- Не говори об этом мне больше, я тебя прошу, - никогда больше. Я устал от всех этих разговоров о христианстве и впредь не собираюсь терпеть их. Ты можешь заниматься тем, что тебе нравится, но постарайся не делать жизнь в этом доме невыносимой для меня.

- Но, сынок, подумай об отце. Его предсмертная просьба касалась тебя. Позволь рассказать хотя бы то, что он говорил о тебе в своей последней молитве. Он подозвал меня к постели и прерывающимся голосом...

- Мама, тебе кажется, что я шучу, и ты опять принимаешься за свое. Но я твердо решил положить конец всему этому. Хочу также сообщить тебе, что ровно через неделю я отправляюсь в море. Пока я здесь, позволь мне прожить эти несколько дней спокойно, и я буду тебе благодарен.

Госпожа Вильсон была женщиной тактичной и мудрой. Долгие 15 лет в одиночестве она боролась с нуждой, и ее страстным желанием было оградить свое дитя от пагубного влияния огромного города, в котором они жили.

Однако было бы неверно считать, что она слишком досаждала сыну, судя по его жалобам. Как и подобает матери, она разумно ограничивала его и стремилась, чтобы он уважал ее мнение. Но она ограничивалась обычно несколькими словами, особенно в последние годы, когда, повзрослев, Гарольд стал мужчиной и предавался бесконтрольному времяпрепровождению.

Гарольд лишился отца, будучи восьмилетним мальчиком. С самого рождения он был посвящен Богу. Заветной мечтой родителей было подготовить его для евангельской работы. Им хотелось, чтобы он посвятил свою жизнь проповедованию благой вести о Том, Кто умер для спасения людей от греха и Кто однажды придет во славе взять Свой народ к Себе. Они жили в "блаженном уповании", их мальчик подавал надежды достигнуть того, о чем они мечтали. Он был красивым ребенком, в нем легко угадывалась любовь к божественному.

Затем все изменилось. Добрый, заботливый муж и отец был сражен неизлечимой болезнью. Он слег на многие месяцы, и те средства, которые предназначались для обучения сына, были израсходованы на уплату все возрастающих счетов. Настал день, когда денег совсем не осталось. Чувствуя приближение конца, больной подозвал к себе жену и сына, и они еще раз помолились о том, чтобы Господь вспомнил о совершенном ими посвящении и, когда придет время, сделал Гарольда "ловцом душ" для Христа.

"Слышит ли Бог? Отвечает ли Он?" Эти вопросы не выходили из головы матери Гарольда уже более двух лет. Несмотря на ее мольбу, слезы, борьбу, под влиянием мирского общества сын все больше уходил от Бога. Он более открыто стал проявлять неприязнь ко всему, связанному с Богом и Его Словом истины.

Пьянство, карточная игра, воровство уже глубоко затянули Гарольда к тому времени. По характеру он очень напоминал своего прадеда, чья жизнь стала притчей во языцех из-за его безбожия, богохульства и пьянства - жизнь убийцы, закончившего на виселице.

Когда мать размышляла над словами Писания: "наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода", - сердце ее разрывалось от горя, она впадала в отчаяние.

Недавно совершенное в их районе преступление заставило ее еще раз поговорить с сыном, тем более, что он находился под подозрением. В глубине души она почти не сомневалась в его причастности, сознание этого мучило ее и не давало ей покоя, так что она не могла больше молчать.

Поэтому она заговорила.

Но решившись на этот трудный разговор, она получила последнее, самое сокрушительное разочарование. Ей вновь было запрещено говорить о Боге, о христианской жизни. Фактически оставалось очень мало надежд, поскольку Гарольд объявил о своем намерении отправиться в море, а до отправления в рейс оставалось всего лишь несколько дней. Более того, он собирался тайком, скорее всего, скрываясь от уголовной ответственности. "Сыночек мой, мальчик мой! Я столько молилась, чтобы ты вырос благородным, богобоязненным человеком. Я не переставая просила Бога, чтобы Он сделал тебя Своим служителем. Я сделала все, что могла, чтобы уберечь тебя от мира, я верила и надеялась, что будет так. Но сегодня ты преступник, безбожный и порочный человек. Религия тебе ненавистна. Ты отвернулся от меня, как будто я тебе враг. О, Гарольд, мой единственный, неужели я должна отступиться от тебя?"

Так страдая думала г-жа Вильсон, после того как ее сын так жестоко лишил ее возможности рассказывать ему о христианском уповании.

В то время как мать страдала и рыдала, Гарольд пировал со своими приятелями. Он предавался шумным и грубым удовольствиям с почти дьявольским упоением, и не однажды слышался его голос, открыто отвергающий то, чем жили его родители. Он пил, произносил проклятия и даже призывал Всемогущего, если Тот существует, придти и осмелиться поразить его. Таким глубоким было его падение.

Слышит ли Бог? Отвечает ли Он? Неужели молитвы матери не были услышаны? Неужели все эти годы тяжкого труда и самопожертвования, неустанной молитвы посвящения и доверия были напрасными? Нет, слава Богу, нет.

Твои горькие слезы и молитвы без устали,

И ту боль, что в душе через край,

Твой Спаситель Всевидящий знает и чувствует, -

Ты всецело Ему доверяй.

Он не медлит помочь тебе - время Он ведает,

В тишине ты к Нему воззови,

И твой сын будет петь песню славы победную

Со спасенными в царстве любви.

/Авторизованный пер./

В жизни бедной матери был мрачный час, и измученная своим горем, не видящая впереди никакого проблеска надежды, она прилегла и уснула.

И приснился ей сон...

Это было утро вечности. Мир стал новым, исчезли всякие следы проклятия. Греха и всех его последствий уже больше нет. Она увидела Спасителя. Увидела она святых всех веков - бесчисленные толпы с пальмовыми ветвями и арфами в руках. Но прежде чем она почувствовала, что здесь в небе кого-то не хватает, рядом с нею очутился дорогой ее сердцу человек - муж. Он посмотрел ей в лицо, и взгляд его излучал жизнь и счастье. Он радостно произнес: "И Гарольд тоже здесь".

"Да, я здесь, отец", - послышался мелодичный голос того, кто был для них бесценным сокровищем. И вот он сам предстал перед ними - их дорогой сыночек, преображенный по святому образу Божьему.

"Гарольд! Слава Богу! Он слышал меня и ответил мне. А я было думала, - тебя не будет здесь! Как же Учитель нашел и спас тебя?"

"Помнишь, мама, ту Библию с пометками, которую ты положила среди моих вещей в тот день, когда я оставил тебя и ушел в море? То, что ты написала в Книге, и сама весть этой Книги сокрушили мой ожесточенный дух, и я не находил себе покоя, пока я, измученный и уставший, не пришел и не упал к ногам Христа. Он поднял меня, наставил на верный путь и привел в эту прекрасную землю".

Как долго она спала, г-жа Вильсон не знала, но когда она проснулась, было далеко за полночь, и она услышала, как Гарольд, спотыкаясь, поднимается в свою комнату.

Но почему на этот раз его тяжелые, неверные шаги не смутили ее душу, как это случалось раньше? Почему она смогла смириться с тем, что казалось ужасной трагедией, разрушающей ее дом?

Г-жа Вильсон была не из тех, кто верит в сны. Она не считала, что этот прекрасный сон обязательно должен быть ниспослан свыше. Однако пережитое подсказало ей, что она может предпринять. У нее снова появилась надежда, появился новый взгляд на свои возможности, и с материнской одержимостью она сразу же перестроила свои планы для осуществления этой идеи. Какая благословенная миссия предстояла ей на следующий день, когда, взяв свои скромные сбережения, накопленные в результате долгих, неустанных трудов, она направилась в центр города, чтобы купить Библию для Гарольда. Она приобрела самую лучшую, ничего не оставив для себя на "черный день". Но разве не была для нее жизнь сына дороже собственной? И какая чудесная была эта Библия, когда г-жа Вильсон закончила свою кропотливую работу! От Бытия и до Откровения она отметила в ней с особой тщательностью те отрывки, которые, как она верила, когда-то смогут говорить к сердцу ее сына. Какие именно тексты и пометки она сделала, сейчас сказать трудно, достаточно лишь заметить, что только мудрая, любящая, молящаяся мать могла это осуществить.

Оставляя неприкосновенной материнскую тайну, можно с уверенностью сказать, что особым образом она выделила два великих принципа - веру в Иисуса как совершенного Спасителя и послушание всем Его заповедям. Г-жа Вильсон пометила, что Иисус есть единственный Мессия Писаний; что Он является Тем, Кто сотворил мир; Кто говорил через пророков; Кто общался с патриархами; Кто дал закон на Синае; Кто вел израильский народ в обетованную землю; Кто приходил и беседовал с Адамом, Енохом, Ноем, Авраамом, Моисеем и Давидом. Она понимала, что Он есть "Агнец, закланный от создания мира", и поэтому через Него спасаются все люди, жившие как до Голгофы, так и после нее. Для нее вся Библия была книгой Иисуса, единым повествованием о Друге грешников.

Она хотела, чтобы Гарольд, открыв эту книгу, находил Христа на каждой ее странице, слышал Его голос, узнавал Его любовь и в конце концов отдал себя Ему на служение. И естественно, что, исходя из всего этого, г-жа Вильсон особенно подчеркнула слова десяти заповедей. Поскольку они были сказаны Христом, Который умер ради того, чтобы запечатлеть их в человеческом сердце, разве не являются они жизненно важными для спасения?

"Мой дорогой мальчик!

Я люблю тебя. Я всегда буду любить тебя. Но есть Некто, Кто любит тебя бесконечно более меня, и этот Некто - Иисус. Сейчас ты не любишь Его, но я молюсь, чтобы ты смог увидеть, как Он благ.

Эта книга - от Него и от меня. Пожалуйста, читай ее ради нас. Все ее обетования верны, и если ты примешь их в свое сердце, они сделают тебя новым человеком - чистым, сильным, побеждающим. С любовью, мама".

Помеченная Библия сберегалась в секрете почти до самого последнего момента перед отъездом Гарольда. Когда он отлучился по какому-то делу, мать быстро сунула ее в его ящик, в самый угол, подальше от глаз.

- Прощай, мама.