Скажу сразу, что я не всегда разделял тот взгляд на авторитет Писания, который ныне утверждаю. Я считаю, что мой личный опыт помог мне непосредственно осмыслить те основные точки зрения, которые сегодня находят свое признание как внутри церкви АСД, так и вне ее. Пройдя путь моего отношения к авторитету Писания и затем вернувшись на ту позицию, которую ныне отстаиваю, я чувствую, что мои нынешние убеждения совсем не обязательно являются результатом того, чему меня учили мои духовные отцы и пастыри, вожди церковного движения и основоположники адвентизма. Напротив, мне кажется, что они возникли в результате моего собственного борения с Богом и Его Словом.

Ныне я убежден, что вопрос об отношении к авторитету Писания лежит в основе всех остальных церковных проблем. Судьба нашей церкви зависит от того, как ее члены относятся к авторитету Библии.

Позвольте мне поделиться с вами моим опытом. Я родился в консервативной адвентистской семье и под руководством моих благочестивых родителей и духовных наставников получил хорошую подготовку в теории и практике адвентистского движения. Однако в колледже я пережил кризис, связанный с моим отношением к авторитету Писания. Преподаватель, читавший нам курс по ветхозаветным пророкам (теперь он не преподает в наших школах), постоянно обращался к хорошо известным пророчествам о приходе Мессии, доказывая, что в действительности никто из пророков не предсказывал этого пришествия. Затем он обращался к отрывкам, которые, как считают адвенисты, указывают на конец времени, и утверждал, что на самом деле они применимы только к тем конкретным ситуациям, которые были характерны для эпохи пророков. И наконец он брал цитаты из пророков, приведенные в Новом Завете, и опять утверждал, что новозаветные писатели неправильно их истолковали и исказили.

К концу курса моя вера в авторитет Писания сильно поколебалась. Мой преподаватель не изъяснял метода, посредством которого он пришел к таким выводам, не упоминал о предпосылках, лежащих в основе метода, и его выводы действвали на меня разрушительно. Я был смущен и какое-то время старался поменьше проповедовать на новозаветные темы.

Опыт, приобретенный мной в семинарии в конце шестидесятых годов, только подтвердил выводы моего преподавателя. На курсе по Ветхому Завету (его читал преподаватель, который больше не преподает в адвентистских школах) я получил задание, которое наполовину определило мою ориентацию. Задание состояло в том, чтобы, ознакомившись с какой-либо научной дискуссией относительно надлежащего подхода к Писанию, написать критический разбор и указать в нем, кто, с моей точки зрения, занимает правильную позицию.

Это задание стало водоразделом на моем пути к герменевтике. В течение нескольких недель я метался между двумя точками зрения. На лекциях мне не говорили, что я должен выбрать, однако их общий тон, как я вижу теперь, был ориентирован на то, чтобы направить меня в русло историко-критического метода. Наконец, я решился. Я выбрал то, что в анализируемой мною статье было названо "описательным подходом" (более неопределенное наименование историко-критического метода).

Доклад, в котором отстаивалась данная позиция, был написан деканом факультета богословия Гарвардского университета (что я мог сказать против Гарварда?). В нем подчеркивалось, что "описательный метод" свободен от субъективного уклона, который связывался с "конфессиональным" подходом к Писанию. Я уверился в том, что, стоит мне только как следует отточить мой толковательный инструментарий, я однозначно и бесстрастно смогу определить правильное значение любого библейского отрывка. Я смогу точно описать, что имел в виду его автор. Я смогу расчленить библейский текст, создать определенное представление относительно его изначальной формы и предполагаемого смысла, а также воссоздать его исторический фон и процесс, приведший к образованию окончательной формы. Если я буду старательно учиться, если я освою необходимые языки и овладею всей полнотой критического инструментария, я весьма преуспею. Я смогу научно, без всяких "вероисповедных перекосов" определить наиболее вероятный смысл, степень подлинности и точности любого библейского отрывка.

В течение нескольких лет во время моей работы пастором я был горячим сторонником историко-критического метода. Это было время безрассудного своеволия. Мне казалось, что я отлично владею критическим инструментарием и сам могу решить, что в Писании для меня авторитет, а что обусловлено конкретной культурой и может быть опущено. Затем наступил 1974 год - время проведения Библейской Конференции, организованной Библиейским Исследовательским Институтом при Генеральной Конференции АСД. Во время этой конференции я как будто очнулся от сна. Я понял, что мой подход к Писанию очень похож на отношение Евы к сказанному ей слову Бога. Она была в восторге от того, что это слово не ограничивает ее свободу и она может сама решить, во что ей верить, а что отвергнуть. Она возвысила свой человеческий разум над божественным откровением и, поступая таким образом, привела к тому, что в мир хлынули потоки скорби. Подобно Еве, у меня голова шла кругом от того, что я определил себя самого как окончательную норму, как того, кто может своими рациональными критериями судить божественное Слово. Вместо того, чтобы склониться перед судом Слова, я сам судил его.

Осознав это, я был потрясен до основания и захотел еще глубже осмыслить проблемы герменевтики и правильного подхода к Писанию. В конце концов это стремление вновь привело меня в семинарию, где я собрался писать докторскую диссертацию. Учась здесь, я с радостью обнаружил, что большинство преподавателей подходят к Писанию не так, как это делал тот, у которого я учился в шестидесятых годах. Первый курс в докторской программе был посвящен принципам герменевтики. Из него я вынес убеждение, которое позднее развил в моей докторской диссертации по проблемам герменевики (с присовокуплением разработок, касающихся авторитета Писания). Это убеждение еще более окрепло во мне, когда в течение нескольких лет я сам читал курс, посвященный принципам герменевтики.Я убедился, что на самом принципиальном уровне существуют только два основных подхода к авторитету Писания (как в библеистике, так и в практической жизни церкви). Один из них называется историко-критическим методом и включает в себя производные подходы, использующие сходные критические предпосылки. Возникнув в эпоху Просвещения, этот метод до сих пор достаточно популярен и признан. Другой подход представляет собой грамматико-историческое истолкование Библии, отрицающее критические предпосылки. После полосы забвения, пришедшейся на средние века, этот метод был возрожден реформаторами и, просуществовав до настоящего времени в консервативных кругах христианства, тоже сохраняет свое значение, однако, быть может, не столь признан, поскольку за последние годы многие (даже среди христиан евангельской церкви) отреклись от него в пользу видоизмененной формы историко-критического метода.

Конфликт в адвентистской церкви

Мне думается, что я с полным основанием, хотя и с немалым сожалением, могу сказать, что в настоящий момент в адвентизме эти два подхода к Писанию сплелись в смертельной схватке.

Я не хочу быть паникером и не в моем характере раздувать ссору и делить людей на правых и левых, однако я не могу делать вид, что проблемы не существует. Многие считают, что спор на эту тему касается только каких-то смыслових оттенков и что в действительности между подходами не существует четких и радикальных различий.

Смею заметить, что мой личный опыт, основанный на непосредственном приобщении к проблемам герменевтики, убеждает меня в обратном. Я считаю, что даже внутри адвентистской церкви по этому вопросу существует реальное разногласие и что на карту поставлен окончательный авторитет Писания. Быть может, непосредственно сопоставив основные особенности каждого метода и пояснив их примерами из действительной жизни, которые я сам наблюдал, я смогу наиболее наглядно показать их тонкие, но коренные различия.

На следующих страницах представлен перечень принципиальных расхождений между историко-критическим методом и традиционным протестантским (и адвентистским) подходом, который мы назовем грамматико-историческим или историко-библейским истолкованием./30/

Этот перечень схематичен и, разумется, не может представить каждое из направлений во всей его полноте.

Историко-критический        Историко-библейский

метод                подход

А. Определение            А.Определение

Метод заключается в             Данный подход состо-

стремлении установить         ит в стремлении по-

подлинность и понять             нять смысл и значе-

значениебиблейских ма-        ние библейских мате-

териалов на основе             риалов посредством

принципов и приемов            методологических со-

светской исторической            ображений, вытекаю-

науки.                    щих из самого Писа-

ния и только из него

Б. Цель                Б. Цель

Постичь точный смысл         Постичь точный смысл

Писания, которое            Писания, которое

представляет    собой        представляет собой

воплощение авторского        Слово Бога, обращен-

замысла, определенным         ное к человеку (не-

образом понятого совре-        зависимо от того,

менниками автора.            было ли оно целиком

понято библейским

автором и его совре-

менниками или нет;

см. 1Петр. 1:10-12

В.Основные предпосылки         В.Основные предпосылки

1. Секулярная норма в             1. Принцип sola

проведении исследования:         Scriptura и единст-

принципыи приемы светской         во Писания таковы,

исторической науки сос-        что Писание являет-

тавляют внешний критерий         ся окончательной

и адекватный метод    в         нормой применитель-

оценке достоверности биб-         но к содержанию и

лейских материалов и ис-        методу истолкова

толковании их смысла.            ния (см.Ис. 8:20)

2. Принцип критического         2. Библия - окон-

подхода (методологическое         чательный автори-

сомнение): исследователь         тет, и к ней непри-

самодостаточен в своем         меним принцип кри-

праве задавать вопросы и         тики. Библиейские

выносить    оценки незави-         материалы восприни-

симо от конкретных             маются так, как они

высказываний, содержа-        даны, и к ним не-

щихся в библейском тексте.        применим внешний

критерий для опре

деления их досто-

верности, точности,

понятности и т.д. (Ис. 66:2)

3. Принцип аналогии:             3. Признание отно-

настоящий опыт является         сительности принци-

критерием в оценке вероят-        па аналогии с одно-

ности библейских событий,         временным допущени-

поскольку    все события в     ем возможности уни-

принципе сходны между со-         кальной деятельнос-

бой.                    ти Бога в истории

(как это описано в

Библии и как могло

иметь место в про-

цессе ее формирова-

ния (см. 2Петр.1:19-21)

4. Принцип взаимосвязи        4.Относительное признание

( или причинной обуслов-         принципа взаимосвязи

ленности): замкнутая             (или естественной

структура причин и сле-        причинно-следствен-

дствий не оставляет мес-         ной обусловленности)

та для сверхъественного         с одновременным допу-

вмешательства Бога в         щением возможности

историю.                    Божественного вмеша-

тельства в историю.

(как об этом сказано в Евр. 1)

5. Нецельность Писания    5. Единство Писания,

(отсутствие единства),        поскольку все биб-

поскольку его материалы     лейские писатели в

предполагают работу мно-    своей работе направ-

гих авторов и редакторов;    лялись единым боже-

следовательно, для того,     ственным Автором;

чтобы достичь целостного     следовательно, чтобы

библейского учения, Пи-     обрести истинное би-

сание нельзя сравнивать     блейское учение, не-

с Писанием. (с "конт-        обходимо сравнивать

рольными текстами").        Писание с Писанием.

(Лук.24:27; 1Кор. 2:13)

6. Природа Писания опре-        6. Вневременная, не-

делена временными и куль-        преходящая природа

турными рамками: Писание         Писания: Бог через

обусловлено историческим         пророков обрвщвется

контекстом.                к людям конкретной культуры,

однако Его

весть, будучи вне-

временной истиной,

превосходит куль-

турные рамки той

или иной эпохи.

(см.Иоан.10:35)

7. Необходимо различать        7.Нельзя различать

разделять человеческий и         или разъединять бо-

божественный элемент в         жественный и челове-

Писании: Библия содержит         ческий элемент Писа-

в себе Слово Божие, но         ния: Библия - Слово

не является тождествен-        Божие. (2Тим.3:16-17).

ной Ему.

Г. Основные приемы герменевимки     Г. Основные приемы герменевтики

1. Исторический контекст        1. Исторический контекст

(Sitz im Leben);                (Sitz in Leben)

попытка понять на гипо-         попытка

тетическом уровне вос-        понять присущий

созданную жизненную             эпохе исторический

ситуацию, которая поро-        фон, в котором Бог

дила (сформировала, соз-        открыл Себя (вместе

дала) библейский текст         с Писание как еди-

(часто совершенно не-            ным окончательным

зависимо от ситуации,             контекстом и нормой

утверждаемой самим             применения истори-

текстом).                    ческих особеннос-

тей к библейскому тексту).

2. Литературная критика

(источников ведение):     2.Литературный анализ:

попытка гипотетически вос-         исследование лите-

создать и понять процесс         ратурных особеннос-

литературного развития,         тей библейского ма-

приведший к возникновению         териала в его кано-

настоящей формы текста.         нической форме.

Основана на допущении,что

источники являются порож-

дением жизненной ситуации,

вкоторой находилась община

(и часто по своему характе-

ру прямо противоречат конк-

ретным библейским высказы-

ваниям относительно их про-

исхождения и природы).

3. Критика формы:            3. Анализ формы:

характеризуется стремлением     характеризуется

гипотетически воссоздать        стремлением описать и

развитие долитературного        классифицировать

(устного) духовного субст-         различные

рата,лежащего в основе         литературные формы,

различных литературных форм.    представленные

Основывается на предположе-     в библейском каноне.

нии, что, подобно обычному

фольклору, библейский мате-

риал имеет свою устную пред-

историю и, как фольклор,

формируется в русле традиций

с присущими им законами.

4. Редакционная критика:             4.Богословский

стремление выявить и оха-             анализ библейских

рактеризовать конкретно-             книг: изучение бо-

историческую ситуацию, а            гословской специ-

также социально-богослов-             фики каждого биб-

ские факторы, определившие             лейского писателя

тот фундамент, на основе            (сообразно его

которого редактор выбирал             умонастроению и

конкретный материал, вос-             способности пони-

создавал и видоизменял             мать проблемы),

его, редактировал и вносил             проводимое в более

добавления, дабы приспосо-            широком контексте

бить к новой исторической             единого, целостно-

ситуации и новым богослов-             го библейского ма-

ским идеям. Предполагается,            териала (дающего

что богословие каждого ре-             возможность само-

дактора весьма специфично             истолкования Биб-

и что его историческая си-             лии и взаимной

туация отличается от ситу-            согласованности

ации других редакторов и            различных бого-

от ситуации, в которой             словских акцентов)

находились использованные

им источники (или даже

противоречит им).

5. История предания:                5.Диахронический

характеризуется стремле-             (тематический) анализ

нием    проследить поэтапно         характеризуется стремлением

устную историю предания             в хронологическом разрезе

до его окончательного                 проследить развитие

оформления в письменном             различных тем и идей, содер-

варианте. Основывается             жащихся в каноническом

на предположении, что             библейском материале.

каждое поколение переосмыс-         Основывается на библейской

ляло и переоформляло имею-         установке, согласно которой

щийся материал.                Бог дает позднейшим поколениям

более полное откровение,

которое, однако, нисколько не

противоречит предыдущей

его форме.

Различие в подходе

В своей недавней, но весьма образцовой работе под названием "Историко-критический метод" Эдгар Кренц ясно указывает, что этот метод основывается на "секулярном понимании истории" /31/, которое предполагает "критическое отношение к Писанию "с использованием тех же самых подходов, которые применяются ко всей остальной древней литературе"/32/ "Эти подходы секулярны по своей природе."/33/ А теперь спросим себя, годится ли светская историческая наука (с присущими ей предпосылками) для изучения Писания? Можем ли мы подходить к нему только "снизу", с точки зрения естественной картины мира, если в то же самое время знаем, что, согласно самой Библии, она "нисходит сверху", от божественного откровения? Может ли в таком случае какой-нибудь научный метод определить подход к Писанию или необходимо, чтобы метод его изучения был основан на принципах, вытекающих из него самого?

Различие в целях

Радикальное расхождение между историко-критическими и историко-библейскими исследованиями проявляется и в несходстве целей. Цель историко-критического метода состоит в том, чтобы определить точный смысл Писания, то есть (согласно изначальной установке) установить, как замысел автора был понят его современниками в контексте той конкретной ситуации, в которой они находились. Цель историко-библейского истолкования (а это классический подход адвентистов и реформаторов) состоит в том, чтобы тоже определить точный смысл Писания, понимаемый, однако, как весть, ниспосланная Богом (независимо от того, была ли она целиком понята библейским писателей и его соверменниками или нет). Согласно апостолу Петру, пророки, "предсказывавшие о назначенной благодати", исследовали, "на которое и на какое время указывал сущий в них Дух Христов, когда Он предвозвещал Христовы страдания и последующую за ними славу." (1Петр.1:10-11). Пророки не всегда полностью понимали свои пророчества и потому тщательно исследовали их. Они стремились постичь их во всей полноте, однако глубинный смысл их пророчеств был понят только тогда, когда пришел Христос и объяснил Писания. И сегодня они или, скорее, Христос продолжает раскрывать их значение.

Даже среди адвентистов растет стремление следовать цели, назначенной историко-критическим методом. Недавно в одном светском университете я беседовал с адвентистом-докторантом о том, какова истинная цель толкования Библии. Он был достаточно откровенен со мной и громко утверждал, что цель толкования состоит в том, чтобы понять, как современники автора восприняли его замысел.

"Но как же быть с высказыванием Петра?" - спросил я, имея в виду 10-12 стихи 1 главы 1 Послания. Мой собеседник очень хорошо знал это место и тем не менее ответил так: "Этот конкретный отрывок - а я, кстати, не верю, что он принадлежит Петру - обусловлен культурой того времени, когда он был написан, и поэтому с "Петром все ясно."

Я не хочу сказать, что любой сторонник историко-критического метода вел бы себя так, как этот докторант, однако я вижу, что в наших кругах растет стремление усматривать смысл Писаний только в том, как они были истолкованы и поняты современниками того или иного библейского автора применительно к их конкретной ситуации.

Недавно на одном из заседаний ученых-адвентистов читался доклад о Книге Откровения. Основная идея доклада состояла в том, что эту книгу можно понять только в конкретной ситуации этого времени. Книга была якобы написана для того, чтобы утешить преследуемых и угнетаемых той эпохи. Впоследствии мы могли бы высказать некоторые возражения, однако уже теперь ясно, что точный, подлинный смысл текста не таков.

На другом заседании я слушал, как ученые-адвентисты обсуждали псалмы, в которых предвосхищается приход Мессии. Основная идея дискуссии сводилась к тому, что таких псалмов вообще не существует и что новозаветные писатели ошибочно истолковывали некоторые псалмы в желанном для них смысле. Однако как же в таком случае воспринимать прямые высказывания этих писателей о том, что авторы данных псалмов были изначально преисполнены ожидания Мессии (см., например Деян.2:25-35)

Значение основных предпосылок

В проведенном нами сравнительном анализе двух методов мы насчитали семь основных предпосылок, лежащих в основе каждого из них. Первая предпосылка определяет характер метода, вторая, третья и четвертая являются основополагающими принципами, а пятая, шестая и седьмая - разработкой этих принципов. Итак, начнем с первой и самой основной.

Согласно историко-критическому методу принципы и приемы светской науки составляют внешнюю норму, внешний критерий в оценке достоверности библейских материалов и в их истолковании. Сразу же возникает вопрос: Что представляет из себя этот окончательный критерий? За кем последнее слово? Может ли секулярный исторический метод судить Писание или Писание должно судить его? Продолжаем ли мы верить в принцип sola Scriptura, в одну только Библию? (Должен сказать, что я был потрясен, увидев, что в церкви АСД этот принцип как будто теряет свою силу).

Несколько лет назад я был приглашен на семинар, где профессора-адвентисты обсуждали проблему инспирации. Спросили мое мнение, и, когда я что-то сказал о принципе sola Scriptura, коллега, сидевший рядом со мной (когда-то мы вместе учились в семинарии, а потом он защитил докторскую), сказал мне: "Ты еще веришь в Sola Scriptura? Это все в прошлом. Для нас это больше не норма." "Нет, я, конечно, верю в богодухновенность, - добавил он, - я верю, что Библия богодухновенна, но то же самое можно сказать и о Махатме Ганди, о Мартине Лютере Кинге, о матери Терезе. Если все они богодухновенны, то как мы можем определить, что истинно, а что ложно в тех писаниях, которые утверждают свою богодухновенность? Нам надо разработать четкие рациональные критерии, с помощью которых мы могли бы определить достоверность и подлинность каждого текста."

Эдгар Макнайт ясно показывает, что в основе историко-критического метода - рационалистическая установка. "Основной постулат (историко-критического метода) состоит в признании верховенства человеческого разума как окончательного критерия в определении истины," - пишет он./34/

Для меня ответ на такую установку ясен и прост: "обращайтесь к закону и откровению. Если они не говорят, как это слово, то нет в них света." (Исх.8:20) Библия и только Библия является окончательным авторитетом. Да, у нас есть и другие "авторитеты", но Библия - единственный верховный авторитет. В историко-библейском подходе авторитет и единство Писания столь существенны и значимы, что Писание само остается своим собственным окончательным критерием (а не светская наука и не человеческий разум или опыт).

Принцип критического подхода

Даже в видоизмененных формах историко-критического метода его сутью остается критический подход к исследуемому материалу. "Этот принцип (то есть принцип критики) утверждается всеми современными историческими исследованиями", - подчеркивает Эдгар Кренц./35/

Когда сторонники этого направления говорят о библейской "критике" и историко-критическом подходе, они не имеют в виду строгое, быть может, даже излишне придирчивое исследование и не вкладывают сюда того смысла, какой предполагаем мы, говоря о каком-нибудь "критическом вопросе". В историко-критическом методе слово "критика" имеет специальное значение. Эдгар Кренц определяет его следующим образом: "Исторические источники как свидетели на суде: их надо допросить, а затем оценить их ответы. Искусство допроса и оценки и называется критикой." В ходе этого "историк изучает свидетеля, дабы определить, насколько он правдив (подлинность документа) и насколько бескорыстны его показания (изначальная целостность материала)". /36/

По сути дела такая критика представляет собой картезианской принцип методологического сомнения. /37/ Ничто не принимается в том виде, в каком оно предстоит исследователю; все должно быть проверено или исправлено посредством выверенных данных. Любой материал "открыт для исправления", а это значит, что "историческое исследование дает только вероятные результаты." /38/ В итоге этот принцип делает мое "я" окончательным критерием истины и превращает "мой" разум в верховное мерило подлинности того или иного отрывка. Не Писание судит "меня", а мое "я" судит Писание.

С моей точки зрения суть данной проблемы сводится к следующему: критика применима ко всему в этом мире, кроме Писания. Бог призывает нас развивать наши критические способности, чтобы мы не принимали все виденное, слышанное или пережитое, если оно не согласуется с тем, что Он говорит нам в Библии. Я не против критического умонастроения, я просто не согласен с тем, чтобы оно распространялось и на Слово Божие, которое своим авторитетом должно судить меня.

Я считаю, что правильный подход представлен в грамматико-историческом библейском истолковании, согласно которому Библия - окончательный авторитет и потому принцип критики к ней неприменим. Библейские материалы надо принимать так, как они представлены; их нельзя подвергать внешнему оценочному критерию с целью определения их достоверности, адекватности, значимости или понятости.

Герхард Майер, известный европейский библеист, порвавший с историко-критическим методом и написавший книгу под названием "Конец историко-критическогометода", отмечает в ней, что "критический метод рухнет в силу своей внутренней несостоятельности". "Ибо ответом откровению, - продолжает он, - является не критика, а послушание; речь идет не об исправлении текста (пусть даже на основе частично признаваемого и применяемого откровения), а о том, чтобы исправиться мне самому."/39/ Правильное отношение к Писанию уловил пророк Исайя: "А вот, на кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим." (Ис. 66:2)

Принцип критики в подходе к Писанию однозначно отрицает и Елена Уайт: "В наши дни, как и прежде, живыми истинами Слова Божия пренебрегают ради человеческих догадок и умствований. Многие мнимые служители благовестия не принимают всю Библию как богодухновенное слово. Один мудрец отрицает одно, другой сомневается в другом. Их собственная оценка слова стала для них высшей, и Писание, которому они поучают, зиждется на их собственном авторитете. Его божественная достоверность разрушена. Повсюду посеяны семена неверия, люди смутились и не знают, во что верить... В Свое время Христос порицал такие действия. Он учил, что слово Божие должно быть понято всеми. Он указывал на Писания как на безусловный авторитет, и мы должны делать то же самое. Библия должна быть представлена как слово бесконечного Бога, как завершение всякой борьбы и основание любой веры."/40/

Основополагающий принцип критики является как бы лакмусовой бумажкой: его наличие или отсутствие указывает на то, используется ли историко-критическая методология или нет. В этой связи с удовлетворением отмечу, что в докладе Библейской комиссии историко-критический метод не находит признания и, кроме того, там отмечается, что "даже видоизмененная форма этого метода, предполагающая принцип критического подхода, подчиняющего Библию человеческому разуму, неприемлема для адвентистов."/41/

Принцип аналогии

В тесной связи с принципом критического подхода стоит принцип аналогии. "Все историки принимают и принцип аналогии, предложенный Трельчем," - отмечает Эдгар Кренц./42/ Принцип аналогии прост: поскольку все события в принципе похожи друг на друга, наш нынешний опыт является критерием в оценке вероятности событий, упомянутых а Писании.

Иными словами, оценивать события библейских времен мы должны на основании того, что происходит в наши дни, и если сейчас чего-то не происходит, то, по всей вероятности, этого не происходило и тогда. В адвентистских кругах чувствуется интерес к этому принципу. Некоторые адвентисты считают, что, поскольку сейчас мы наблюдаем только процесс микроэволюции, а не творения, то (для того, чтобы объяснить прошлое), необходимо признать, что тогда совершался процесс божественной макроэволюции. Сегодня мы не наблюдаем всемирного потопа, следовательно, его не было и в прошлом. Мы не видим чудес, и поэтому нам надо дать естественные объяснения так называемым чудесам, о которых сообщает Библия. Мы не видим воскресения и, следовательно, нам надо как-то объяснить те воскресения, о которых повествует Писание.

Сторонники историко-библейского истолкования исключают принцип аналогии, утверждая возможность уникальной божественной деятельности в истории (как она описана в Библии).

Принцип взаимосвязи

Принцип взаимосвязи в чем-то похож на принцип аналогии. Согласно этому принципу в мире существует замкнутая структура причин и следствий, не оставляющая места для

сверхъестественного вмешательства. События столь тесно взаимосвязаны, что изменение любого являения с необходимостью приводят к изменению его причин и следствия. Историческое объяснение события основывается на цепи естественных причин и следствий. "Если мы допускаем существование божественной причины, то в таком случае мы не можем ее объяснить или проанализировать с исторической точки зрения, и, следовательно, нам надо признать, что любая божественная причина выражается средствами только этого мира,"/43/ - утверждается в одной из недавних статей.

Это вовсе не означает, что адвентисты, использующие историко-критический метод, совсем не верят в сверхъестественное. Данный метод как таковой не предполагает обязательное отрицание сверхъестественного, однако он предполагает готовность к тому, чтобы это сверхъестственное исключить. Ученые, которые его используют, требуют забыть о сверхъестественном и попытаться найти естественные причины и следствия. Они стремятся отыскать естественные объяснения исхода, переходя через Чермное море, событий, произошедших на горе Синай, а также написания Библии. Изучая зарождение фольклора в германской и других культурах, они приходят к выводу, что Библия появилась на свет точно таким же путем, то есть в ходе развития устной традиции, исправления, отбора и редакции.

Некоторые адвентистские преподаватели, говоря о Пятикнижии, знакомят студентов с теорией четырех источников, якобы легших в основу его написания. Они учат их расчленять Пятикнижие и рассматривать Книгу Бытия как совокупность мифологических, поэтических, но не исторических повествований. Иногда ко мне приходят родители, которые со слезами на глазах рассказывают примерно следующее:

"В течение нескольких лет мы, отрывая от себя, посылали тысячи долларов нашим детям, которые учились в адвентистском институте, и вот теперь, получив образование, они стали агностиками. Они не верят больше в христианство, не говоря уже об адвентистской церкви. Они не принимают авторитет Писания. Что нам делать?"

А теперь нам надо только одно: не принимать безоговорочно принципа взаимосвязи и допускать возможность божественного вмешательства в историю как это описано в Библии. Если в ней говорится о событии, свершившемся по воле Божией, нам не следует исключать такое объяснение и устремляться на поиски только природных и человеческих причин.

Производные принципы

Существуtт несколько производных предпосылок, которые вытекают из основных, только что нами рассмотренных. Согласно одной из них, Писание не обладает принципиальным единством, поскольку является результатом творчества различных библейских авторов. Следовательно, для того, чтобы достичь целостного библейского учения, мы не можем сравнивать одно писание (отрывок или книгу) с другим.

Можно, конечно, набрать текстов из разных мест Писания, вырвать их из контекста и использовать как подтверждение тому, что в них никогда не предполагалось. Однако неоспоримо и другое: если мы верим, что божественный Автор управлял работой библейских писателей, мы с необходимостью должны признать, что Писание обладает принципиальным единством. Поэтому для того, чтобы постичь библейское учение, вполне допустимо сравнивать различные части и книги Библии между собой. Именно это и делал Иисус на пути в Еммаус: "И начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании." (Лук.4:27). Это как раз и было наилучшим проявлением сопоставительного метода. К сожалению, среди адвентистов растет стремление противопоставлять Павла Петру, Ветхий Завет Новому, тем самым утверждая принципиальные богословские расхождения и противоречия. Этот принцип, характерный для историко критического метода, противоречит утверждению Библии о единстве и согласованности ее учения.

Писание в контексте культуры

Рассмотрим следующую предпосылку историко-критического метода, согласно которой Писание определено рамками конкретной эпохи и культуры и, следовательно, многие высказывания, содержащиеся в нем, не имеют универсальной или вневременной ценности. Многие (даже среди адвентистов) утверждают, что первые главы Книги Бытия - это не конкретное повествование о том, как на самом деле совершалось творение, а всего лишь изложение мифолого-поэтико-богословского мировосприятия, обусловленное определенным временем и культурой. Они считают, что на космологические подробности можно не обращать внимания, поскольку признается основная истина (керигма) данных глав, то есть тот факт, что Бог действительно творил. Остальное обусловлено конкретной культурой того времени.

Недавно один адвентистсктий профессор разговаривал со мной об ангелах. Он сказал, что само упоминание о них, встречающееся в Библии, приводит его в замешательство. "Я прихожу к выводу, - заявил он, - что упоминание о них - это всего лишь обусловленный временем способ общения с людьми, которые в библейскую эпоху верили в такие существа. Теперь, когда мы живем в секулярном мире, где больше в это не верят, мы можем отбросить такие высказывания и оставить только тот простой факт, что Бог сушествует."

Да, Бог через пророка обращается к конкретной культуре, и мы должны понять ту эпоху, в которой жил этот пророк. Однако Божия весть, будучи вневременной истиной, превосходит культурные рамки. "Не может нарушиться Писание." (Иоан.10:35)

Божественное и человеческое в Писании

Согласно последнему выводу историко-критического метода, человеческий элемент, присутствующий в Писании, нельзя отделить или отличить от божественного, богодухновенного элемента.

Недавно я слушал запись лекции одного ученого-адвентиста, который утверждал, что библейское описание Божьего гнева отражает умонастроение библейского автора с присущими ему человеческими чертами. Согласно лектору, картина гнева не являлась частью божественного откровения, однако Бог допустил, чтобы она вошла в Писание. Ученый считает, что по мере нашего продвижения от Ветхого к Новому Завету, мы все убеждаемся, что учению о гневе Божием противостоит образ Бога, явленный Иисусом Христом.

Однако с моей точки зрения по мере приближения к Новому Завету мы обнаруживаем, что понимание гнева Божия обретает еще большую глубину. Если мы правильно и всесторонне осмыслили то, что в Библии подразумевается под гневом Бога, Его гнев становится для нас столь же реальным, сколь реальна Его любовь.

Можем ли мы выбирать и решать? Можем ли мы отъединить человеческое от божественного в Библии? На эту тему убедительно говорит Елена Уайт:

"Есть люди, которые, вероятно, считают, что они вполне способны своим ограниченным разумением объять Слово Божие и сказать, что в Нем богодухновенно, а что нет. Вас, мои братья по служению, я хочу предостеречь от этого. "Сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая." Нет среди смертных того человека, которому Бог дозволил судить Его Слово... Я скорее соглашусь лишиться обеих рук, нежели когда-либо сказать, что, на мой взгляд, богодухновенно в Слове Божием, а что нет."/44/

"Никому не позволяйте при вас безнаказанно расчленять Слово Божие и решать, где в Нем откровение, что догодухновенно, а что нет... Мы призываем вас взять вашу Библию, но не налагать на нее богохульных рук и не говорить вслед за кем-то: "Это не богодухновенно." Из Слова нельзя убрать ни единой буквы, ни единого знака. Руки прочь, братья! Не прикасайтесь к ковчегу... Когда люди посягают на Слово Божие, мне хочется сказать, чтобы они убрали руки, ибо не ведают, что творят." /45/

Приемы истолкования

В проделанном нами сравнительном анализе историко-критического и историко-библейского подходов к Писанию мы привели некоторые приемы истолкования текста. Не имея возможности подробно говорить о каждом из них, отметим, что оба метода используют один и тот же исследовательский инструментарий и в равной мере уделяют внимание историческим, лингвистическим, грамматико-синтаксическим и литературным особенностям рассматриваемого текста. Историко-грамматический подход не стремится как-то снизить уровень используемых критериев или умалить значение тщательного и точного исследования Писаний, однако он устраняет критический элемент этого исследования, который позволяет судить Слово.

Рассмотрев различные приемы историко-критического метода (историческую критику, литературную критику, критику формы, редакционную критику и критику предания), мы обнаружим, что каждый из них предполагает три основных этапа. Сначала происходит расчленение Слова на различные источники, устные предания и первоначальные малые единицы текста. Затем производится гипотетическое восстановление конкретно-исторической ситуации и первичного состояния источников. Далее происходит воссоздание того, на что, по мнению ученых, должен походить оригинал.

Ниже мы приводим слова Елены Уайт, которые в данном случае очень актуальны. Создается впечатление, что она довольно хорошо знала, что такое историко-критический метод.    В ее время это называлось "высокой критикой". Вывод, который она делает, довольно резок:

"Подобно тому как во дни апостолов люди пытались преданием и философией разрушить веру в Писания, сегодня, прибегая к занимательным на первый взгляд высказываниям высокой критики, к теории эволюции, спиритуализму, теософии и пантеизму, враг благочестия пытается направить людей на запретный путь."

Далее она сосредотачивает внимание на "высокой критике":

"Для многих Библия - это светильник без елея, потому что они направили ум свой в русло умозрительной веры, которая порождает смуту и превратное понимание истины. Пускаясь в критический анализ, предположения и мнимые воссоздания текста, высокая критика разрушает веру в Библию как божественное откровение. Она крадет у божественнго слова силу направлять, возвышать и вдохновлять людей."/46/

Рассмотрев этот метод и три основных этапа его применения, Елена Уайт выявила его пагубные последствия.

Благодаря божественному провидению все больше людей, некогда убежденных в весомости историко-критического метода, подобно мне, пробуждается от сна, дабы в истинном свете увидеть, что они делали. Многие рассказывали мне, как Писание утратило силу в их жизни и как они потеряли способность наполнять свои проповеди той мощью, которую дает единое, цельное Слово. Им постоянно приходилось думать, насколько подлинна та или иная часть текста. Восстановив веру в абсолютный авторитет Писания, они с радостью вновь обрели силу этого Слова. Как я хотеол бы, чтобы каждый адвентист, каждый христианин уверовал в Него всецело и без остатка!

Заключение

Представленное нами критическое рассмотрение и обсуждение двух противоположных подходов к Писанию не следует воспринимать как попытку очернить или уличить в чем-то нехорошем моих коллег (внутри и вне адвентистской церкви), практикующих историко-критический метод. Считая очень важным показать на конкретных примерах неразрывную связь между историко-критическим методом и его методологическими предпосылками, я тем не менее стремился подчеркнуть искренность и не называть имен тех людей, взгляды которых использовал в качестве пояснений.

Надо признать, что в конце концов в любом неадвентистском высшем учебном заведении, где изучают Библию (зи исключением нескольких евангельских семинарий и библейских колледжей фундаменталистов), ощущается сильная ориентация на историко-критический метод. Постоянное обращение только к нему, которое можно наблюдать на каждом курсе и у каждого преподавателя, по-видимому, оказывает свое воздействие, пусть даже незаметное. Я считаю, что те, кто усвоил только историко-критический метод и не имел возможности объекивно сопоставить его с другим, еще могут сделать это. Вот почему я и решил рассказать о моем личном опыте более глубокого осмысления безусловного авторитета Писаний.