Авторитет Писания (материал составлен ГК и поднимает глубинные вопросы жизни Церкви)

Главная

Изучение Библии

Руководящие указания в изучении Библии.

Данный материал был составлен для обсуждения в группах на Генеральной Конференции 1995 года. Материал поднимает очень острые проблемы, стоящие сегодня перед Церковью, и не может оставить читателя равнодушным.

Введение

Священное Писание представляет свою весть как имеющую божественное происхождение, проистекающую из божественного источника. Выраженная человеческим языком, она все же носит на себе печать Божию. Вновь и вновь мы встречаемся со словами "и было ко мне слово Божье" или другими сходными выражениями. Иисус и новозаветные авторы принимали еврейское Писание как наделенное бесспорным и незыблемым авторитетом.

Всем нам знакомо то напоминание, которое апостол Павел адресовал Тимофею: "Все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности,

Да будет совершен Божий человек, ко всякому доброму делу приготовлен" (2 Тим. 3:16, 17). Также и апостол Петр уверяет нас, что "никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божии человеки, будучи движимы Духом Святым" (2 Пет. 1:21).

Но, несмотря на эти и другие подобные им библейские утверждения, на своем историческом пути веры мы, к сожалению, ушли очень далеко от такого отношения к Священному Писанию.

Современная теология сегодня находится в кризисе. Теология стала релятивистской и изменчивой. Конечно, у нас нет недостатка в религиозной литературе, но редкий голос поднимется сегодня в защиту признания божественного авторитета. Поколебленными оказались сами основания. Главная причина этих потрясений столь же очевидна, как и ее следствия: все большее и большее число наших современников отрицают существование твердой платформы, на которой могло бы быть построено христианское мышление.

Та брешь, которая образовалась 450 лет назад между Реформацией и Римо-Католической церковью кажется узкой щелочкой в сравнении с тою пропастью, которая отделяет тех, кто признает существование объективного божественного откровения от тех, кто его отрицает. Во дни Реформации каждая из сторон признавала существование богооткровенной истины. Разница была лишь в ее истолковании. Сегодня же всевозрастающий скептицизм поставил под сомнение самое существование объективного откровения.

Всеобщее отрицание того, что божественное откровение есть объективно явлено в исторических событиях в ясных утверждениях истины сыграло разрушительную для теологии роль. В настоящее время Библия дает теологии темы, но не нормы. И теология, лишенная объективного критерия, по сути отдана на откуп господствующим философским и научным идеям. Если содержание Писания не нравится исследователю или кажется ему устаревшим, его могут заменить в пользу современного опыта. Результатом этого является смерть библейской теологии. Исследователь Библии свободен перетолковывать явленные факты в зависимости от того, насколько они ему нравятся, растворяя, таким образом, библейскую весть в человеческой субъективности.

Что является нормативом?

Подобные тенденции не оставили незатронутыми и адвентистов седьмого дня. Сегодня на место проверенного временем взгляда на Писание, согласно которого оно является "безошибочным откровением Его (Божьей) воли", "является мерилом характера, испытанием опыта, авторитетным изложением доктрин и достоверным сообщением о действиях Бога в истории нашего мира" (Основы веры.1), некоторые из нас стали утверждать, что истина откровения столь необычна, так далека от полного постижения, что в действительности никто не может сказать, что является истиной, а что ею не является. Христианские истины, говорят нам, скорее относительны, нежели абсолютны, а потому и не могут быть ни универсальными, ни нормативными.

Источники авторитета.

Другие не ограничивают себя более в формулировке своих взглядов Писанием. Различные источники - конечно, включая и Писание - как предполагается, поставляют информацию, из которой складываются теологические утверждения. На самом же деле, как правило, лишь одному источнику уделяется роль окончательного авторитета. Это может быть разум, наука, опыт или какие-либо другие факторы, и лишь очень и очень редко - Писание.

Разум играет большую положительную роль в формировании теологии. И мы не собираемся умалять или отрицать эту его способность анализировать те или иные логические противоречия. Но мы ставим под сомнение его способность быть критерием, определяющим явленную истину, служить самому источником явленной информации. В каком-то смысле разум предшествует откровению, так как откровение должно быть постигаемо. Но сам разум не может являться откровением.

Традиция так же играет свою роль в поддержании библейского авторитета. Игнорировать христианскую историю значило бы идти на риск повторить все ее ошибки. Дух Святой пытался научать христиан на протяжении многих столетий, и Он же научал адвентистов седьмого дня на протяжении последних ста пятидесяти лет. Библия никогда не толковалась в некоем вакууме, но всегда читалась в христианском сообществе. Это означает, что существуют определенные традиции истолкования Библии даже среди адвентистов, и мы не можем игнорировать этого факта. Мы должны прислушиваться к тому, что было открыто христианами в прошлом, но в то же самое время мы должны остерегаться опасности замещения Библии человеческой интерпретацией. То, что мы узнаем из традиций, не должно ставиться нами на один и тот же уровень с библейским откровением. Именно Писание является тем контрольным авторитетом, которым должна промерять себя церковь; церковь и традиция (включая и нашу традицию) должны быть водимы и исправляемы посредством канона Писания.

Наука и Писание.

Равно пагубными являются попытки со стороны науки подменить собою библейское откровение. На сегодняшний день самые разные библейские утверждения вступают в конфликт с современным научным воззрением. Так, например, чудеса рассматриваются как нарушение неизменных естественных законов, а существование ангелов и демонов считается всего лишь суеверием и предрассудком.

Библейская доктрина о семидневном творении стала причиной всевозрастающих противоречий между адвентистcкими теологами с одной стороны и учеными с другой. Некоторые представители обеих групп время от времени высказывают поспешные и преждевременные выводы. Опасность состоит в том, что теологи откажутся от историчности и фактологичности библейского описания творения в угоду ученым, утверждая, что это как раз та область, которая принадлежит именно им, ученым.

Можем ли мы, как адвентисты, действительно признавать авторитет Писания, если мы оставляем нашу веру в истинность и историчность учения книги Бытия о творении из ничего в семь дней? Не отбросим ли мы вместе с этим и то учение, которое находится во второй и третьей главах той же книги?

Многие христианские доктрины покоятся на доктрине о творении и о падении. Сегодняшние неодарвинистские теории являются настолько же мифом современной культуры, насколько и научными сведениями - по сути дела, рабочими гипотезами, а не доказанными теориями. Мы должны продолжать находить в себе смелость сказать, что библейские утверждения относительно происхождения посредством особого творения Божия, как они описываются в книге Бытие, являются достоверным описанием действительно имевших место фактов.

Мы признаем глубокую взаимосвязь между наукой и Писанием. Нам следует избегать догматического подхода к науке, как к сплошной спекуляции. Наука со своей способностью собирания фактов может хорошо послужить Писанию, освещая библейский текст. Но на протяжении всей нашей истории наука и Библия никогда не ставились на один и тот же уровень. Библия - это слово Божие. Наука - это эмпирическое постижение естественного мира.

Культурная обусловленность и Авторитет.

Иногда надежность и авторитет Библии ставятся под сомнение из-за значительных различий между представлениями библейских авторов и современными взглядами. Мы можем слышать, что разница в культуре делает невозможным для нас сегодня серьезное принятие Библии. Ее страницы обретают смысл лишь в рамках той культуры, в которой они были написаны. Нам говорят, что исторические данные и события были написаны в том контексте, в котором находились библейские авторы, а потому и должны проходить сегодня через призму современной культуры и историографии. Как правило, подобные настроения представляют собою ни что иное, как гордыню западной культуры и негласную предпосылку о безусловном ее превосходстве. Конечно, это правда, что данный подход не требует обязательного превосходства нашей культуры, а лишь подчеркивает разницу в культурах. Но неужели мы и правда столь ограничены островком своей цивилизации, что не можем понять и оценить того, о чем говорят нам другие культуры? Неужели все прочие культуры неизбежно обречены на непонимание с нашей стороны? На самом же деле, если нам и не следует сбрасывать со счетов культурные различия, то мы не должны и чрезмерно подчеркивать их.

И это особенно важно иметь в виду говоря о Библии. Непрерывность истории соединяет нас крепкими звеньями единой цепи с теми, кто писал библейские страницы. Мы принимаем Библию как часть нашей культуры. Это подразумевает существование строгой непрерывистости наряду с прерывистостью. Более того, обращаясь ко всеобщим человеческим нуждам и чаяниям, Библия возносится высоко над всеми культурами: она обращается к человечеству. Сторонники культурного релятивизма зачастую являются людьми независимых убеждений и желающими быть непохожими на других, что, возможно, делает их людьми, заслуживающими уважения, но что весьма пагубно сказывается на достоверности их аргументов.

Инструментарий для исследования.

Тщательное исследование Писания остается для нас обязательным и непреложным, несмотря на тот факт, что слишком часто оно производится с разрушительными намерениями. Ответом на такой губительный подход к изучению Писания должно стать не отвержение исследования как такового, но, напротив, его углубление. Господь, пожелавший говорить с нами через авторов, живших в определенном историческом, культурном, лингвинистическом контексте определил тем самым тот метод, посредством которого Его Слово должно быть изучаемо. Наше понимание Библии не будет углубляться до тех пор, пока мы не приступим к искреннему, посвященному изучению наряду со всем и библейского языка, и исторического, культурного, политического фона библейских событий. Мы должны понимать то окружение, в котором находился Израиль, а позднее Церковь, то окружение, которое побуждало пророков и апостолов к написанию. Мы должны ценить тот процесс, посредством которого Дух Святой производил те писания, которые Он же вдохновлял народ Божий собирать воедино - в Библию. Изучение Библии, если оно производится верно и принимает Писание в его целостности - таким, какое оно есть, как Слово Божие - не является процессом изучения, направленным к Библии извне. Такое изучение требует подхода к Библии изнутри.

Никто не хочет утверждать, что все проблемы, таким образом, будут сразу решены, или что немедленно появятся ответы на все трудные вопросы. Не желая преуменьшать любую из имеющихся трудностей, мы все же не рассматриваем ни один сложный вопрос как принципиально неразрешимый. По тщательному исследованию может произойти то, что часто происходило в археологии: так называемые неоспоримые доказательства ошибок, допущенных в Библии, вовсе не оказываются таковыми при более тщательном исследовании.

Два источника Авторитета.

Существует всего два способа узнать волю Божию и сформировать ясное доктринальное учение: (1) из особого или сверхъестественного откровения, содержащегося, во-первых, в Библии, а во-вторых - в трудах Елены Уайт, и (2) из общего откровения, явленного в природе и в человеческой мудрости.

Недвусмысленное, даже решительное подчеркивание богодухновенности и достоверности Писания оказывает неоценимую поддержку силе и здоровью церкви АСД. Это помогает нам давать отпор всяким попыткам разделять Писание таким образом, что одни места оказываются богодухновенными, в то время как другие - нет. Это ведет нас к тому, чтобы расценивать все части Писания как "безошибочное откровение Божьей воли" (Основание веры, 1), а также к тому, чтобы применить их учения в каждой стороне нашей жизни и нашего мышления. Для нас Священное Писание "является мерилом характера, испытанием опыта, авторитетным изложением доктрин и достоверным сообщением о действиях Бога в истории нашего мира" (там же).

Есть ли место дисциплине в христианской жизни?

Подчинение Писанию является частью нашего христианского призвания. Свобода от Писания есть тьма, а не свет. Если церковь не удерживает основополагающие истины Писания, то она становится на путь блуждания во мраке и не является более столпом и утверждением истины, но превращается в дискуссионное общество.

На Божьем народе лежит торжественная ответственность поддерживать целостность и духовный огонь в церкви, как провозглашает то вечное евангелие. Характер и жизнь Божьего народа предполагают обязательства, которые не могут быть игнорированы, но которые должны выполняться; предполагает наличие ценностей, которые должны определять - что есть норматив. И перед нами встает вопрос: какие требования должна предъявлять Церковь к своим членам? Что делать в том случае, если кто-либо отказывается соглашаться с некоторыми из этих требований или его принципы поведения не согласуются более с теми принципами, которые были развиты? Что делать, если чья-нибудь вера вступает в противоречие с той верой, которую Церковь рассматривает как имеющей божественное происхождение? Должно ли позволять такому человеку идти своим путем и уводить с собою и других? Или же церковь, местная или вселенская, должна выступить против таких членов, и если да, то в чем именно и в какой степени?

Распространенным современным убеждением является то, что теология каждого поколения определяется его социальным контекстом, а потому предопределена на замену новой теологией. А потому нет ничего удивительного в том, что некоторые среди нас рассматривают подчинение конфессиональному исповеданию веры, определенному церковным телом, как наносящее вред благополучию Божия народа. А потому раздаются голоса, заявляющие, что церковь не должна ничего предпринимать в случаях доктринальных расхождений. Даже некоторые лидеры церкви, развернувшись от религиозных споров и различий к экуменическому кооперированию, проявляют все возрастающую нетерпимость к борьбе и дисциплинарным мерам вследствие того, что эти различия кажутся им ничтожными. Их принцип: живи и дай жить другим!

Для других же вопросы о цензуре и о дисциплине основываются на ясном библейском указании, данном в Евангелии от Матфея в 18 главе, а также в других утверждениях новозаветных посланий. Для таковых церковная дисциплина является непременным требованием Писания. Это не узкое подавление частных проявлений веры и не попытка очистить церковь от грешников, но скорее спасительная и воспитующая мера.

Хотя подобная дисциплина широко практиковалась как в ранней церкви, так и на протяжении всей церковной истории, в сегодняшнем снисходительном климате она рассматривается как причудливый пережиток прошлого, а потому зачастую отбрасывается, даже в нашей среде.

С другой стороны, дисциплина не должна быть слепой или не сконцентрированной на помощи человеку. Она никогда не должна становиться инструментом для вымещения личных обид.

Но вопрос о дисциплине - это еще и вопрос о чистоте вероучения церкви. Церковная дисциплина является просто-напросто правом церкви на самосохранение. Никакие аргументы относительно индивидуальной, академической свободы, или же популярные возражения против "выискивания ересей" не могут отменить нужду любой группы на сохранение своих фундаментальных доктринальных обязательств. Если только все верования не являются преходящими, а доктрины не являются всего лишь предметом личной убежденности, тогда роль церкви (т. е. дисциплина, как образовательная, так и взыскательная) имеет жизненно важное значение для сохранения чистоты истины в церкви. Правом церкви (а скорее даже обязанностью ее) является сохранять и поддерживать чистоту своего доктринального вероучения. Церковь обладает правами на свои доктрины, которые являются и испытанием на членство, а также имеет право поправлять или исключать тех, кто не разделяет эти доктрины. Чистота веры требует этого. Всякое другое отношение ослабляет миссию и духовную жизнеспособность церкви. Также нам не следует забывать, что дисциплина является частью ученичества, с которым она органически связана.

Сегодня, сталкиваясь лицом к лицу с неверием модернизма и со слепотою тех, кто не желает прислушиваться к советам верующих, мы должны особенно ясно понимать природу и цели Церкви последнего времени. Посредством этого мы можем яснее представить свою личную ответственность и неизменные реалии божественного откровения. Чем, согласно Слову Божьему, является Церковь? Каковы ее особенности, отличия, цели, в чем, наконец, ее миссия? Возрождение понимания той уникальной задачи, которая стоит перед нами, неизбежно заострит вопросы, связанные с природой церкви, как это всегда происходило на протяжении христианской истории. Те, кто умаляют библейские доктрины должны задаться практическим вопросом: честно ли оставаться членом той церкви, которая посвятила себя провозглашению и утверждению четко определенных доктринальных истин? Без полного и абсолютного принятия авторитета Писания и наших фундаментальных верований от адвентизма останется одна лишь тень.