Свобода во Христе - христианский проект

Пятница, 29 марта 2024
ПОНИМАНИЕ БИБЛЕЙСКИХ КНИГ PDF Печать Email

 

Библейские книги дошли до нас в пределах канона, то есть в собрании сочинений, имеющих авторитет для христианской Церкви. Каноническая форма является нормативной для понимания Писания. В то же время надо отметить, что библейские книги появились в результате объединения более мелких смысловых частей текста.

Слово «книга» мы широко употребляем для обозначения каждого из шестидесяти шести документов, входящих в Библию, при этом Ветхий Завет состоит из тридцати девяти книг, а Новый — из двадцати семи.

Книги, авторство, единство

Правильное понимание библейских книг в целом в значительной степени зависит от авторства. Не все книги принадлежат перу одного автора, и ярким примером этому является Книга Псалмов. В большинстве случаев точная информация об авторе содержится во вступительной надписи к тому или иному псалму. Из этих надписей мы узнаем, что семьдесят три псалма принадлежат Давиду, двенадцать — Асафу (49, 72 — 82), десять — сынам Кореевым (41, 43 — 48, 83, 84, 86, 87) и, по крайней мере по одному — Соломону (126), Моисею (89), Еману Езрахиту (87) и Ефаму Езрахиту (88). Таким образом, поскольку Книга Псалмов не принадлежит одному автору, целесообразно изучать всю группу, приписываемую тому или иному имени, чтобы впоследствии определить присущее ей богословие и стиль мышления. Что касается авторства других библейских книг, то здесь ситуация несколько иная, поскольку нет действительного внутренного признака.

Большинство новозаветных книг имеют точное указание на их автора. Автором тринадцати Посланий считают апостола Павла. Их следует изучать отдельно, чтобы результаты осмысления каждого из них впоследствии послужили правильному пониманию всего богословия этого апостола. Кроме того, к этим Посланиям надо присовокупить речи Павла, содержащиеся в Деяниях.

Историческое изучение мыслей и богословия Павла дало притиворечивые результаты. Споры о его вкладе в новозаветную мысль с особой силой разгорелись в связи с исследованиями Фердинанда Кристиана Баура, отца так называемой Тюбингенской школы1. В пятидесятых годах прошлого века этот исследователь пришел к выводу, что из всех Посланий, приписываемых апостолу Павлу, в действительности ему принадлежат только Послание к Римлянам, 1-е и 2-е Послания к Коринфянам и Послание к Галатам. Взяв на вооружение философию Гегеля, он рассматривал историю раннего христианства как борьбу тезиса (иудействующего христианства, представленного в Посланиях Петра, Евангелии от Матфея и Откровении) и антитезиса (христианства обращенных язычников, представленного в Послании к Галатам, 1-м и 2-м Посланиях к Коринфянам, Послании к Римлянам и Евангелии от Луки), приведшую к синтезу (то есть раннему католицизму, обозначившемуся в Евангелии от Марка, а также у Иоанна и в Деяниях)2.

Несмотря на то, что гегелевский взгляд не получил безоговорочного признания, его влияние и до сего дня ощущается в некоторых кругах либеральной теологии3.

В конце ХIХ и начале ХХ вв. после Ф. К. Баура о себе заявило либеральное истолкование Посланий апостола Павла, в котором идея об оправдании верой и освящении отошла на задний план, выдвинув на переднюю линию рационалистическую мораль и этику, присущую идеализму4. Павел превратился в учителя нравственно-рационального понимания религии.

В то же время другие ученые пытались истолковать его богословие посредством метода историко-сравнительного религиоведения. На основании этого метода, они утверждали, что мышление Павла в значительной степени было обусловлено дохристианским гностицизмом и так называемым иранским мифом об искупителе5. И, наконец, третьи, находясь под воздействием идей Альберта Швейцера, утверждали, что ключевой идеей Павла является эсхатология. Эти противоречивые результаты исследований Посланий апостола Павла вызывают у проницательного читателя удивление — возможно ли вообще распознать настоящего апостола? Иными словами, возможно ли, так сказать, добраться до настоящего Павла, того самого, которого прежде звали Савлом?

Да, это действительно возможно, но только при условии, если мы позволим ему говорить самому. Первый принцип поиска этой цели состоит в том, чтобы признать автором Посланий того, о ком свидетельствуют сами Послания. Иными словами, необходимо в целостном единстве изучить весь свод сочинений апостола Павла. Когда каждое из его Посланий будет изучено отдельно и в связи с другими Посланиями, тогда выявится не только многообразие тем и акцентов, но и единство внутри этого многообразия. Послания Павла надо толковать в контексте всего Писания как его неотъемлемую часть, которая, в свою очередь, имеет существенное значение для всего Писания в целом. Этот индуктивный канонический подход (дать возможность Писанию самому толковать себя) должен главенствовать над любым другим подходом и особенно над тем методом, который хотел бы сделать социальный и культурный фон написания Посланий главным принципом в их истолковании. Несмотря на то, что социально-культурный фон имеет большое значение для воссоздания фона или контекста Посланий Павла, приоритет всегда должен оставаться за библейским контекстом канонических Писаний — в противном случае сочинения Павла, Петра и других библейских писателей будут сведены на уровень простых человеческих документов. Признание божественного элемента в Писании говорит о необходимости богословско-исторического подхода.

БИБЛЕЙСКИЕ КНИГИ И БИБЛЕЙСКОЕ ПРОРОЧЕСТВО

Библейские пророчества, а также книги, созданные библейскими пророками, по своей природе совершенно отличаются от древних пророчеств вообще и наших, современных, в частности.

Библейское и небиблейское пророчество

Во всем древнем мире был известен экстатический тип пророчества6. Практика прорицаний была широко распространена в Вавилоне и Ассирии. Прорицатель (baru) одновременно являлся жрецом и предсказателем намерений богов. Своим делом он занимался профессионально и принимал его по наследству7. В свое время бытовало утверждение, что пророчества, совершавшиеся в Египте, весьма близки библейским пророчествам8, однако сегодня эта точка зрения в основном отвергается9. Известно, что предсказания совершались в Анатолии, практиковались хеттами, хананеями, жителями Сирии и древнего города Мари10, однако израильский пророк, как богодухновенный оратор и писатель (по поручению или понуждению Божью возвещающий народу Откровение, исходящее непосредственно от Бога), занимает совершенно особое место в древнем мире. Библейский пророк — пророк в своем роде (sui generis)11.

В современном мире царит феноменальный, почти невероятный интерес ко всякого рода пророчествам, астрологии и предсказаниям судьбы. Подсчитано, что ежедневно каждый четвертый американец прочитывает свежий гороскоп, печатающийся в тысяче двухстах газетах12. Между древними языческими прорицаниями, занятиями астрологией и современными предсказаниями судьбы и увлечением гороскопами существует прямая связь13. Христианам не следует разделять этих увлечений, ибо они противоречат библейской вере14.

Школы толкования пророчеств

Диспенсационализм. В 1970 г. диспенсационализм получил широкое распространение в связи с выходом в свет книги Хэла Линдсея «The Late Great Planet Earth»15, которая за неполных шесть лет разошлась тиражом свыше шести миллионов экземпляров. В книге популярно излагался диспенсационалистский подход к толкованию пророчеств, хотя книга вызвала неоднозначную реакцию16. Основателем диспенсационализма принято считать Джона Дарби (1800 — 1882), вождя «плимутских братьев». «Диспенсационализм представляет собой точку зрения, согласно которой в Библии есть достаточно многообразия и в разные эпохи библейской истории Бог по-разному относился к людям»17. С точки зрения толкования пророчеств диспенсационализм представляет собой особый тип премиллениализма18, который также называется «футуризмом»19, «диспенсациональным премиллениализмом»20, или «претрибуляционизмом»21. Многие авторы в своих исследованиях поддерживают этот взгляд на толкование пророчеств22, и в настоящее время он является межконфессиональной системой пророческого толкования, однако противоречит историческому премиллениальному толкованию, исповедуемому адвентистами седьмого дня.

Типичной особенностью диспенсационализма, вместе с его претрибуляционным премилленизмом, является учение о том, что Второе пришествие Христа совершится до тысячелетнего царства, однако не будет представлять собой единого и повсеместного явления. Согласно этому учению, Второе пришествие будет разделено на два момента, отъединенные друг от друга периодом усугубления земных страданий. Первая фаза Второго пришествия называется восхищением, когда все верующие незримо и тайно возносятся на небо23. Затем последует время страданий и скорби, которое продлится семь лет24. Такой взгляд предполагает так называемую теорию лакуны применительно к 24 — 27-му стихам 9-й главы Книги пророка Даниила, согласно которой между семидесятой неделей и шестьюдесятью девятью предыдущими наличествует большой временной интервал. Надо отметить, что такое разделение не находит экзегетической поддержки25. Далее утверждается, что с наступлением времени скорби и появлением антихриста многие евреи и язычники обретут личное спасение26, а затем по истечении семи лет скорби наступит вторая фаза Второго пришествия Иисуса Христа, в которой Он зримо явится всему миру.

Но этому ли действительно учит Слово Божье? Исследовав данную точку зрения, некоторые авторы пришли к выводу, что она совершенно не соответствует новозаветному учению о Втором пришествии27, реальному содержанию 9-й главы Книги пророка Даниила (Дан. 9:24 — 27)28 и основным принципам толкования29.

Амиллениализм. Итак, мы охарактеризовали лишь одно направление в истолковании библейского пророчества. Существуют и другие школы пророческой интерпретации, известные под названиями амилленниализма, постмиллениализма и историзма (историческая школа). В противоположность премилленниализму диспенсационалистского толка, утверждающему, что тайное восхищение на небо, усуглубление земных страданий и зримое явление Христа совершится до наступления тысячелетнего царства, амиллениализм не признает буквального временного содержания тысячелетнего периода30. Согласно этому учению все пророческие числа имеют только символическое значение. Слова о том, что сатана будет «скован» на тысячу лет (Откр. 20:2) просто означают, что он окончательно лишится своей силы и власти. Амилленниалисты считают, что исполнением тысячелетнего царства является период времени между Первым и Вторым пришествиями Христа, то есть с их точки зрения после Второго пришествия никакого тысячелетия не будет.

Постмиллениализм. Своими корнями постмиллениализм восходит к Иоахиму Флорскому (приблизительные годы жизни 1135 — 1202), делившему историю на три эпохи, последняя из которых должна была начаться в 1260 г. по Р. Х. и продолжаться сорок два поколения по тридцать лет в каждом. Затем должно состояться Второе пришествие Христа31.

В новое время это учение популяризировал унитарий Дэниэл Уитби (1638 — 1726), считавший, что «мир обратится ко Христу, евреи вновь обретут Святую Землю, папа и мусульмане потерпят поражение, и после этого тысячу лет мир будет наслаждаться всеобщим покоем, счастьем и праведностью. По завершении этого тысячелетия Христос лично придет на землю и совершится последний суд»32.

До первой мировой войны постмилленниализм был очень популярен в Англии, однако сегодня он не столь распространен, хотя и сохраняет некоторое влияние33.

Историческая школа. Согласно исторической школе, Второе пришествие совершится до наступления тысячелетнего царства (Откр. 20), во время которого земля будет опустошена, а сатана «скован». Такой взгляд свидетельствует о том, что историческая школа разделяет точку зрения премилленаристов, однако не диспенсационалистского толка, а именно исторической ориентации. Премилленаристы-диспенсационалисты считают, что антихрист еще не появился, а предстанет только в будущем, и тем самым в данном вопросе солидаризуются с «футуризмом», о котором впервые заговорил испанский иезуит ХVI века Франсиско Рибера34. С другой стороны, исторический премиллениализм по-своему толкует слова о «небольшом роге» (Дан. 7:8). Согласно этому толкованию, «небольшой рог» символизирует возникновение папства из десяти провинций четвертой, то есть Римской империи. Что касается семи церквей, о которых говорится во 2-й и 3-й главах Книги Откровения, то в данном случае речь идет о символическом обозначении семи исторических периодов развития христианства от новозаветных времен до Второго пришествия Христа. В отличие от амилленистов, представители исторической школы не согласны с тем, что числовое обозначение временных периодов, представленных в Книге пророка Даниила и Книге Откровения, надо толковать символически. Они считают, что надлежит буквально истолковывать эти обозначения (1260 дней, 2300 дней, 1235 дней), считая день за год (как это делали в Европе уже в конце ХIII в. по Р. Х. 35).

В буквальном смысле понимается и пророчество о семидесяти седьминах (Дан. 9:24 — 27): этот период начался в 457 году до Р. Х. и окончился по истечении последней недели, то есть последних семи лет, когда началось служение Христа (27 год по Р. Х.), прервавшееся Его смертью на середине этой недели (31 год по Р. Х.).

Период в семьдесят недель (то есть 490 лет) завершился в 34 г. по Р. Х. , тогда, когда Евангелие было возвещено язычникам, первохристиане подверглись гонениям и были рассеяны, Стефан был побит камнями, а Павел пережил обращение36. Это историко-мессианское толкование «не сталкивается с трудностями хронологического, экзегетического и исторического порядка, с которыми сталкиваются другие виды толкований»37. Сегодня оно находит поддержку у многих известных ученых38.

Апокалиптическое толкование и Книга пророка Даниила

В этом небольшом разделе, посвященном апокалиптическому истолкованию библейских пророчеств, мы рассмотрим одну из самых известных апокалиптических книг Библии — Книгу пророка Даниила.

Апокалиптика представляет собой вид библейской литературы, всесторонне повествующей об исторических событиях, в которых по повелению Божью совершается нечто окончательное и выходящее за рамки исторического развития. Божественное вмешательство упраздняет исторически сложившиеся социально-политические структуры, освобождая искупленных от существующего миропорядка и утверждая для них новый, преображенный миропорядок в конце времени. Существующий век сменяется новым, на смену нынешней эре приходит новая эра.

Впервые всеобъемлющая библейская апокалиптическая перспектива, выраженная в ярких символических образах, предстает в Книге пророка Даниила. В нашу задачу входит рассмотрение ее ключевых идей и пророческих апокалиптических акцентов. Что касается Книги Откровения, то рамки данной работы не позволяют нам провести такой же анализ39.

В Книге пророка Даниила много захватывающих моментов. Благодаря величественной символике повествования, читатель как бы заново постигает смысл земного существования и по воле Божьей открывает небесные тайны. Перед ним в новом ракурсе предстает извечная великая борьба сверхъестественных сил. Книга дышит страстным ожиданием внезапной славной победы Царя царей, которая совершится в утверждении Его божественного царства. В наш век никто не может пройти мимо поставленных в ней проблем, и поэтому вряд ли можно переоценить слова Елены Уайт, сказавшей, что «поскольку мы приближаемся к концу истории этого мира, пророчества, записанные Даниилом, требуют нашего особого внимания»40.

Ход мировой истории. Даниил, государственный деятель и провидец, как никто другой сумел усмотреть ход мировой истории. Его пророчества охватывают период от его эпохи до скончания мира. Нигде в Писании мы не встречаем такого обзора мировой истории. Вместо истории частных человеческих поступков или неконтролируемых обстоятельств мы узнаем о деяниях небесного Правителя, который «низлагает царей и поставляет царей» (Дан. 2:21). Эта величественная философия истории свидетельствует о том, что древние и современные народы будут оценены не по их могуществу, а по верности следования божественному замыслу и по соблюдению божественных заповедей41. Следование божественному замыслу состоит в том, чтобы везде и во всем содействовать окончательному, победоносному осуществлению божественного плана спасения. Исторический ход этого осуществления достигнет своей вершины в сверхъестественном утверждении вечного царства Божья (Дан. 2:44 — 45) и воскресении праведных «для жизни вечной» (Дан. 12:2). Читающий Книгу пророка Даниила становится перед выбором: или осознание своей ответственности теперь и вечная жизнь в дальнейшем, или продолжающийся союз с силами зла и вечная гибель в конце мира. Эта книга весьма актуальна, поскольку каждого ставит перед неизбежным выбором жизни или смерти.

Сосредоточение на конце времени. Для нашего времени Книга пророка Даниила обретает особую актуальность благодаря тому, что в ее снах и видениях (2, 7, 8, 9, 11-я 12-я главы) речь идет о событиях, которые будут происходить в конце времени. Сон об истукане, символизирующем четыре последних мировых империи (эта схема была известна в древнем Вавилоне и нет оснований говорить о заимствовании у греков или персов42), и о последующем возникновении народов, которые не сольются друг с другом, касается того, «что будет в последние дни» (Дан. 2:28). «Последние дни» означают заключительный период грядущего развития истории — период, который наступит непосредственно перед концом мировой истории, когда камень, оторвавшийся от горы «без содействия рук», ознаменует торжественное начало эсхатологического царства Божья (Дан. 2:35, 44, 45).

В апокалиптическом видении, содержащемся в 7-й главе, время возникновения мировых империй и властвования небольшого рога быстро сменяется временем суда (Дан. 7:9 — 10, 13 — 14), за которым следует период противоборства небольшого рога и святых (Дан. 7:21). Затем Ветхий днями дает суд святым Всевышнего (Дан. 7:22). Далее, после суда святые принимают царство (Дан. 7:22), которое никогда не разрушится (Дан. 7:14). Везде сохраняется акцент на скончании времени.

Величественное видение, содержащееся в 8-й главе книги, недвусмысленно свидетельствует о том, что его содержание относится к «концу времени» (Дан. 8:17). Ангел, истолковывающий его, несколько раз обращает внимание Даниила на то, что все, явленное ему в видении, совершится в «последние дни» (Дан. 8:19), ибо «это относится к концу определенного времени» (Дан. 8:19), когда «святилище очистится» (Дан. 8:14).

О «конце времени» упоминается и в других местах книги (Дан. 11:27, 35, 40; 12:4, 9). Согласно пророчеству, «последние дни» наступят по окончании двух тысяч трехсот дней (то есть, день — год пророческий) и завершатся утверждением вечного царства Божья. Ядром пророчества является изображение небесного суда в конце времени, который совершится до Второго пришествия и в котором будут участвовать Ветхий днями и Сын человеческий. Вслед за этим судом святые унаследуют вечное царство. Вершиной пророчества является весть о воскресении (Дан. 12:1 — 4).

Тех, кто готовится ко Второму пришествию, Иисус призывает помнить «пророка Даниила» и «разуметь» сказанное им (Матф. 24:15; Марк. 13:14). Однако «уразумеют» только те, кто «очистится» и «убелится» (Дан. 12:10). «Мудрые уразумеют» слова, «сокрытые и запечатанные... до последнего времени» (Дан. 12:9 — 10); эти слова относятся к той части пророчества, в которой речь идет о последних днях43.

Божественное Откровение. В этой апокалиптической книге божественное Откровение предполагает многообразие форм и способов сообщения. Сначала рассмотрим «сон». В 1-м стихе 2-й главы сказано, что Навуходоносору, монарху Нового Вавилона, «снились сны». По-видимому, множественное число в данном случае употреблено для того, чтобы сказать о разных частях сна, которые в конце концов оформились в конкретный образ и явились царю44. В дальнейшем на протяжении всей главы сон употребляется в единственном числе (Дан. 2:3 — 36). Затем Навуходоносору опять снился «сон», в котором было рассказано о его будущем безумии (Дан. 4:5, 7 — 9, 18 — 19). Третий «сон» приснился самому Даниилу (Дан. 7:1). Далее это слово нигде не употребляется, и потому нам кажется, что уместно провести различие между «сном» и «видением», которое мы рассмотрим позднее. Синонимом слову «сон» является словосочетание «ночное видение» (Дан. 7:2, 7, 13); эти обозначения указывают на то, что сон состоял из видений (о чем ясно сказано в 7-м стихе 4-й главы: «видения головы моей»), которые приходят к спящему45.

Следующая форма божественного Откровения обозначена словом «видение». Несмотря на то, что этот способ сообщения Откровения связан с предыдущим (Дан. 8:1), нам кажется, что его можно рассматривать как независимую форму. Она представлена в 8 — 11-й главах: «видение» в данном случае не имеет обычных отсылок на способ («сон»), время («ночь») и место («ложе») его восприятия46.

Складывается впечатление, что это были дневные видения, то есть видения, которые приходили не во время сна (ср. Дан. 8:17). Итак, исходя из всего сказанного, можно выделить две основные формы Откровения, встречающиеся в Книге пророка Даниила, — «сон», который приходит и к языческому царю, и к рабу Божью и «видение», которое посетило только самого Даниила. В Ветхом Завете видение приходит только к пророку, чего нельзя сказать о сне (как мы только что видели).

Еще одним способом или формой Откровения, встречающейся в Книге пророка Даниила, является страшная надпись, появившаяся на стене дворца царя Валтасара во время пиршества (Дан. 5:5 — 28). Нет сомнения в том, что эта форма откровения отличается от предыдущих (видение и сон). Хотя все видели эту надпись, однако вавилонские мудрецы не смогли прочесть и истолковать ее (Дан. 5:8), и, как всегда, только Даниил смог сделать это, ибо только он обладал богоданным разумением и премудростью, только он был богодухновенным истолкователем чужих сновидений и этой страшной надписи (Дан. 5:11 — 12).

Откровение и его истолкование ангелом. Начиная с 7-й главы, образы видения толкует посланный Богом ангел, который сам участвует в видении. Однако в любом случае первоисточником толкования остается истинный Бог. Только Он может дать подлинное истолкование, ибо «свет обитает с Ним» (Дан. 2:22), Он «открывает тайны» (Дан. 2:28, ср. 2:29, 47) и посему Его толкование «точно» (Дан. 2:45).

А теперь, исследовав богооткровенную природу толкований, рассмотрим их значение применительно к упомянутым трем формам Откровения, встречающимся в Книге пророка Даниила, то есть применительно к снам, видениям и надписи на стене. В книге представлены два вида толкований. Примером первого может служить истолкование сна Навуходоносора о его грядущем безумии (Дан. 4), а также истолкование таинственной надписи на стене чертога царя Валтасара (Дан. 5). Для обоих истолкований характерно непосредственное историческое исполнение предсказанного, которое довелось испытать на себе обоим вавилонским царям. В том и другом случае (каковые принадлежат к одному виду истолкования) исполнение событий не представляется в далеко идущей перспективе. Речь идет только о настоящем времени, то есть о времени Даниила. Этот вид истолкования разительно отличается от другого, широко представленного в других местах книги. Здесь в основном речь идет о событиях, которые совершатся в будущем, и в конечном счете внимание сосредоточено на времени конца.

В Книге пророка Даниила истолкование с непосредственным историческим исполнением играет важную роль и без него второй вид истолкования был бы неполным. Прежде всего оно свидетельствует, что никакой царь или властелин не может безнаказанно преступать границы, которые ему определены Богом. Безумие, постигшее Навуходоносора, свидетельствует живущим, что «Всевышний владычествует над царством человеческим и дает его, кому хочет, и поставляет над ним уничиженного между людьми» (Дан. 4:14). Равным образом оправдана и таинственная надпись на стене, ибо Валтасар «не смирил сердца... но вознесся против Господа небес» (Дан. 5:22 — 23).

Непосредственное историческое исполнение предсказанных событий свидетельствует о силе полновластного Господнего правления в истории, где Он «безмолвно и терпеливо претворяет Свои замыслы»47. Нет сомнения в том, что оно призвано доказать такую же неизбежность свершения более отдаленных событий (явленных во снах и видениях), которые имеют эсхатологическое значение.

В Книге пророка Даниила господствуют истолкования второго порядка, в которых речь идет о свершении отдаленных исторических событий. «Сны» и «видения» (см. 2, 7 — 9, 11 — 12-ю главы) явно ориентированы на их исполнение в будущем и представляют собой пророчества, охватывающие временной период от эпохи Даниила до конца времени (причем в большинстве случаев особо подчеркивается неотвратимость этого конца). Правда, в 7-й и 9-й главах обращенность к будущему и апокалиптические мотивы не столь однозначны, однако контекст обеих глав свидетельствует о том, что описываемые события относятся к далекому будущему. Таким образом, мы можем заключить, что в противоположность Откровению и его истолкованию в 4 — 5-й главах книги, где речь идет об исполнении событий в ближайшем будущем, события, предсказанные в «снах» и «видениях» из других глав (2, 7 — 9, 11 — 12), совершатся в далеком будущем (по отношению к эпохе Даниила) и будут иметь эсхатологический характер.

Предсказание и исполнение. В зависимости от характера событий промежуток времени между божественным Откровением и исполнением предсказанного может быть различным. Некоторые события совершаются почти сразу (Дан. 4 — 5), другие — несколько десятилетий спустя (например, падение Вавилонского царства и расцвет мидо-персидикого владычества) и позднее, вплоть до конца времени. Один из современных авторов отметил, что «различным может быть не только промежуток времени между Откровением и его исполнением, но и временной интервал между Откровением и его истолкованием»48 это весьма важное наблюдение, которое в полной мере касается взаимосвязи 8-й и 9-й глав Книги пророка Даниила.

Время от времени раздаются голоса, что поскольку в 1-м стихе 9-й главы упоминается о первом годе правления Дария Мидянина (каковым, вероятно, был 539 год до Р. Х.), а в 1-м стихе 8-й главы о третьем годе правления Валтасара (548 — 547 гг. до Р. Х. 49), временной промежуток, составляющий около девяти лет, не дает оснований для того, чтобы толковать эти главы в их единстве. Этот аргумент поддерживает точку зрения, согласно которой 24 — 27-й стихи 9-й главы надо использовать для толкования «семидесяти лет», о которых говорится во 2-м стихе 9-й главы, а не для толкования единственной необъясненной части видения, содержащегося в 8-й главе, в той части, где говорится о периоде в две тысячи триста дней (Дан. 8:13, 14).

Однако те, кто утверждает, что 24 — 27-й стихи 9-й главы представляют собой истолкование «семидесяти лет», о которых говорится во 2-м стихе той же главы, ничего не приобретают от обнаружения этого временного интервала. Напротив, если считать, что 2-й стих 9-й главы указывает на семьдесят лет, о которых пророк Иеремия упоминает в своем пророчестве, датируемом приблизительно 605 — 604 гг. до Р. Х. 50, и далее упоминает вновь (см. Иер. 25:11 — 18; 29:10), уже спустя десять лет, то в таком случае временной промежуток между Откровением, данный Иеремии, и его предполагаемым истолкованием, представленном через Гавриила в 21 — 27-м стихах 9-й главы, составит шестьдесят-семьдесят лет. Иными словами, временной интервал между Откровением из 2-го стиха 9-й главы и его предполагаемым истолкованием будет в шесть-семь раз превышать те девять лет, которые разделяют видение о «седьминах» (Дан. 9:24 — 27) и видение о «вечерах и утрах» (Дан. 8:13 — 14, 26), которое не было истолковано ранее. Исходя из всего сказанного, можно утверждать, что отрицание связи между 24 — 27-м стихами 9-й главы и 13 — 14-м и 26-м стихами 8-й главы (основанное на сопоставлении дат, содержащихся в первых стихах обеих глав) является недальновидным и несостоятельным. Более того, существует единое мнение о том, что 2-я и 7-я главы тоже тесно связаны между собой:временной промежуток, отделяющий их друг от друга, составляет не менее пятидесяти трех лет51.

А теперь рассмотрим следующие соображения, подтверждающие точку зрения, согласно которой 24 — 27-й стихи 9-й главы являются истолкованием временного аспекта, о котором речь идет в 8-й главе.

1. Нигде во всей книге мы не находим истолкования какого-либо Откровения, данного другому ветхозаветному пророку. Каждое истолкование, содержащееся в книге, поясняет те «сны», «видения» или ту надпись (Дан. 5), которые были явлены персонажам именно этой книги. Если допустить, что 24 — 27-й стихи 9-й главы Даниила должны были истолковать откровение, данное пророку Иеремии, то в таком случае данный отрывок являлся бы единственным местом во всей Книге, где толкуется предсказание, сделанное другим пророком. Само по себе это не представляется невероятным, но в то же время, учитывая уникальную природу Откровения, представленного в этой книге и выраженного в формах «сна», «видения» и надписи на стене, можно сказать, что связь Откровения с каким-то другим пророком кажется весьма сомнительной. Поэтому на основании внутренних свидетельств можно утверждать, что точка зрения, согласно которой 24 — 27-й стихи 9-й главы являются истолкованием «видения», представленного в этой же книге несколько ранее (Дан. 8), согласуется с общей природой Откровения, выраженной в данной книге.

2. Связь между 8-й и 9-й главами усиливается благодаря использованию необычного еврейского слова, обозначающего видение и употребляющегося в соответствующих принципиально важных отрывках из обеих глав (в противоположность другому обычно употребляемому слову, тоже обозначающему видение (hazon). «Уразумей видение», — говорит Гавриил, обращаясь к Даниилу во 2-м стихе 9-й главы. В данном случае слово «видение» обозначено термином «mar’eh» который употреблен и в 16-м, 26-м и 27-м стихах 8-й главы. В 26-м стихе 8-й главы Гавриил недвусмысленно говорит о «видении (mar’eh) о вечере и утре», которое однако не было им истолковано, поскольку Даниил «изнемог» от услышанного ранее. Именно об этом видении (mar’eh) Гавриил снова упоминает в 23-м стихе 9-й главы. Здесь просматривается бесспорная связь, признанная многими критиками. Известный комментатор О. Плегер подчеркивает, что слово mar’eh, использованное в 23-м стихе 9-й главы, свидетельствует о том, что это употребление «обусловлено 16-м стихом 8-й главы»52.

3. С. Р. Драйвер53, а вслед за ним и А. Бентцен54 обоснованно считают, что слово «прежде» из фразы Даниила «которого я видел прежде в видении» (Дан. 9:21) отсылает к 16-му стиху 8-й главы.

4. В 8-й главе Гавриил обращается к Даниилу в повелительной форме («знай [haben], сын человеческий...»), а в 9-й он снова обращается к Дани- илу, используя ту же повелительную форму: («уразумей [haben] видение...») (Дан. 8:17 и 9:23).

5. Тесная связь 8-й и 9-й глав подтверждается и тем обстоятельством, что в обеих главах упоминается «муж Гавриил». «Связь с 8-й главой, — писал по этому поводу Плегер, — подтверждается тем фактом, что в явившемся ему вестнике Даниил признает того самого Гавриила, о котором он упомянул в 8-й главе»55.

Приведенные соображения еще более подтверждают правильность той точки зрения, согласно которой отрывок о семидесяти седьминах (Дан. 9) истолковывает единственное необъясненное место из символического видения 8 главы — то место, в котором говорится о временном периоде в две тысячи триста дней (лет). Таким образом, мы имеем хорошо обоснованные внутренние свидетельства, говорящие в пользу взаимосвязи 8-й и 9-й глав.

А теперь перейдем к рассмотрению вопроса о двойном исполнении пророчеств, многократном исполнении и их глубинном значении.

Спасительная весть. Главная цель пророчества Даниила состоит в том, чтобы подготовить людей к небывалому испытанию, ко «времени тяжкому, какого не бывало с тех пор, как существуют люди» (Дан. 12:1). «Время тяжкое» станет высшим испытанием для святого остатка, который «спасется» (Дан. 12:1) благодаря победоносному возвращению Сына человеческого, Который придет во славе (ср. Деян. 1:9 — 11).

И подобно тому, как Раб Божий через познание Его «оправдает многих» (Ис. 53:11), святой остаток, следуя стезею своего Учителя и совершая возложенное на него великое служение (Матф. 28:18 — 20), станет действенным орудием Бога, которое «обратит многих к правде» (Дан. 12:3). Несмотря на то, что в Книге пророка Даниила в первую очередь говорится о спасении святых, она призывает всех, «уразумевших» пророчество о последних днях, разделить их знание, дабы многие обратились к «правде» и присоединились к возрастающему остатку Всевышнего, — тому остатку, который примет царство, чтобы владеть им «вовек и во веки веков» (Дан. 7:18).

Этот как будто неожиданный евангельский мотив, зазвучавший в Книге пророка Даниила, свидетельствует о том, что все, «уразумевшие» пророчество, в действительности услышали весть о спасении, обращенную к тем, кто захотел ее услышать. Каждый, кто правильно понял пророчество, ответит на него в контексте Евангелия, принимая ветхозаветную весть, с поразительной глубиной предвосхищающую заключительный этап великой борьбы между Христом и сатаной. Когда Сын человеческий начнет Свое спасительное служение, многие будут привлечены к Нему.

Апокалиптическая перспектива, явленная Даниилом, преобразует искреннюю озабоченность человека своим будущим в осознанное участие в историческом процессе, которым руководит Бог. Эта вовлеченность в историю утоляет глубоко укорененную в нем жажду поиска, наделяя его существование смыслом и целью. Древний пророк дает принципиальную картину того искупительного служения, которое Ветхий днями и Сын человеческий совершают на земле (Дан. 7:9 — 14) и на небе (Дан. 8:13 — 14). Великое утешение нисходит на человека, когда он обозревает все, что Бог совершил в прошлом через Иисуса и в Иисусе. Это прошлое является залогом того, что и в будущем совершатся все данные нам обетования.

В Книге пророка Даниила нет резкого перехода от прошлого к будущему. В центре внимания спасительное, очистительное и заступническое служение небесного Первосвященника, совершаемое в настоящем. В то время как Христос совершает очищение небесного святилища от грехов тех, кто принял покаяние, народ Божий, пребывающий на земле, тоже призван совершить «особый труд очищения»56. Христос дает для него силы и является источником двунаправленной деятельности, ориентированной на спасение человека. Будучи нашим небесным Ходатаем, Он наделяет нас спасительным благом Своего посреднического служения и в то же время дает силы для праведной жизни на земле. Наше спасение полностью зависит от Него. «Всем надо знать о значении и деятельности великого Первосвященника, ибо в противном случае никто не сможет совершенствовать свою веру, столь необходимую в это время, и следовать той дорогой, и занять место, которое предначертал Господь»57.

Исполнение пророчеств, условность пророчества и глубинное значение

Различные школы толкования пророчеств по-разному понимают возможность их исполнения, и в первую очередь это относится к пророчеству о последних днях. Характер тех или иных школ (диспенсационалистов, амиллениалистов, постмиллениалистов и последователей исторических школ, о которых мы говорили ранее) определяется их отношением к пророчеству о тысячелетнем периоде (Откр. 20) и к событиям, которые связаны с этим периодом.

Исполнение пророчеств. В Писании нет свидетельств, подтверждающих современные взгляды, согласно которым библейское пророчество нельзя понимать как предсказание, предполагающее буквальное исполнение предсказанного, поскольку пророчество, якобы, «не является предсказанием грядущих событий, исполнение которых мы должны ожидать»58. Библия недвусмысленно утверждает силу истинных предсказаний. «Я, Господь, говорю, и так и сделаю», — читаем мы в Книге Чисел (Чис. 14:35). На неверие в исполнение предсказанного59 Бог отвечает следующим образом:«Разве рука Господня коротка? Ныне ты увидишь, сбудется ли слово Мое к тебе или нет» (Чис. 11:23). В Книге Второзакония исполнение пророчества имеет столь важное значение, что неисполнившиеся предсказания следует рассматривать как признаки лжепророчества. «Если пророк скажет именем Господа, но слово то не сбудется и не исполнится, то не Господь говорил сие слово, но говорил сие пророк по дерзости своей, — не бойся его» (Втор. 18:22). С другой стороны, этот стих предполагает, что если истинное пророчество пока не сбылось, то в конце концов оно сбудется.

Пророк Михей завершает свою книгу следующими словами: «Ты явишь верность... которую с клятвою обещал отцам нашим от дней первых» (Мих. 7:20). В Книге пророка Захарии Господь, как бы оглядываясь на прошлое израильского народа, говорит: «Но слова Мои и определения Мои, которые заповедал Я рабам Моим пророкам, разве не постигли отцов ваших? И они обращались и говорили: как определил Господь Саваоф поступить с нами по нашим путям и по нашим делам, так и поступил с нами» (Зах. 1:6). Таким образом, Библия сама недвусмысленно говорит о том, что существуют предсказания, которые исполняются во всей своей силе. Многие ветхозаветные отрывки свидетельствуют о том, что те или иные пророчества сбылись60, однако то же самое можно сказать об учении Иисуса61 и о Новом Завете в целом62.

Определять критерии исполнения библейских предсказаний надо с большой осторожностью. Прежде всего необходимо дать Библии возможность самой установить то направление, по которому следует идти. В ходе анализа мы группируем различные виды пророчеств, среди которых можно выделить буквальные и прообразные пророчества, частичные и полные, первичные и вторичные, единичные, двойного значения или повторяющиеся. Всякий, кто изучает Библию, должен избегать субъективных оценок, которые могут помешать подлинному исследованию.

В ходе поисков критериев исполнения необходимо постоянно помнить о богодухновенности Писания, дабы все время контролировать свое собственное мнение. В этом случае нормой является обращение к контексту и следование самому духу Писания. Приведем несколько примеров.

«Камень», который поразил истукана у его основания и разрушил его (Дан. 2), символизирует наступление царства Божья. Однако не ясно, соотносится ли это событие с Первым пришествием Иисуса Христа, со Вторым Его пришествием или с обоими. Возможно существование всех трех точек зрения. Контекст 2-й главы и те особенности, которые связаны с образом камня, дают разгадку относительно исполнения этого пророческого сна. Контекст указывает на то, что речь идет о ходе определенного исторического периода: перед нами предстает картина рождения и упадка четырех мировых империй, угасание их значимости и сначала расцвет и рост их влияния, а потом угасание и распад. Последнее царство будет разделено, о чем образно свидетельствуют пальцы истукана, сделанные из глины и железа. Царство Божье наступит после краха этого последнего царства.

В тексте мы обнаруживаем несколько свидетельств, говорящих в пользу такого развития событий.

1. Временной аспект. «Камень... ударил в истукана, и железные и глиняные ноги его, и разбил их» (Дан. 2:34). Эти слова указывают на то, что царство Божье наступит после распада и исчезновения всех четырех царств, а не во время какого-либо из них. Об этом более убедительно говорится в 44-м стихе 2-й главы: «И во дни тех царств Бог Небесный воздвигнет царство» (в английском переводе «во дни тех царей». — Прим. пер.). Эта фраза указывает на время. Однако о каких «царях» идет речь? Строго говоря, во 2-й главе упоминается только Навуходоносор. Вряд ли можно говорить, что слово «цари» относится к «четырем царствам», поглощенным римской империей63, поскольку в сновидении они предстают порознь. Гораздо вероятнее, что имеются в виду несколько царей внутри одного царства64, о чем можно думать на основании 43-го стиха и о чем символически свидетельствуют ноги и пальцы истукана. Таким образом, анализируя контекст, мы приходим к выводу, что царство Божье наступит после начала железного периода, которого еще не было, когда пришел Христос. В пользу такой точки зрения говорит и тот факт, что царства сменяются последовательно. Таким образом, предполагается, что вечное царство придет на смену земным царствам в тот период, который символически характеризуется сочетанием железа и глины: ничто не говорит о том, что оно наступит во время железного правления Рима.

2. Гибель земных царств. Камень, поразивший истукана, символизирует крушение всех упомянутых империй. «Тогда все вместе раздробилось: железо, глина, медь, серебро и золото сделались как прах на летних гумнах, и ветер унес их, и следа не осталось от них» (Дан. 2:35). Идея полного разрушения, произведенного камнем, вновь подчеркивается в 44 — 45-м стихах, где сказано, что он «сокрушит и разрушит все царства», что он «раздробил железо, медь, глину, серебро и золото». Если допустить, что камень символизирует становление христианства во времена Христа, то в таком случае надо говорить о реальном разрушении мировых империй, якобы совершившемся в это же время. Поскольку это не соответствует действительности, постольку толкователи, разделяющие данную точку зрения, вынуждены утверждать, что «поражение истукана — символ»65. Но, чтобы быть последовательным, надо признать, что в таком случае символически следует рассматривать и наступление царства Божья в ту эпоху. И в то же время нельзя отрицать, что становление христианской церкви уже было реальностью. Одним словом, картина разрушения мировых империй вечным царством предполагает, что это сбудется в конце времени, когда сверхъестественным образом начнется новый век и новое царство.

3. Божественное происхождение. Третьим ключевым элементом пророчества о царстве, предстающем в образе камня, который позволяет определить сроки его свершения, является сам характер происхождения этого царства. Согласно тексту, камень оторвался от горы «без содействия рук» (Дан. 2:34), он «отторгнут был от горы не руками» (Дан. 2:45). «Содействие рук» означает человеческую деятельность, однако вечное царство иного происхождения — оно от Бога. Церковь была утверждена Христом посредством людей, которые были призваны благовествовать миру. Царство Божье созиждется в конце времени без человеческого участия: его приход будет драматичным и совершится без «содействия рук».

4. Несокрушимость Царства. Царство Божье «вовеки не разрушится и...не будет передано другому народу» (Дан. 2:44). Оно «будет стоять вечно» (Дан. 2:44). Нерушимость этого Царства резко отличает его от земных империй. «Мировые империи переходили из рук в руки, но это Царство не сможет одолеть никто»66. Воплощение этой мысли можно усмотреть в существовании раннехристианской церкви, однако в большей степени и с большим основанием это относится к грядущему Царству Божью (см. Матф. 26:29).

5. Всеобъемлющий характер Царства. Камень, символизирующий вечное царство, «сделался великою горою и наполнил всю землю» (Дан. 2:35). Едва ли можно сказать, что это произошло во время становления христианства. Всеобъемлющий характер Царства предполагает крушение всего истукана в определенное время, что символизирует уничтожение всех языческих мировых империй, как необходимое условие для утверждения Царства Божья на «всей земле». Уничтожение всех «тех царств» (Дан. 2:44) создает предпосылки тому, чтобы царство Божье «наполнило всю землю». Здесь опять нет никакого намека на то, что оно будет существовать одновременно с «теми царствами»; напротив, оно предполагает их решительное уничтожение.

Говоря об исполнении пророчества, необходимо руководствоваться следующими экзегетическими принципами:

а) помнить, что контекст — это необходимое и хорошее подспорье;

б) не забывать, что в первую очередь следует говорить о буквальном исполнении пророчества, если нет богодухновенных свидетельств его символичности;

в) о подлинном исполнении пророчества должны свидетельствовать все необходимые признаки; картина выглядит неубедительной, если какие-то детали предсказания сбылись, а другие остались неисполненными. Если речь идет о неоднократном исполнении предсказаний, необходимо тщательно проверить, совершилась ли каждая из них, и только в таком случае можно с уверенностью говорить об исполнении или неисполнении всего пророчества.

Например, чтобы обоснованно говорить об исполнении пророчества, представленного в 24 — 27-м стихах 9-й главы Книги пророка Даниила, необходимо, чтобы каждый элемент видения отвечал предполагаемым критериям исполнения. Некоторые толкователи считают, что это пророчество исполнилось в личности и деятельности Антиоха IV Епифана и, как тип более высокого исполнения. в Иисусе Христе. Не вдаваясь во все детали этого вопроса, укажем на одну из очевидных проблем, связанных с такой точкой зрения. Если действительно предположить, что пророчество исполнилось в лице Антиоха Епифана, умершего в 164 г. до Р. Х. , то в таком случае мы никогда не сможем определить, с какого момента начинается период в четыреста девяносто лет. Тем, кто считает, что восстановление Иерусалима, о котором говорится в 25-м стихе 9-й главы, началось в 594 г. до Р. Х.67, придется признать, что такой подсчет дает только четыреста тридцать, а не четыреста девяносто лет68. Даже если взять точкой отсчета самую раннюю дату предполагаемого восстановления, то есть 605 г. до Р. Х. 69, то и в таком случае «весь период составит только четыреста сорок один год»70.

На каком же основании можно рассматривать Антиоха Епифана как символ исполнения пророчества, если его жизнь и деятельность никак не соответствует упомянутому хронологическому аспекту в четыреста девяносто лет (не говоря о других аспектах)? Если же допустить, что эта версия все-таки истинна, то в таком случае надо признать, что автор данного библейского отрывка (Дан. 9:24 — 27) «ошибся в расчетах»71, 72 или «архангел Гавриил оказался не слишком сведущ в хронологии»73.

Сторонники версии Антиоха Епифана предпочитают уличать в ошибке автора книги или самого Гавриила, но только не себя. Однако буквальное, историческое истолкование ключевого пророчества Даниила наилучшим образом соответствует периоду времени от 457 г. до Р. Х. до 34 г. по Р. Х. , когда Спаситель Иисус Христос замечательно претворил события его заключительной части74. Никакая другая версия не сообразуется со всеми исходными данными рассматриваемого пророчества, и здесь можно повторить то, о чем мы говорили ранее: чтобы исполнение имело реальную основу, необходимо, чтобы исполнилась каждая деталь анализируемого предсказания.

Условные пророчества

Исполнение некоторых библейских пророчеств зависит от выполнения людьми определенных условий, поставленных перед ними Богом. Когда речь идет о спасении человека, «Иисус Христос вчера и сегодня и вовеки Тот же» (Евр. 13:8), однако ни Христос, ни Бог-Отец не остаются неизменными, когда речь заходит об их отношении к раскаявшимся. Об этом свидетельствуют отрывки из Книги Исхода (Исх. 9:15), 4 Книги Царств (4 Цар. 20:1 — 5), а также случай с городом Ниневией75.

Все пророчества, которые в принципе зависят от поступков человека и связаны с его поведением, потенциально содержат в себе элемент условности. Принцип условности виден на следующем примере из Книги пророка Иеремии: «Иногда Я скажу о каком-либо народе и царстве, что искореню, сокрушу и погублю его, но если народ этот, на который Я это изрек, обратится от своих злых дел, Я отлагаю то зло, которое помыслил сделать ему. А иногда скажу о каком-либо народе и царстве, что устрою и утвержу его, но если он будет делать злое пред очами Моими и не слушаться гласа Моего, Я отменю то добро, которым хотел облагодетельствовать его» (Иер. 18:7 — 10).

Условный характер таких пророчеств виден на примере других отрывков из Книги пророка Иеремии (Иер. 26:12 — 13; 38:17 — 18; 42:10 — 17). Об этом же говорит и апостол Павел: «Итак видишь благость и строгость Божью: строгость к отпадшим, а благость к тебе, если пребудешь в благости Божьей; иначе и ты будешь отсечен» (Рим. 11:22).

Таким образом, необходимо «помнить, что обетования и предостережения Бога в равной мере условны»76. Условный характер Божьих обетований и предостережений связан с откликом человека и его участием в деле осуществления этих обетований. В том, что касается благодатного плана спасения в целом, то в конечном счете он достигнет своей цели, ибо последнее слово остается за Богом. Весь Новый Завет свидетельствует, что Христос вернется, несмотря на то, что Его пришествие как будто откладывается; и Книга пророка Даниила учит, что обетование вечного царства Божья непреложно.

А теперь, памятуя о сказанном, рассмотрим обетование, или предсказание о земле Ханаанской, которую должен был получить Авраам. Суть обетования выражена в 1 — 3-м стихах 12-й главы Книги Бытия. «Пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего, в землю, которую Я укажу тебе», — сказал Господь Аврааму (Быт. 12:1). Авраам беспрекословно подчинился и оставил сначала Ур (Быт. 11:31), а потом и Харран (Быт. 12:4 — 5), «чтобы идти в землю Ханаанскую» (Быт. 12:5). Как только он пришел туда, Господь, явившись ему в Сихеме, сказал: «Потомству твоему отдам Я землю сию» (Быт. 12:7). Обетование о том, то «семя» Авраамово, то есть его «потомство», наследует обещанную им землю, является одной из ключевых тем Библии77.

После того, как Лот и Авраам мирно «отделились друг от друга», Господь сказал Аврааму: «Возведи очи твои...ибо всю землю, которую ты видишь, тебе дам Я и потомству твоему навеки» (Быт. 13:14 — 15). В завете, который затем был заключен с Авраамом (Быт. 15:7 — 21), Господь поклялся, что даст ему «землю сию во владение» (Быт. 15:7)78. «Потомству твоему отдам Я землю сию», — сказал Господь и затем многократно подтвердил эти слова Своею клятвою (Быт. 6:1879; 24:7; 50:24; Исх. 33:1; Чис. 10:29; 11:12; Втор. 1:8; 11:21; 31:23).

Во второй стадии Своего завета с Авраамом Господь сказал ему: «И дам тебе и потомкам твоим после тебя землю, по которой ты странствуешь, всю землю Ханаанскую, во владение вечное, и буду им Богом» (Быт. 17:8).

Сын Авраама Исаак тоже получает обетование о земле (Быт. 26:3), которое он передает своему сыну Иакову (Быт. 28:4). Впоследствии Иаков сам услышал Бога, который сказал ему: «Земля, которую Я дал Аврааму и Исааку, Я дам тебе, и потомству твоему по тебе дам землю сию» (Быт. 35:12) «в вечное владение» (Быт. 48:4). Книга Бытия завершается предсмертными словами Иосифа, в которых звучит надежда на то, что Господь останется верным Своему обетованию как вечному завету (Быт. 15:17) и клятве (Быт. 15:7):«Я умираю, — говорит Иосиф, — но Бог посетит вас и выведет вас из земли сей в землю, о которой клялся Аврааму, Исааку и Иакову» (Быт. 50:24)80. Обетование о земле вновь превращается в особый Божий план для Израиля, которому надлежало исполниться в будущем. Владение землей было обещано патриархам, праотцам Израиля. «Они, конечно, уже жили в этой земле, но еще не владели ею, то есть обетование еще не исполнилось»81, но должно исполниться.

Божественное милосердие проявляется в откровении о времени овладения землей, которое Бог дал Аврааму. В одном из ключевых ветхозаветных изречений патриарху Израиля сказано о том, что Бог еще терпит жителей обетованной земли, потому что «мера беззакония амореев доселе еще не наполнилась» (Быт. 15:16). Более того, там сказано, что потомков Авраама будут угнетать и порабощать «четыреста лет» (Быт. 15:13). Выражения «четыреста лет» и «четвертый род» (Быт. 15:16) не противоречат друг другу, поскольку слово «род» («dor») может означать срок жизни, который в данном контексте составлял сто лет. Этот период времени, необходимый для исполнения обетования, явился частью божественного плана спасения, который направлял весь ход истории к конечной цели, намеченной Богом.

Время исполнения обетования началось во дни Моисея и Иисуса Навина. Книга Исхода повествует о Моисее как будущем освободителе Израиля, о самом освобождении, о завете, заключенном на горе Синай, о странствовании в пустыне, о наставлениях, необходимых для строительства скинии, об отступничестве Израиля и обновлении завета. В Книге Второзакония мы читаем его прощальные речи. Великий наставник Израиля напоминает ему о заповеди, данной Господом: «Вот, Я даю вам землю сию, пойдите, возьмите в наследие землю...» (Втор. 1:8). Далее Моисей рассказывает о том, как израильтяне вступили во владение заиорданскими землями, победив аморейских царей Сигона и Ога (Втор. 2:26 — 3:11; ср. Чис. 21:21 — 35). Перед смертью он оставляет вместо себя Иисуса, сына Навина (Втор. 34:9). Самому же Моисею Господь воспретил вести Израиль в землю за Иорданом (Чис. 20:12).

Смерть Моисея знаменовала начало завоевания обетованной земли (Нав. 1:1 — 9). Чудесный переход через Иордан явился зримым знамением постоянного божественного присутствия и непреложного желания Бога даровать израильтянам эту землю (Нав. 3:1 — 17). К концу жизни Иисуса Навина (Нав. 23:1, 14) Господь отдал Израилю «всю землю, которую дать клялся отцам их, и они получили ее в наследие и поселились в ней...Не осталось неисполнившимся ни одно слово из всех добрых слов, которые Господь говорил дому Израилеву; все сбылось» (Нав. 21:43 — 45; ср. 23:14).

Несмотря на то, что «оставшиеся из народов сих» (Нав. 23:12) продолжали жить среди израильтян, они были настолько бессильны, что никоим образом не могли угрожать Израилю, доколе тот оставался верным своему Богу (Нав. 23:11—13). И хотя некоторая часть земли по-прежнему была заселена иноплеменниками (Нав. 13:1 — 6), обетование исполнилось, поскольку Бог говорил не о единовременном уничтожении хананеев, а о постепенном их истреблении (Исх. 23:29 — 30; Втор. 7:22; ср. Суд. 2:1 — 2; 3:1 — 2; 3 Цар. 17:17 — 18). Действуя сообразно Своей природе, Всемогущий приступил к исполнению Своего обетования82.

Но было ли это исполнение полным? На этот вопрос можно ответить только в том случае, если мы с достаточной точностью определим границы обетованной земли. Обычно она носит наименование «земли ханаанской» (ср. Быт. 12:5; 17:8; Исх. 6:4; Лев. 25:38; Втор. 32:49)83 и, по-видимому, в целом относится к Сирии и Палестине84, земле, лежащей к западу от Иордана, но, вероятно, может относиться и к Васанскому царству на востоке85. Хорошо знакомое выражение «от Дана до Вирсавии» (Суд. 20:1; 1 Цар. 3:20) является общим обозначением земли от севера к югу, употреблявшимся позднее.

Первое наиболее пространное описание обетованной земли содержится в 18 — 21-м стихах 15-й главы Книги Бытия. Согласно этому отрывку она простирается «от реки египетской до великой реки, реки Евфрата: земли кенеев, кенезеев, кедмонеев, хеттеев, ферезеев, рефаимов, амореев, хананеев, гергесеев и иевусеев». Южной границей обетованной земли служит «река египетская», и «обычно это выражение обозначает Нил»86. Северо-западной границей служит «река Евфрат». Таким образом, обетованная земля простирается от Евфрата на северо-востоке, Емафа на севере (Чис. 34:8; ср. Иез. 47:15; 18:1; эта граница еще не определена с необходимой точностью), великого моря на западе, то есть Средиземного (Чис. 34:6; Иис. Нав. 15:12; ср. Иез. 48:28), реки египетской (Быт. 15:18), или потока египетского (Чис. 34:5; Иис. Нав. 15:4, 47) на юге и пустыни на востоке (Исх. 23:31; Втор. 11:24; Нав. 1:4)87. Исходя из этого описания можно сказать, что обетованная земля вбирала в себя территории по обе стороны от реки Иордан от Нила до Евфрата (Исх. 23:31; Втор. 1:6 — 8; Иис. Нав. 1:2 — 4).

А теперь вернемся к основному вопросу, касающемуся того, в какой мере исполнилось обетование о земле. Во времена Иисуса Навина и судей оно было не полным. Предела завоеваний Израиль достиг в эпоху Давида. Его царство простиралось от Мефег-Гаама и ливанской границы на севере (2 Цар. 8:1 — 18; 10:1 — 19 и т. д.) до египетского потока на юге и от пустыни на востоке (1 Цар. 1 9:1 — 19) до Средиземного моря на западе. О Соломоне сказано, что он «владел всеми царствами от реки Евфрата до земли филистимской и до пределов Египта» (3 Цар. 4:21), то есть до «реки египетской» (3 Цар. 8:65). Таков масштаб исполнения обетования, представленный в Ветхом Завете.

Однако несмотря на победы Давида нельзя сказать, что завоеванные им земли целиком и полностью принадлежали ему или Соломону. Побежденные народы были вынуждены платить дань (3 Цар. 4:21) или становиться оброчными работниками (3 Цар. 9:21; 2 Пар. 8:7 — 8), однако нет свидетельств о том, что Израилю удалось полностью подчинить южные земли (до Нила) или присоединить к себе Тир и Сидон, предназначенные Асиру (Иис. Нав. 19:28 — 29; Суд. 1:31). Таким образом очевидно, что обетование о земле, обещанной патриархам, не совершилось полностью. Почему же это произошло?

Причина несоответствия между обетованием и его полным свершением кроется не в каком-то бессилии Бога или Его нежелании следовать Своему слову. Причина в непослушании Израиля. «Полное свершение обетования неразрывно связано с постоянной верностью Израиля Господу»88, однако с самого начала он так или иначе проявлял непослушание. «Они делали неугодное в очах Моих с того дня, как вышли отцы их из Египта», (4 Цар. 21:15; ср. Втор. 1:26). Обетование Божье ускользнуло из рук Израиля из-за его же неверности. Причина не в Боге, причина в Его народе, который не выполнил условий, необходимых для того, чтобы пережить всю полноту божественного обетования.

Обычно это обетование воспринимают неверно, рассматривая его как одностороннее89 и безусловное90. Действительно, в первой стадии завета (Быт. 15:7 — 18) ничего не говорится о том, как должен себя вести Авраам, однако во второй ясно оговорено, что он и его потомки должны «соблюдать» завет (Быт. 17:1 — 27; см. стихи 9 — 10) и что существуют обязательства, которые нельзя «нарушать» (Быт. 17:14). Готовность Авраама принести в жертву своего сына укрепила завет (Быт. 22:16 — 18). «За то, что Авраам послушался гласа Моего и соблюдал, что Мною заповедано было соблюдать: повеления Мои, уставы Мои и законы Мои» (Быт. 26:5) «потомству твоему дам все земли сии» (Быт. 26:3). И хотя Авраам не дожил до исполнения обетования, его послушание сохранило это обетование в силе91. Итак, мы видим, что без сохранения преданности Богу обетование о земле не могло быть исполнено; оно имеет условный характер.

Только проявив послушание перед Господом, можно унаследовать обетованную землю. Отвернувшиеся от Него не увидят ее (Чис. 14:23) и противящиеся Ему сполна разделят ту же участь (Чис. 32:11 — 12; Втор. 1:35 — 36).

Противясь Господу, израильтяне утрачивали Его благословения и получали проклятия (Втор. 11:26 — 31). Более того, они могли лишиться обетованной земли (Втор. 28:63 — 68; ср. 31:20 — 22)92. Завет Бога с Его народом имеет свои условия (Лев. 26:1 — 46). Условный характер завета и обетований93 проявляется в резком противопоставлении союзов «если» и «если не», послушания и непослушания (см. Лев. 26:3; 14 — 15; 18, 21, 23, 27). «Если же и после сего не послушаете Меня и пойдете против Меня... опустошу землю вашу... А вас рассею между народами» (Лев. 26:27 — 33; ср. Втор. 27:9 — 10; Нав. 23:15 — 16; Суд. 2:1 — 5). Семь веков спустя, в 722 г. до Р. Х. Бог Израиля исполнил Свои предостережения и наказал Северное царство Израильское (4 Цар. 17:7 — 18), а через полтора века Господь исторг из обетованной земли колено Иуды и рассеял его в Новом Вавилоне (4 Цар. 17:19 — 20).

Изгнание древнего Израиля не означало, что Бог отвернулся от Своего народа. Он дал ему надежду на духовное обновление и возвращение. Исаия предсказал, что «Господь снова прострет руку Свою, чтобы возвратить Себе остаток народа Своего, какой останется у Ассура, и в Египте, и в Патросе, и у Хуса, и у Елама, и в Сеннааре, и в Емафе, и на островах моря... И соберет изгнанников Израиля, и рассеянных иудеев созовет от четырех концов земли» (Ис. 11:11 — 12).

Отметим, что в данном обетовании речь идет о возвращении остатка Израиля94 в противоположность первоначальному освобождению всего Израиля из египетского рабства95. Выражение «снова прострет» не относится к будущему единению евреев или их нынешнему возвращению в Израиль, потому что все перечисленные земли представляют собой территории, где древние израильтяне были пленены ассирийцами и вавилонянами. Фраза «от четырех концов земли» означает четыре направления, указывающие на земли, перечисленные в 11-м стихе. Таким образом, речь идет о возвращении из вавилонского пленения, совершившемся в эпоху персидского владычества. Пророчество исполнилось, о чем свидетельствует Книга Ездры96.

Пророку Исаие, предсказавшему возрождение народа Божья, вторит пророк Иеремия. «Будут жить на земле своей», — возвещает он (Иер. 23:8). «Возвращу плен их», — говорит Сам Господь (Иер. 32:44). Пророчество перекликается с обетованием, которое в свое время было дано патриархам: «Я оставлю вас жить на месте сем, на этой земле, которую дал отцам вашим в роды родов» (Иер. 7:7). Обетования о возвращении и обновлении основываются на уникальной связи между Богом и Израилем, выраженной в завете. «Я буду вашим Богом, а вы будете Моим народом», — говорит Господь (Иер. 7:23; см. также 11:4; 24:7; 30:22; 31:33). Их следует рассматривать на фоне нравственного отступничества, подробно описанного Исаией (Ис. 40:2; 42:24; 50:1; 54:7 — 8), который в то же время говорит о восстановлении подлинного завета с Богом (Ис. 55:3 — 5; 54:9 — 10; 42:6; 49:8). Постоянную связь между возрождением в физическом смысле и внутренним обновлением народа подчеркивает и Иеремия. Без внутреннего обновления, основанного на новом завете, вложенном «во внутренность их» (Иер. 32:33) и написанном «на сердцах их», не может быть подлинного обновления в физическом смысле. Новый завет созиждет новый народ.

Итак, глядя на историю Израиля, мы видим, что для евреев эпохи исхода из Египта, а также их потомков основным условием обретения обетованной земли и владения ею было исполнение тех обязательств, которые предусматривал завет. Непослушание воле Божьей, то есть несоблюдение в своей жизни условий завета, явилось причиной того, что Израиль не смог во всей полноте пережить обетование о земле и в конечном счете именно в силу своего непослушания он утратил землю, которую некогда населял.

Обретение утраченной земли, обещанное Исаией и другими пророками, тоже налагает определенные условия. Новый завет (Иер. 31:31 — 34) предусматривает, что закон Божий должен быть написан в сердце (Иер. 31:33). Условием обретения земли и владения ею является покаяние (Иер. 25:5; ср. 24:8 — 10; 35:15; Втор. 1:8). «Исправьте пути ваши и деяния ваши, и Я оставлю вас жить на сем месте», — говорит Господь (Иер. 7:3; ср. 18:11; 22:3 — 5). Многочисленные обетования, встречающиеся в Книге пророка Иеремии и других книгах Ветхого Завета, предполагают возможность послушания или непослушания, выраженную в уже упомянутом противопоставлении между «если» (Иер. 1 7:24 — 25; 18:8; ср. Зах. 6:15) и «если не» (Иер. 17:27; 18:10; 22:5)97.

Библейское учение, раскрывающее Божий план о даровании Израилю обетованной земли и его обновлении — истинно. Право Израиля на владение обетованной земли зависило от их верности Богу.

Условием обретения обетованной земли является полное обращение к Богу и постоянное послушание, подкрепляемое верой в непреложность Его обетования и преизбыток милосердия. Обетованная земля — дар Божий, однако его нельзя принять, не приняв и Самого Дарителя.

Сегодня ни один народ Среднего Востока не выполняет условий, необходимых для получения этого дара, и посему вряд ли можно сказать, что какое-либо обетование о возрождении буквально исполнилось или исполняется в наше время. Однако Божий план не разрушился. Новый Завет свидетельствует о том, каким образом Бог претворит Свои замыслы, основываясь на новом союзе с новым Израилем (Рим. 2:28 — 29; 4:13 — 25; 9 — 11; Гал. 5; 6; Кол. 2:11).

В новый Израиль войдут иудеи и язычники, которые обретут небесный Иерусалим (Откр. 21:2) и наследуют небесный Ханаан. Преодолевая традиционные ограничения, налагавшиеся пространством и расовой принадлежностью, Новый Завет исполняет это обетование во всеобъемлющей полноте единого искупления, совершаемого на новом небе и новой земле (Еф. 1:10; 1 Фес. 4:17; 2 Пет. 3:13)98.

Глубинный смысл пророчеств

В тех или иных словах богодухновенных библейских писателей может присутствовать скрытый, глубинный смысл, который по воле Божьей иногда неизвестен им самим. Говоря об этом глубинном смысле Писания, не следует воспринимать его как нечто чуждое буквальному смыслу написанного. Глубинный смысл Писаний вырастает из их буквального значения.

Сама возможность существования глубинного смысла Писания основывается на природе библейского откровения и характере инспирации. Несмотря на то, что Библия написана инспирированными людьми, ее Автором является Бог, видевший ближайшее и отдаленное будущее так, как писатель-человек не мог его видеть. Вдохновляя писателей на труд, Он уже созерцал будущее и все связанные с ним проблемы, хотя тот или иной конкретный автор мог и не подозревать о скрытом смысле всего им написанного.

Идея скрытого смысла основывается на осознании того факта, что Бог из прошлого обращается к настоящему, побуждая читателя отыскивать в Писании более глубокое его значение, выходящее за рамки тех обстоятельств, в которых оно было написано. Понимая, что Библия — это Книга на все времена и для всех людей, что это надежный путеводитель, указующий путь к небу, необходимо признать наличие глубинного смысла, в ней сокрытого. Глубинный смысл Писания, который по воле Божьей в той или иной степени был ведом или вовсе неведом библейскому писателю, проявляется тогда, когда слово Библии изучается в свете позднейшего откровения. В то же время необходимо особо подчеркнуть, что этот смысл, постигаемый нами из богодухновенных текстов, исконно им присущ, и его выявление, совершаемое позднейшим богодухновенным автором, не выглядит как инородное переистолкование изначальных строк.

Стремление определить скрытый смысл Писания имеет давнюю историю. Библейские писатели сами признавали, что он присутствует в словах авторов, которые, будучи влекомы божественным вдохновением, писали до них. Говоря о наличии этого смысла в предсказаниях пророков о грядущем Спасителе, Петр, в частности, писал: «К сему-то спасению относились изыскания и исследования пророков, которые предсказывали о назначенной вам благодати, исследуя, на которое и на какое время указывал сущий в них Дух Христов, когда Он предвозвещал Христовы страдания и последующую за ними славу; им открыто было, что не им самим, а нам служило то, что ныне проповедано вам благовествовавшими Духом Святым, посланным с небес, во что желают проникнуть ангелы» (1 Пет. 1:10 — 12). «Пророки, которым были явлены эти великие картины, стремились до конца понять их смысл»99. Даже Сам Христос, обращаясь к ученикам, шедшим в Еммаус, говорил о скрытом смысле и более полном значении Писания, как это записано у Луки: «Тогда Он сказал им: О, несмысленные и медлительные сердцем, чтобы веровать всему, что предсказывали пророки! Не так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою? И начав от Моисея. из всех пророков изъяснил им сказанное о Нем во всем Писании» (Лук. 24:25 — 27). Богодухновенные писатели-пророки «не всегда до конца постигали смысл явленных им откровений»100. Они человеческим языком запечатлевали сообщенные им божественные мысли и иногда смутно догадывались о более полном значении тех из них, посредством которых Бог обращался к грядущим поколениям. Таким образом, благодаря откровению они знали, что своими сочинениями служат не только своей эпохе, но и людям всех времен.

Адекватные принципы истолкования текста в равной мере предполагают правильное понимание того, что имел в виду библейский писатель, и что хотел сказать Бог словами этого писателя. Определение глубинного смысла Писания необходимо проводить с учетом этих двух моментов. Поверяя людям Свои мысли и вдохновляя их запечатлевать явленные истины в рукописном слове, Бог тем самым как бы оставляет за собой право посредством позднейших откровений раскрывать значение того, что Он хотел сообщить в библейских отрывках, написанных ранее. Таким образом, выявление глубинного смысла совершается позднее благодаря богодухновенным авторам, пережившим дарованное им откровение. Говоря о более позднем откровении, можно для примера сослаться на богодухновенные отрывки из самой Библии, которые были написаны в более поздний период. Напимер, весь Новый Завет способствует выявлению глубинного смысла ветхозаветных текстов. Поскольку во времена Ветхого Завета божественное откровение носило постоянный и последовательный характер, более поздние ветхозаветные отрывки могут свидетельствовать о скрытом смысле и более полном значении текстов, написанных ранее.

Говоря о возможности позднейшего откровения, не надо думать, что Святой Дух проливал свой свет только на библейских писателей. Ветхий и Новый Заветы знают как известных, так и безымянных пророков, которые получали откровение и, исходя из этого, наставляли, предостерегали и вдохновляли своих слушателей; однако их слова были записаны и не вошли в библейский канон.

И впоследствии, уже после окончания библейской эры, когда этот канон уже сложился, Святой Дух по-прежнему просвещал и наставлял тех, кто искренне стремился постичь глубинный смысл Слова Божья. Давая обетование об Утешителе, Иисус сказал: «Когда же приидет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину... и будущее возвестит вам» (Иоан. 16:13). Итак, Святой Дух исполнит это обетование и будет действовать до конца времени.

Обращаясь к Ефесянам, Павел молит, «чтобы Бог Господа нашего Иисуса Христа, Отец славы, дал вам Духа премудрости и откровения к познанию Его, и просветил очи сердца вашего, дабы вы познали, в чем состоит надежда призвания Его и какое богатство славного наследия Его для святых» (Еф. 1:17 — 18). Павел выражает надежду, что Бог будет помогать общине в постижении Его откровения.

Он наставляет человека, посылая Святого Духа, который просвещает его разум. Человек, просвещенный Святым Духом, всегда обращен к откровению, запечатленному в Писании, и иногда ориентирован на другое, более позднее откровение, раскрывающее глубинный смысл предыдущих ветхозаветных или новозаветных отрывков. Однако он не наделен даром инспирации. Если же человек не просто просвещен Духом, но вдохновлен Им и наделен «духом пророчества» (Откр. 19:10), он может раскрыть глубинный смысл библейского откровения.

Одним словом, надежным путем для постижения этого смысла является обращение к богодухновенному писателю, показывающему, что упомянутый смысл присутствует в том или ином библейском отрывке. Это надежный критерий, предохраняющий от субъективного подхода.

Кроме того, необходимо отметить еще два момента. Во-первых, надо не забывать, что глубинный смысл всегда внутренне присущ словам богодухновенного писателя; он так или иначе всегда аналогичен буквальному смыслу.

Во-вторых, надо помнить, что постичь более полное значение того или иного библейского текста возможно только в свете позднейшего откровения, пережитого другими богодухновенными личностями. Этот момент весьма существенен, поскольку он предостерегает от мистического и символического толкования Писания, в которое впали отцы Церкви средневекового периода. Он существенен уже просто потому, что Бог, давший изначальное откровение посредством инспирации, вновь обратится к ней, чтобы раскрыть всю полноту и важность значения изначально данного богодухновенного Слова.

А теперь рассмотрим несколько библейских текстов, имеющих более глубокое значение по сравнению с тем, которое было известно самим писателям, запечатлевшим эти тексты. Эти примеры не претендуют на полноту и являются просто показательными.

1. Типология и глубинный смысл Писания. Библейские прообразы не следует смешивать с аллегориями. Аллегории построены на вооброжении; они не отражают исторический смысл библейских текстов и трактуют их с максимальной свободой. Прообразы же, напротив, основываются на исторических связях и не выходят за рамки исторического смысла Писания.

Предметом прообразного толкования могут быть только исторические факты, историческая реальность, вбирающая в себя людей, их действия, определенные события и установления. Слова и описания становятся предметом прообразного истолкования только в той мере, в какой они связаны с историческими фактами. Следовательно, по сути своей прообразы предполагают более глубокий смысл того или иного библейского текста, выражающийся в характеристиках людей, их поступках, событиях, установлениях и материальных реалиях, которые прообразуют будущее согласно замыслу Автора. Глубинный смысл, явленный в прообразах, лучше всего определяется благодаря последующему богоданному откровению.

В Ветхом Завете есть прообразы, говорящие о связи между началом и концом. Исайя повествует об эсхатологическом возвращении к райскому состоянию (Ис. 11:6 — 8; 65:17 — 25); Осия, вспоминая о странствовании Израиля по пустыне, усматривает в нем прообраз обновленного Израиля (Ос. 2:14 — 16). В Новом Завете Стефан указывает на Моисея как на древний прообраз Иисуса, «Избавителя» (Деян. 7:20 — 40).

В Первом послании к Коринфянам (10:1 — 13) апостол Павел развивает образ, построенный на истории исхода евреев из Египта. Весь опыт исхода предстает как прообраз (1 Кор. 10:11). Одиннадцатый стих десятой главы весьма важен для понимания прообразных структур, содержащихся в Писании. Павел утверждает, что Бог, будучи Властелином истории и Вдохновителем библейских писателей, пожелал, чтобы история Ветхого Завета послужила для наставления, предостережения и во благо духовному Израилю — новому народу Божью, который будет жить в последние дни, предшествующие славному пришествию Господа Иисуса Христа. В Писаниях, в истории Ветхого Завета мы должны усматривать обращенную к нам весть Бога. Павел указывает на глубинный смысл Писания, выходящий за пределы конкретной ветхозаветной истории.

Пасхальный агнец является прообразом Христа (Иоан. 19:36). Медный змей, которого Моисей выставил в пустыне «как знамя» (Чис. 21:9), также служит прообразом распятого Христа (Иоан. 3:14). Исход из Египта является прообразом крещения (1 Кор. 10:2), пребывание Ионы в чреве кита является прообразом пребывания Иисуса во гробе (Матф. 12:40), Адам выступает как прообраз Христа (Рим. 5:14). Можно привести и другие примеры.

Вдохновенным примером типологии является 15-й стих 2-й главы Евангелия от Матфея, согласно которому Иисус исполнил пророчество Осии (Ос. 11:1). Отрывок из книги пророка относится к исходу Израиля из Египта. Богодухновенная цитата этого отрывка в Евангелии от Матфея свидетельствует о том, что ее глубинный смысл нашел свое воплощение в Иисусе Христе. Она означает, что Иисус символизирует Новый Израиль. Подобно тому как древний Израиль предал себя в руки Божьи, Спаситель Иисус покорился каждому слову Божью, и все они исполнились в Его земном, зримом служении. Следовательно, в прообразном смысле слова пророка Осии (Ос. 11:1) относятся к Иисусу: Израиль назван сыном Божьим и Сыном Божьим является Иисус Христос.

Связь между прообразом и его исполнением имеет библейское происхождение; оба момента присутствуют в Ветхом Завете, а также проявляются во взаимоотношении Ветхого и Нового Заветов. Анализируя и определяя вероятность наличия какой-либо прообразной структуры, мы должны прежде всего опираться на те прообразы, которые признаны таковыми в сочинениях самих богодухновенных авторов. Только при таком условии возможен здравый контроль человеческой фантазии. Например, некоторые отцы церкви не только усматривали в Мелхиседеке прообраз Христа (и таковая связь недвусмысленно засвидетельствована в 3-м стихе 7-й главы Послания к Евреям), но и видели прообразную связь между хлебом и вином, которые вынес Мелхиседек (Быт. 14:18), и евхаристической жертвой христианского богослужения.

Связь между прообразом и его исполнением оформляется на двух различных уровнях восприятия. Только тогда, когда прообраз находит свое исполнение, его изначальный прообразный смысл становится окончательно ясным. Следовательно, прообраз всегда в чем-то непонятен. С другой стороны, исполнение прообраза выявляет всю полноту его содержания; глубинный смысл прообразной структуры выявляется на основе широкого контекста, представленного богодухновенными писателями. В то же время неправильно думать, что прообразная связь является позднейшим образованием. Будучи Автором Писания, Бог утвердил ее с самого начала, и поэтому отрывки, в которых содержатся прообразы, можно рассматривать как божественное предвосхищение того, что впоследствии нашло свое исполнение в конкретном лице или событии. Прообразы свидетельствуют о том, что некоторые тексты действительно имеют глубинный смысл. Это герменевтическая категория, основание которой заключено в самом Писании.

2. Исполнение пророчеств и глубинный смысл. В Евангелии от Матфея первое упоминание об исполнении пророчества содержится в 23-м стихе 1-й главы. Матфей утверждает, что непорочное зачатие исполнило то, что было сказано Господом через пророка. «Се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил» (Ис. 7:14).

Обстоятельное исследование этого пророчества (Ис. 7:14) показывает, что первоначально речь шла о рождении ребенка из царского рода, который должен был стать «знамением» того, что этот род не прервался и что, следовательно, Бог по-прежнему остается со Своим народом. Мы не находим явных указаний на то, что Исаия имел в виду рождение Иисуса: он в равной мере мог думать о каком-либо рождении в отдаленном или ближайшем будущем.

В приведенном пророчестве особое внимание следует обратить на слово «almah», что в переводе означает «молодая женщина брачного возраста», каковая обычно была девственницей, девой. Исаия употребляет наиболее подходящее слово, поскольку оно предполагает непорочность и свидетельствует о том, что будущая мать была незамужней и чистой. В последних переводах речь идет о «молодой женщине» , (R. S. B. , N. E. B.) хотя при этом ее девственность не отрицается; другие переводы по-прежнему употребляют традиционное слово «дева» (N. A. B. , N. A. S. B. , N. I. B). В Септуагинте слово almah переведено греческим словом parthenos («дева, девица»). Теперь мы видим, что здесь нет никакого искажения: переводчики выбрали один из смысловых оттенков, содержащихся в еврейском слове. Матфей, вероятно, цитировал по Септуагинте.

Вдохновив пророка на написание этого пророчества (Ис. 7:14) и побудив его выразить заключенную в нем мысль как данное ему откровение, Бог включил в это пророчество идею непорочного зачатия, которую сам пророк мог и не осознавать во всей ее полноте. Таким образом, пророческие слова Исаии имеют более глубокое значение.

Родившись от девы в городе Давида, Иисус стал «знамением» того, что царский род не прервался и что Господь не оставил Свой народ (это было выражено в самом имени «Еммануил», то есть «с нами Бог»). Существует принципиальная связь между пророчеством Исаии и грядущим непорочным рождением Иисуса, поскольку оба события составляют часть божественного плана спасения. Иными словами, Матфей не привнес в ветхозаветное пророчество какого-либо нового смысла, он не переистолковывал его и не злоупотреблял ветхозаветной цитатой: он просто увидел более глубокое значение этого текста. Данное наблюдение весьма существенно для правильного понимания той перспективы, в которой развивается история спасения.

Глубинный смысл какого-либо библейского отрывка всегда свидетельствует о его принципиальном единстве с первоначальным значением, которое лежит на поверхности. В Послании к евреям апостол Павел цитирует второй псалом: «Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя» (Евр. 1:5; Пс. 2:7) По-видимому, первоначально эта фраза связывалась с празднеством воцарения на престол помазанника из колена Иуды (см. 2 Цар. 7:14), однако после крушения царства в ней выявился более глубокий смысл, касающийся грядущего идеального царя-избавителя. Полное значение этого отрывка ясно выявилось благодаря позднейшему откровению, и, таким образом, сам псалмопевец мог не сознавать его. Здесь мы тоже обнаруживаем принципиальную связь между словами псалмопевца и их исполнением в Иисусе Христе. День, о котором говорит псалмопевец, наступил, то есть наступило то «ныне», которое упомянуто в 7-м стихе псалма: воскреснув по плоти и облекшись нетленною славою воскресения, Иисус Христос родился в новую жизнь, которой не имел прежде (в 33-м стихе 13-й главы Деяний Апостолов приведенная цитата из псалма однозначно соотносится с воскресением Христа). Отныне, благодаря Своей природе, Он прославляется как Сын, как «первородный между многими братьями» (Рим. 8:29). Сама возможность соотнесения слов из 7-го стиха (согл. Евр. 1:5 и Деян. 13:33) с Иисусом говорит о том, что открывшийся глубинный смысл принципиально родствен изначальному смыслу этого ветхозаветного отрывка. В Ветхом Завете содержится много недвусмысленных предсказаний, которые исполнились в новозаветные времена и которые цитируются в самом Новом Завете; в то же время многие ветхозаветные цитаты, встречающиеся в Новом Завете, наполняются более глубоким смыслом, в полной мере обозначившимся благодаря откровению.

Мы только слегка коснулись упоминаний об Иисусе, встречающихся в Новом Завете; теперь же мы хотим сделать литературный анализ того материала, который дает нам знания о нашем Господе.

ЕВАНГЕЛИЯ И ВЕСТЬ ХРИСТА

В Новом Завете не содержится какого-либо особого документа, начертанного рукой Самого Иисуса. Провидению было угодно, чтобы весть о Нем дошла до нас иным образом.

Об Иисусе мы узнаем прежде всего из четырех Евангелий и кроме того располагаем несколькими Его изречениями, которые упоминаются в других книгах Нового Завета. Первые три Евангелия содержат относительно общую линию повествования, и поэтому их называют синоптическими или просто синоптиками.

Вопрос о подлинности изречений Иисуса

На протяжении многих веков христиане отмечали, что между первыми тремя Евангелиями существует примечательное единство и не менее примечательные разногласия. Проблема их взаимосвязи лежит в основе современных изысканий, в которых поставлен вопрос о подлинности изречений Иисуса. Уже со времен первой мировой войны проблема историчности Евангелий и их содержания занимает первое место в обстоятельных научных дискуссиях.

Вопрос состоит в том, содержат ли синоптические Евангелия и Евангелие от Иоанна подлинные изречения Иисуса, и если содержат, то в какой степени. Говорил ли Иисус те слова, которые Ему приписывают, или же они действительно просто приписаны Ему по каким-то соображениям? Кроме того, действительно ли Иисус прожил Свою земную жизнь так, как она описана в Евангелиях, или же это описание отчасти додумано или вымышлено целиком?

Синоптические Евангелия

Перечисленные вопросы имеют весьма важное значение, так как их разрешение определяет степень доверия к евангельским записям и к христианству в его изначальной основе. Многие христиане не знают, каково отношение к этим проблемам современной историко-критической школы. Современные исследователи, изучающие жизнь Иисуса, буквально одержимы стремлением определить «не подлежащий критике минимум» слов и событий, не вызывающий разногласий у ученых101. Этот процесс предполагает использование множества критериев, на основании которых возможно воссоздать исторический облик Иисуса и определить, что же Он сказал в действительности102. В специальной литературе это называется «поиском» или «новым поиском» исторического Иисуса.

Для начала необходимо четко определить и осознать исходную предпосылку большинства современных подходов к этим проблемам. Основная установка ведущего направления современной библеистики (в значительной степени разработанного Рудольфом Бультманном и его последователями) состоит в том, что Евангелия признаются потенциально недостоверными, неподлинными и, следовательно, бремя поиска доказательств подлинности изречений Иисуса и Его исторического облика возлагается на тех, кто придерживается обратной точки зрения. Профессор Кеземан утверждает, что задача исследователя состоит в том, чтобы, «изучив имеющийся материал, выявить подлинность его составных частей, а не возможную их недостоверность»103. Профессор Чикагского университета Н. Перрин считает, что «надо доказывать подлинность имеющегося материала: это задача весьма и весьма нелегкая, но не невозможная»104. С его точки зрения, «природа синоптического предания такова, что приходится доказывать его достоверность»105. Одним словом, многие современные ученые утверждают, что до тех пор, пока на основании предлагаемых критериев не будет доказано, что притчи и изречения Иисуса действительно были сказаны Им и составляли часть Его учения, можно думать, что они только приписываются Ему и на самом деле являются творением раннехристианской церкви, рассчитанным на удовлетворение ее духовных нужд.

Мыслящий человек критически отнесется к попыткам выявить «достоверный минимум» евангельского материала и столь же критически воспримет исходную предпосылку о его возможной неподлинности. На деле «достоверный минимум» представляет собой всего лишь современную форму редукционизма, сводящего весь материал до минимума приемлемости. Однако этот минимум «приводит к плачевным результатам, потому что он исторически не выверен и богословски извращен»106.

С научной точки зрения, совершенно неоправдано сводить исторический облик Иисуса и Его учение к какому-то минимальному объему информации. «Поскольку Евангелия имеют дело с откровением Бога в истории, — возражает профессор Дж. Шнайдер, — они являются историческими документами уникального значения. В их основе свидетельство учеников, которые слышали, что Он говорил, и видели, что Он делал»107. Ученики слышали и видели, и это очень важно. Противники Иисуса и Его последователей тоже слышали и видели, и если бы Его исторический облик и Его весть не нашли достоверного отображения в Евангелиях, они первыми бы обвинили евангельских писателей в обмане, искажении и тому подобном.

Предположение о неподлинности Евангелий обусловлено той мыслью, что раннехристианская церковь якобы создала их для своих собственных нужд. Это предположение свидетельствует о беспримерном скептицизме в области исторических исследований, характерном для современной эпохи. Многие ученые прошлого и настоящего в своих работах следовали и следуют юридическому правилу, согласно которому нельзя считать виновным того, чья вина не доказана. Современные исследования либеральной школы предполагают обратное: преданию изначально вменяется вина недостоверности, которая тяготеет над ним до тех пор, пока оно не докажет свою невиновность, то есть достоверность.

По отношению к другим формам древней литературы такое предположение не практикуется и, следовательно, Евангелия не должны составлять исключения. Мы должны воспринимать их такими, какие они есть, то есть видеть в них сообщения об Иисусе и Его учении, которые в принципе заслуживают доверия. Дж. Джеремаяс, располагающий последними данными в области лингвистического и стилистического исследований синоптических Евангелий, считает, что «в данном случае надо доказывать недостоверность изречений Иисуса, а не их достоверность»108. Другие ученые тоже практикуют положительный подход к изучению Евангелий109.

Современный методологический скептицизм исполнен спекулятивных философских предпосылок, которые по своей природе чужды Писанию. Ученые, исходящие из предположения о неподлинности Евангелий, разработали множество критериев, на основании которых, как им кажется, можно решить, является ли то или иное изречение подлинным и действительно ли оно восходит к Иисусу. К ним, в частности, относятся следующие:

1) критерий различия;

2) критерий многократного подтверждения;

3) критерий последовательности;

4) критерий непреднамеренности;

5) критерий целостности предания110;

Согласно критерию различия, если евреи или какие-либо другие современники Иисуса могли сами сказать то, что в Евангелиях говорит Иисус, то, следовательно, эти высказывания Ему не принадлежат: изречения Иисуса должны быть столь впечатляющими или ошеломляющими, чтобы было ясно, что никто из Его последователей не отважился бы сам сказать такое111. Считается, что данный критерий, предполагающий строгий отбор и оценку материала, наилучшим образом выявляет предельный минимум подлинных изречений. В ответ было отмечено, что «взгляды Иисуса могли не расходиться с установками церкви после установления праздника Пасхи» и что «Иисус вполне мог ссылаться на учение раввинов»112.

Так как мы не знаем, что говорили и чего не говорили современники Иисуса, этот критерий не дает нам объективных знаний о Его подлинных высказываниях113. Существует мнение, что данный критерий вообще голословно определяет природу Иисусова благовестия, поскольку исключает из него все то, что якобы не самобытно114. Это приводит к «ложным результатам»115, а «в лучшем случае к полуправде». «Если же мы будем преподносить эту полуправду как всю истину об Иисусе...вряд ли мы когда-либо сможем хоть как-то воссоздать Его исторический облик»116. Таким образом, данные соображения помимо прочего свидетельствуют о том, что этот основной критерий не ведет к истине.

Согласно критерию многократного подтверждения изречение, приписываемое Иисусу, может считаться подлинным только в том случае, если оно больше одного раза засвидетельствовано в Евангелиях или в предании117. Но и тут возникают возражения по существу. Почему изречение, засвидетельствованное только раз, менее подлинно, чем то, которое засвидетельствовано неоднократно? «Высказывание, засвидетельствованное только в одном источнике, может быть столь же достоверным, как и высказывание, засвидетельствованное в нескольких источниках»118. Кроме того, данный критерий «не дает оснований безусловно считать, что само предание в конечном счете берет начало непосредственно в Иисусе»119. Он оказывается несостоятельным, и причина этому в подспудном методологическом скептицизме.

В основе критерия последовательности лежит предельный минимум подлинной информации, выявленной в ходе анализа текста. К нему добавляется новый материал, если он подходит к данному минимуму (и в таком случае он тоже расценивается как подлинный)120. Научная состоятельность этого критерия равнозначна состоятельности критерия различия, о котором мы уже упоминали. Проблемы и ошибки, присущие первому, с применением второго лишь усугубляются121. На деле предполагаемая последовательность и связность означает всего лишь соответствие нового материала уже определенному предельному минимуму информации, и таким образом, в итоге мы вновь имеем дело с выхолощенным, односторонним редукционизмом.

Следующие два критерия непреднамеренности и целостности предания используются для того, чтобы в процессе анализа текста расширить предельный минимум подлинной информации. Однако такое расширение возможно только в том случае, если рассматриваемые пласты предания не подвержены воздействию какой-либо установки и сохраняют принципиальную связь с благовестием Иисуса и провозглашением ранней Церкви. Таким образом, мы опять видим, что оба критерия предполагают скептическое отношение к материалам Евангелий. Почему то, что сказано без явной установки на какую-либо цель, более подлинно, нежели то, что сказано с определенной целью? И почему целостность предания надо усматривать только в предельном минимуме информации и в так называемых неумышленных высказываниях?

Альтернативой такого рода устремлениям, рожденным в лоне методологического скептицизма с его изначальной установкой на предполагаемую неподлинность рассматриваемого материала, может быть только то, что всегда делали христиане и что постоянно делают консервативное и евангелическое крыло ученых. Надо признать, что материал Евангелий достоверен и действительно содержит в себе все, что говорил и делал Иисус. Евангелия — это подлинные сообщения об Иисусе и Его учении.

Анализируя этот материал, мы не станем пользоваться историко-критическим методом, основная предпосылка которого гласит, что «только те события можно признать «историческими», которые целиком и полностью определены деятельностью человека и ни в коей мере не выходят за рамки этого мира»122. Целостный взгляд на окружающую действительность в равной мере признает естественное и сверхъестественное, и поэтому, говоря об историческом Иисусе, мы будем иметь в виду не тот образ, который создан историко-критическим методом, предлагающим рассматривать историю как замкнутую цепь причин и следствий, в которой нет места божественной инициативе123, а Самого Иисуса, каков Он был в действительности и о котором свидетельствуют Евангелия и другие новозаветные материалы.

Евангелие от Иоанна

Всякий, кто читал Евангелие от Иоанна, согласится, что оно отличается от первых трех Евангелий. Прежде всего оно примечательно тем, что пятьдесят процентов его содержания составляют изречения Иисуса, сказанные Им в разговорах с отдельными личностями или небольшими группами людей. В силу этого многих ученых волнует проблема подлинности и исторической ценности данного Евангелия и тем самым всех изречений Иисуса, которые в нем содержатся.

В какой-то степени сюжет Евангелия от Иоанна параллелен сюжету синоптических Евангелий. Иоанну знакомы некоторые обстоятельства, изложенные синоптиками, и поэтому в данном случае возникает вопрос о достоверности исторического облика Иисуса, описанного Иоанном, а также о подлинности изречений Иисуса и повествований о Нем, содержащихся в данном Евангелии. Некоторые ученые утверждают, что Иоанн ничего не знал о синоптических Евангелиях124, другие считают, что он был знаком только с Евангелиями от Марка и от Луки125, третьи уверены, что он знал только Евангелие от Марка126, и, наконец, четвертые заявляют, что Иоанну было известно только Евангелие от Луки127. Иные ученые утверждают, что он знал все три синоптических Евангелия128. Свое недавнее исследование, посвященное проблеме взаимосвязи всех четырех Евангелий и их достоверности, библеист Гарольд Фэгэл завершает следующими словами: «Мы не располагаем свидетельствами, которые заставили бы нас признать, что Иоанн решил исправить Марка или что он, на свой лад изложив существо дела и прибегнув к собственной манере повествования, исказил Евангелие от Марка. Евангелие от Иоанна написано человеком, который, повествуя о подвиге веры, хочет, чтобы его читатели тоже поверили, однако наличие богословского мотива ни в коей мере не умаляет достоверности написанного. Да, за этим описанием (описанием Иисуса. — Прим. авт.) чувствуется богословский мотив, но от этого автор вовсе не проигрывает в историчности изложения»129.

Примерно то же самое говорит и другой хорошо известный исследователь Нового Завета Шнейдер: «Евангелие от Иоанна во многом отличается от синоптических Евангелий, однако это не дает нам права сомневаться в его исторической ценности. Нет сомнения в том, что служение Иисуса было обширнее того, о чем рассказывают синоптики, в своем изложении следующие определенному образцу. Иоанн не мог придумать событий, о которых только он один рассказывает своим читателям; эти события составляют часть предания, которое он повторяет»130.

Нет сомнений в том, что евангельское благовестие, совершаемое апостолами, а также слова, приписываемые Иисусу, в действительности восходят к Нему Самому. Иисус в разных местах и в разное время рассказывал те же самые истории и притчи, обращенные к разным людям, и поэтому один евангелист мог пересказывать их в одном контексте, а другой в другом. Именно так можно объяснить имеющиеся незначительные различия в повествовании вместо того, чтобы утверждать, что слова Иисуса и описываемые обстоятельства просто выдуманы ранней церковью (и соответствующими евангелистами) или изменены ради каких-то практических нужд и определенных целей ранней Церкви.

Природа Евангелий

Другим методологическим подходом, возникающим непосредственно из критики формы с ее сомнительными критериями, о которых мы только что говорили, и основанным на этой критике, является редакционный анализ, редакционная критика, составляющая еще одну часть историко-критического метода. Редакционная критика не ставит целью доказать подлинность изречений Иисуса: она рассматривает евангелистов как писателей или как законченных богословов с четкой богословской ориентацией. Она видит в евангелистах богословов, которые мало интересовались историей или вовсе не интересовались ею, и поэтому якобы наложили свой богословский отпечаток на материалы, сформированные в период устной традиции.

Этот метод был разработан четырьмя учеными-богословами после второй мировой войны (в послебультманновский период); каждый из них рассматривал соответственно Евангелия от Матфея, Марка, Луки и Деяния апостолов131. Они считали, что, излагая материал, евангелисты преследовали свои богословские интересы и поэтому поправляли и изменяли предания и сообразовывали его со своими целями132.

Профессор Р. Т. Фортна следующим образом описывает основную предпосылку новозаветной редакционной критики: «Редакция — это сознательная переработка более древнего материала для удовлетворения новых потребностей. Она не просто сочетает или исправляет его, но творчески преобразует»133. Это означает, что каждый евангелист преобразовывал дошедший до него материал, и исходя из этого редакционная критика подчеркивает те различия между ними, которые присущи им как творцам-богословам, не интересующимся историей.

Мы не можем описывать разнообразные и противоречивые выводы, сделанные этой формой критики, поскольку цель нашего изложения заключается в другом134. Отметим, однако, что одна из присущих ей ошибок — субъективизм. Первые два десятилетия, посвященные изучению Евангелия от Луки и Деяний апостолов, показали, что разработки, осуществляемые редакционной критикой, уподобились «зыбучим пескам»135: даже по отношению к самым общим проблемам, касающимся сочинений апостола Луки, у ученых нет единого мнения136. «Утверждая и развивая методику, характерную для предшествующей дисциплины, то есть для критики формы»137, редакционная критика не может скрыть те же самые слабые места, о которых мы говорили, обсуждая проблему достоверности изречений Иисуса.

Еще одна ошибка, присущая редакционной критике, вытекает из того факта, что она тесно связана с теорией двух (или четырех) источников происхождения синоптических Евангелий. В свете недавних выступлений против этой теории и с учетом того, что «теперь многое не позволяет говорить о приоритете Евангелия от Марка как о каком-то «безусловно доказанном предположении критики»138, утверждение этого приоритета «не является надежным критерием оценки изысканий редакционно-критического толка»139.

Попросту говоря, это означает, что с развенчанием теории о том, что Евангелие от Марка является самым ранним из всех четырех, а многие известные ученые именно об этом говорят, редакционная критика теряет точку опоры, оставляя своих сторонников наедине с весьма плачевными результатами. Так или иначе, но утверждение сторонников редакционного критицизма, что географические и биографические данные, содержащиеся в Евангелиях, служат только богословскому замыслу евангелистов и не имеют никакого отношения к истории, остается необоснованным.

Вопрос не в том, были новозаветные писатели богословами или нет. Они, конечно, были ими, но они были и историками140. Кроме того, они были богодухновенными авторами. Мы знаем, что слова Иисуса исходят не из туманного прошлого: они тесно связаны с Тем, Кто их говорит. Равным образом, существует последовательная взаимосвязь между информацией географического, биографического и иного порядка. Иисус учил сообразовывать благовестие с характером слушателей и с теми условиями, при которых оно возвещается. Соразмеряя Его весть с многообразием характеров и условий, адресуя ее грядущим поколениям, богодухновенные писатели придавали ей несколько иную форму, расставляли иные акценты, но при этом всегда сохранялась принципиальная связь с Иисусом, ходившим по дорогам и тропам Палестины. Таким образом, одни и те же изречения, притчи, проповеди могут иметь различную форму в зависимости от ситуации и целей, которые ставил перед Собой Иисус.

Принцип избирательности и учета ситуации очень важен для понимания Евангелий. Бывает так, что какие-либо две притчи или совокупность обстоятельств оказываются очень похожими друг на друга, но тем не менее они разные. Например, в Евангелии от Луки притча о потерянной овце (Лук. 15:3 — 7) предстает как ответ книжникам и фарисеям, обвинявшим Иисуса в том, что Он принимает грешников (Лук. 15:2). В Евангелии от Матфея (Матф. 18:12 — 14) Иисус ту же притчу рассказывает ученикам (Матф. 18:1). Таким образом, Он дважды по разным поводам обращается к ней, рассказывая ее разным людям и преследуя разные цели. Перемена акцентов сделана не Лукой или Матфеем: она обусловлена самой жизнью и деятельностью Иисуса.

Когда евангелисты под водительством Святого Духа выбирали для повествования ту или иную притчу, они, конечно, в какой-то мере выражали свои богословские интересы. Каждый из них включал в Евангелие выбранную им притчу, однако нельзя сказать, что они качественно видоизменяли имеющийся материал. Можно привести много примеров, поясняющих такую ситуацию.

Один из выводов представителей критики формы заключается в том, что «Евангелия — это не биографии Иисуса, написанные Его учениками с историческими целями»141. Обычно это означает, что истории в Евангелиях нет и что они созданы первохристианскими общинами, в них нуждавшимися142.

Мы знаем, однако, что биография как литературный жанр «оформилась на протяжении только трех последних столетий»143 в трех различных видах. Тот вид, в котором биограф систематизирует имеющийся документальный материал предания и другие материалы для создания законченного произведения, можно смело соотнести с Евангелиями, поскольку они тоже содержат широкий хронологический охват событий144.

Если под биографией Иисуса понимать свободное творчество биографа, использующего свой стиль и лексику или стремящегося показать, на кого походил Иисус и как протекала Его внешняя и внутренняя жизнь, то в таком случае Евангелия нельзя назвать биографиями. Однако если биография предполагает широкий, временной охват событий, подкрепляемый объективными, достоверными географическими и историческими данными, то тогда мы можем отнести Евангелия к этому жанру. Современный читатель обычно обращается к ним именно как к биографии, но то же самое мог сделать и человек новозаветной эпохи, поскольку они действительно «биографичны и, несмотря на элемент керигмы, были, вероятно, таковыми и задуманы145 ».

Итак, Евангелия биографичны. Они широкими штрихами рисуют жизнь Иисуса: Его рождение, служение слова и милосердия, страдание, смерть и воскресение. Однако в то же время они представляют собой нечто большее, чем биография, ибо призваны родить веру в Иисуса Христа как Господа и Спасителя, Который сегодня, как и тогда, ждет от нас ответа, послушания и готовности встретить Его, когда Он приидет во славе. Маранафа! «Ей, гряди, Господи Иисусе!» (Откр. 22:20).

Библиография

1 См.: W. G. Kummel, The New Testament: The History of the Investigation of its Problems (Nashville, Tenn.: Abingdon Press, 1970), pp. 127 — 143.

2 G. F. Hasel, New Testament Theology: Basic Issues in the Current Debate (Grand Rapids, Mich.: Eerdmans, 1978), p. 31.

3 R. C. Briggs, Interpreting the New Testament Today (Nashville, Tenn.: Abingdon Press, 1973), pp. 145 — 148.

4 См.: H. Ridderbos, Paul: An Outline of His Theology (Grand Rapids, Mich.: Eerdmans, 1975), pp. 18 — 22.

5 Kummel, The New Testament, pp. 245 — 280.

6 См.: T. J. Meek, Hebrew Origins, 3d ed. (New York: Harper & Row Publishers, 1960), pp. 155f.

7 A. J. Heschel, The Prophets (New York: Harper & Row Publishers, 1962), 2:234.

8 Meek, Hebrew Origins, p. 181.

9 Heschel, Prophets, 2:245.

10 См.: H. B. Huffmon, «Prophecy in the Ancient Near East», IDB Sup 697 — 700.

11 Heschel, Prophets, 2:252, 253.

12 W. Dyrness, «The Age of Aquarius», in Dreams, Visions and Oracles, eds. C. E. Amerding and W. W. Gasque (Grand Rapids, Mich.: Baker Book House, 1977), p. 15.

13 G. E. Wright, The Old Testament Against Its Environment (Reprint, London: SCM Press, 1966), pp. 78 — 93.

14 Useful studies on this include G. A. Wilbern, The Fortune Sellers (Glendale, Calif.: Regal Books, 1972); W. J. Petersen, ed., Astrology and the Bible (Wheaton, Ill.: SP Publications, 1972).

15 Grand Rapids, Mich.: Zondervan, 1970.

16 См., например, G. C. Miladin, Is This Really the End? (Cherry Hill, N. J.: Mack Publishing Co., 1972).

17 G. W. Grogan, «Dispensationalism», in New International Dictionary of the Christian Church, ed. J. D. Douglas (Grand Rapids, Mich.: Zondervan, 1974), p. 303.

18 О разных видах премиллениализма см.: Ian S. Rennie, «Nineteenth-Century Roots», in Dreams, Visions and Oracles, pp. 41 — 59.

19 Ibid., p. 51.

20 Ibid., pp. 58, 59.

21 См.: G. E. Ladd The Blessed Hope: A Biblical Study of the Second Advent and the Rapture (Grand Rapids, Mich: Eerdmans, 1973), pp. 35 — 60; O. T. Allis, Prophecy and the Church (Philadelphia: The Presbyterian and Reformed Publishing Co., 1977).

22 См.: J. D. Pentecost, Things To Come: A Study in Biblical Eschatology (Grand Rapids, Mich.: Zondervan, 1969); P. L. Tan, The Interpretation of Prophecy (Winona Lake, Ind.: BMH Books, 1974.

23 Pentecost, Things To Come, p. 206.

24 Ibid., pp. 229 — 258.

25 См.: критику Allis, Prophecy and the Church, pp. 111 — 123; E. J. Young, The Prophecy of Daniel (Grand Rapids, Mich.: Eerdmans, 1949), pp. 213 — 221; G. F. Hasel, «The Seventy Weeks of Daniel», 9:24 — 27У, Ministry (May, 1976):1D — 24D.

26 Pentecost, Things To Come, p. 274.

27 См. п. 21.

28 См. п. 25.

29 См.: Ladd, The Blessed Hope, pp. 61 — 88; Allis, The Prophecy and the Church, pp. 16 — 54.

30 См. G. Murray, Millennial Studies (Grand Rapids, Vich.: Baker, 1948); F. E. Hamilton, The Basis of Millennial Faith (Grand Rapids, Mich.: Eerdmans, 1952); G. C. Berkouwer, The Return of Christ (Grand Rapids, Mich.: Eerdmans, 1952).

31 R. C. Clouse, «Joachim of Fiore», in New International Dictionary of the Christian Church, p. 536.

32 R. C. Clouse, «Daniel Whitby» , in New International Dictionary of the Christian Church, p. 1042.

33 J. H. Snowden, The Coming of the Lord: Will It Be Premillennial? (New York: The Macmillan Company, 1919); J. M. Kik, The Eschatology of Victory (Philadelphia: The Presbyterian and Reformed Publishing Co., 1971).

34 F. D. Nichol, ed., «History of the Interpretation of Daniel, » 4BC 42.

35 Ibid., pp. 55, 56.

36 Hasel, «The Seventy Weeks of Daniel 9:24 — 27,» pp. 14D — 17D.

37 Ibid., p. 17D.

38 См., например: E. W. Hengsatenberg, J. N. Andrews, E. B. Pusey, JRaska, J. Hontheim, C. Boutflower, O. Gerhard, G. M. Prise, J. B. Payne, J. L. Archer, Jr., B. H. Hall; Hasel, «Тhe Seventy Weeks of Daniel 9:24 — 27» p. 20D, п. 132.

39 См.: для более полной информации K. A. Strand, Perspectives in the Book of Revelation: Essays on Apocalyptic Interpretation (Worthington, Ohio: Ann Arbor Publishers, 1975); Interpreting the Book of Revelation: Hermeneutical Guidelines, With Brief Introduction to Literary Analysis (Worthington, Ohio: Ann Arbor Publicherd, 1976).

40 PK 547.

41 Ed 175ff

42 См.: G. F. Hasel, «The Four World Empires of Daniel 2 Against Its Near Eastern Environmen», Journal for the Study of the Old Testament (1979):17 — 30.

43 См.: AA 585; GC 356.

44 So Gesenius — Kautzsch, Hebrew Grammar, 2d ed. (Oxford: The Clarendon Press, 1910), p. 400.

45 Дан. 2:28; 4:5; 7:1

46 Дан. 8:1, 2, 13, 15, 17, 26, 27; 9:21; 10:14; 11:14

47 HR 500.

48 A Mertens, Das Buch Daniel in Lichte der Texte vom Toten Meer (Stuttgart: Verlag Katholisches Bibelwerk GmbH, 1971), p. 116 (italics his).

49 G. F. Hasel, «The First and Third Years of Belshazzar (Dan 7:1; 8:1), » Andrews University Seminary Studies 15 (1977):153 — 168.

50 J. Bright, «Jeremiah, » Anchor Bible (Garden City, N. J.: Doubleday & Company, Inc., 1965), p. 160.

51 Hasel, «The First and Third Years of Belshazzar, » pp. 166, 167,

52 O. Ploger, Das Buch Daniel (Gutersloh: Gutersloher Verlagshaus Gerd Mohr, 1965), p. 134.

53 S. R. Driver, Daniel (London: The University Press, 1900), p. 133.

54 A. Bentzen, Daniel (Tubingen: J. C. B. Mohr, 1952), p. 66

55 Ploger, Daniel, p. 139.

56 GC 425.

57 Ibid., p. 488.

58 См.: например R. Bultmann, «Prophecy and Fulfillment», in Essays on Old Testament Hermeneutics, ed. C. Westermann (Richmond, Va.: John Knox Press, 1963), pp. 55, 56.

59 Современные образчики неверия очень схожи. См.: J. B. Payne, Encyclopedia of Bible Prophecy (New York, Harper & Row Publishers, 1973), pp. 57 — 61

60 См.: 2 Цар. 7:13=3 Цар. 8:20, 3 Цар. 11:29ff. =3 Цар. 12:15, 3 Цар. 13=4 Цар 23:16—18, 3 Цар. 14:6ff. =3 Цар. 15:29, 3 Цар. 16:1 — 4=3 Цар. 16:12, Иис. Нав. 6:26=3 Цар. 16:34, 3 Цар. 22:17=3 Цар. 22:35—36, 3 Цар. 21:21, 22=3 Цар. 21:27—29, 4 Цар. 1:6=4 Цар. 1:17, 4 Цар. 21:10—15=4 Цар. 24:2, 23:26, 4 Цар. 22:15—20=4 Цар. 23:30

61 Лк. 4:21; Мф. 11:10; Мк. 9:12, 13; Лк. 8:31—33; 21:22; Мф. 26:24; Мк. 14:21; Лк. 22:37; Мф. 26:31, 53—56; Лк. 24:25—27, 44—47; Ин. 5:39—47; 13—18; 15:25; 17:12.

62 Можно упомянуть к прмеру некоторые цитаты, говорящие об исполнении пророчеств: Мф. 1:23; 2:5, 6, 15, 17, 18, 23; 4:14—16; 8:17; 12:17—21; 13:14, 15, 35; 21:4, 5; 27:9, 10. Эти цитаты говорят об исполнении (1) мессианских пророчеств, (2) отвержении буквального Израиля и (3) миссии среди язычников.

63 E. J. Young, The Prophecy of Daniel (Grand Rapids, Mich.: Eerdmans, 1949), p. 78; D. Ford, Daniel (Nashville, Tenn.: Southern Publishing Association, 1978), pp. 99 — 100.

64 J. A. Montgomery, Daniel (Edinburgh, 1927), p. 177; U. Smith, Daniel and Revelation (Nashville, Tenn.: Southern Publishing Association, 1944), p. 57; G. M. Price, The Greatest of the Prophets (Mountain View, Calif.: Pacific Press, 1955), p. 81; O. PlŠger, Daniel, p. 53.

65 Young, Daniel, p. 78; and others.

66 J. G. Baldwin, Daniel (Downers Grove, Ill.: Inter-Varsity Press, 1978), p. 93.

67 L. F. Hartman and A. A. Di Lella, The Book of Daniel (Garden City, N. Y.: Doubleday & Company, Inc., 1978), p. 250.

68 Ibid.

69 E. Konig, Die Messianischen Weissagungen des Alten Testament (Stuttgart: Chr. Belser U. G., Verlagsbuchhandlung, 1925), p. 311; M. Thilo, Die Chronologie des Daniel-Buches (Bonn: A. Schmidt, 1926), p. 14.

70 Hartmann and Di Lella, Daniel, p. 250.

71 Montgomery, Daniel, p. 393.

72 K. Marti, Daniel (Leipzig: J. C. B. Mohr, 1901), p. 73.

73 B. Duhm, Israels Propheten, 2d ed. (T�bingen: J. C. B. Mohr, 1922), p. 416.

74 G. F. Hasel, «The Seventy Weeks of Daniel 9:24 — 27, » Ministry (May 1976), pp. 1D — 24D.

75 См.: G. F. Hasel, Jonah: Messenger of the Eleventh Hour (Mountain View, Calif.: Pacific Press, 1976), pp. 63 — 67.

76 ISM 67.

77 D. R. Hillers, Covenant: The History of a Biblical Idea (Baltimore: Johns Hopkins Press, 1969), pp. 102f. ; N. Lohfink, Die Landverheissung als Eid. Eine Studie zu Gn 15 (Stuttgart: Verlag Katholisches Bibelwerk, 1967); L. A. Snijders, «Genesis 15: The Covenant With Abraham,» OTS 12 (1958):261 — 179.

78 Исполнение Божьих клятв зависит о исполнения обеими сторонами взаимных обещаний; cм.: D. J. Wiseman, Journal of Cuneiform Studies 12 (1958):124 — 129; M. G. Kline, The Structure of Biblical Authority (Grand Rapids, Mich.: Eerdmans, 1972), pp. 124 — 126.

79 См.: L. Perlitt, Bundestheologie im Alten Testament (Neukirchen-Vluyn: Neukirchener Verlag, 1969), pp. 85ff. E. Kutsch, Verheissung und Gesetz, Berlin.

80 См.: Быт. 24:7; Исх. 33:1; Числа 10:29; 11:12; 14:23; Втор. 1:8; 10:11; 11:21; 31:23; 34:4; Иис. Нав. 1:6; 21:43; Суд. 2:1

81 G. von Rad, Genesis: A Commentary (Philadelphia: The Westminster Press, 1961), p. 245.

82 W. Baumgartner, Hebraisches und Aramaisches Lexicon zum Alten Testament (Leiden: Brill, 1967), p. 209; cf. W. F. Albright, “From the Patriarches to Moses, “ Biblical Archaeologost 36 (1973), 15f.

83 Y. Aharoni, The Land of the Bible: A Historical Geography (Philadelphia: The Westminster Press, 1967), pp. 61 — 70.

84 K. A. Kitchen, «Canaan, Canaanites,» in The New Bible Dictionary, ed. J. D. Douglas, 2d ed. (Grand Rapids, Mich, : Eerdmans, 1967), p. 183; S. H. Horn, ed., «Canaan, » S. D. A. Bible Dictionary (Washington, D. C.: Review and Herald, 1960), p. 169.

85 A. R. Millard, «The Canaanites,» in Peoples of Old Testrament Times, ed. D. J. Wiseman (Oxford: Clarendon Press, 1973), p. 33.

86 E. A. Speiser, Genesis (Garden City, N. Y.: Doubleday & Company, Inc., 1964), p. 114; cf. Lohfink, Landverheissung, p. 76; Другие отрывки, упоми-нающие поток Египетский (Чис. 34:5; Иис. Н.15:4, 47; 3Цар. 8:65; Ис. 27:12), обычно означает поток Wadi el-cArish который впадает в Средиземное море тридцатью милями восточнее Рафиа.

87 P. Diebold, Israelis Land (Stuttgart: W. Kohlhammer GmbH, 1972), p. 151.

88 C. F. Keil, «Judges,» Commentary on the Old Testament (Grand Rapids, Mich.: Eerdmans, 1949), p. 216.

89 См.: Hillers, Covenant, p. 103.

90 См.: E. H. Maly, «Genesis», in The Jerome Biblical Commentary (Englewood Cliffs, N. J.: Prentice-Hall, Inc., 1968), p. 20.

91 M. Weinfeld, «berith,» Theological Dictionary of the Old Testament (Grand Rapids, Mich.: Eerdmans, 1975), 2:270, 271.

92 Kline, The Structure of Biblical Authority, p. 126.

93 Ibid., p. 146. The author points out that human responsibility is the basic presupposition of the covenant stipulations. D. J. McCarthy, Old Testament Covenant: A Survey of Current Opinions (Richmond, Va.: John Knox Press, 1972), p. 3.

94 G. F. Hasel, The Remnant, 2d ed. (Berrien Springs, Mich.: Andrews University Press, 1974), pp. 339 — 348. Cf. S. Erlandssonn, «Jesaja 11, 10 — 16 och des historiska bakgrund,» Svensk Exegetisk Ars bok 36 (1971):24 — 44.

95 E. J. Young, The Book of Isaiah (Grand Rapids, Mich.: Eerdmans, 1965), 1:394.

96 См.:Ис. 43:5, 6; 45:13; 49:9—13, 22—26

97 Иер. 23:1—8; 24:4—7; 30:8, 9, 18—21; 31:27, 28; 32:6—44.

98 H. K. La Rondelle, «Interpretation of Prophetic and Apocalyptic Eschatology,» in A Symposium on Biblical Hermeneutics, ed. G. M. Hyde (Washington, D. C.: Review and Herald, 1974), pp. 225 — 249.

99 HR 731.

100 GC 344.

101 N. A. Dahl, «The Problem of the Historical Jesus in Kerygma and History,» eds. C. E. Braaten and R. A. Harrisville (New York: Abingdon Press, 1962), p. 156.

102 J. M. Robinson, A New Quest of the Historical Jesus (London: SCM Press, 1959); N. Perrin, Rediscovering the Teaching of Jesus, 2d ed. ; (New York: Harper & Row Publishers, 1976).

103 E. Kasemann, Essays on New Testament Themes (London: SCM Press, 1964), p. 34.

104 N. Perrin, What is Redaction Criticism? (Philadelphia: Fortress Press, 1969), p. 70.

105 Ibid., p. 39.

106 R. N. Longenecker, literary Criteria in Life of Jesus Research: An Evaluation and proposal in Current Issues in Biblical and Patristic Interpretation, ed. G. F. Hawthorne (Grand Rapids, Mich.: Eerdmans, 1975), p. 225.

107 J. Schneider, Jesus Christ: His Life and Ministry in Fundamentals of the Faith, ed. C. F. H. Henry (Grand Rapids, Mich.: Zondervan, 1969), p. 95.

108 J. Jeremias, New Testament Theology I: The Proclamation of Jesus (London: SCM Press, 1971), p. 37. Cf. N. J. McEleney, authenticating Criteria and Mark 7:1 — 23, У CBQ 34 (1972):431 — 460.

109 См.: п. 11—13 D. Guthrie, Jesus the Messiah (Grand Rapids, Mich.: Zondervan 1972); R. T. France, The Man They Crucified Р A Portrait of Jesus (London: Inter-Varsity Press, 1975); F. F. Bruce, ТJesus Christ, in The New International Dictionary of the Christian Church ed. J. D. Douglas (Grand Rapids, Mich.: Zondervan 1975), pp. 531 — 534.

110 I. H. Marshall, I Believe in the Historical Jesus (Grand Rapids, Mich.: Eerdmans, 1977), pp. 200—211

111 R. Bultmann, Histjry of the Synoptic Tradition (New York: Harper & Row Publishers, 1963), p. 205; Perrin, Rediscovering the Teaching of Jesus, p. 39

112 R. H. Fuller, The New Testament in Current Study (New York: Charles Scribner‘s Sons, 1962), p. 33.

113 Marshall, I Believe, p. 202

114 M. D. Hooker, on Using the Wrong tool Theology 75 (1972):570 — 581.

115 Marshall, I Believe, p. 201.

116 R. T. France, «The Authenticity of the Sayings of Jesus,» in History, Criticism and Faith, ed. C. Brown (Leicester: Inter-Varsity Press, 1976), p. 111.

117 См.: F. C. Burkitt, The Gospel History and Its Transmission, 3d ed. (Edinburgh: T & T Clark, 1911), pp. 147 — 183; C. H. Dodd, History and the Gospel (New York: Charles Scribner‘s Sons, 1938), pp. 91 — 103.

118 Marshall, I Believe, p. 203.

119 Longenecker, Literary criteria pp. 222 — 223

120 Perrin, Rediscovering the Teaching of Jesus, pp. 43 — 45.

121 Marshall, I Believe, p. 205; France, «Authenticity,» pp. 110 — 112.

122 D. E. Nineham et al., Historicity and Chronology in the New Testament (London: S. P. C. K. 1965), p. 4.

123 См.: гл. 1

124 W. Michaelis, C. H. Dodd, T. W. Manson, J. A. T. Robinson, e. t. c.

125 A. F. D. Sparks, W. F. Howard, C. K. Barrett, H. M. Teeple, e. t. c.

126 M. Meinertz, R. M. Grant, E. K. Lee, e. t. c.

127 K. Weiss, W. G. K�mmel, J. A. Bailey.

128 P. Gardner-Smith, J. Lightfoot, C. Goodwin, e.t.c.

129 H. E. Fagal, John and the Synoptic tradition in Scripture, Tradition, and Interpretation, eds. W. W. Gasque and W. S. LaSor (Grand Rapids, Mich.: Eerdmans, 1978), pp. 142, 143.

130 Schneider, «Jesus Christ: His Life and His ministry», p. 95.

131 G. Bornkamm in Tradition and Interpretation in Matthew, eds. G. Bornkamm, G. Barth and H. J. Held (London: SCM Press, 1963) G. Bornkamm, Tradition and Interpret. См.: W. Marxsen, Mark the Evangelist (Nashville, Tenn.: Abingdon Press, 1969); H. Conzelmann, The Theology of St. Luke (London: Faber and Faber, 1960).

132 N. Perrin, What Is Redaction Criticism? (Philadelphia: Fortress Press, 1969).

133 R. T. Fortna, «Redaction Criticism, NT», IDB Sup, p. 733.

134 См.: R. H. Stein, «What is Redactionsgeschichte», JBL 88 (1969):45 — 56. «The Proper Methodology for Ascertaining a Markan Redaction», Novum Testamentum 13 (1971):181 — 198; J. Rohde, Rediscovering the Teachings of the Evangelists (Philadelphia: West. Press, 1968), описывающая метод редакционного китицизма (pp. 1—46) и приводящая много примерв вплоть до 1966.

135 C. H. Talbert, «Shifting Sands: The Recent Study of the Gospel of Luke,» Interpretation 30 (1976):395.

136 W. Gasque, A History of the Criticism of the Acts of the Apostles (Tubingden: J. C. B. Mohr, 1965).

137 Dan O. Via, Foreword to What is Redaction Criticism? Perrin, p. 8.

138 Talbert, «Shifting Sands», p. 393.

139 Ibid.

140 I. H. Marshall, Luke, Historian and Theologian (Grand Rapids, Mich.: Eerdmans, 1971); D. Gurthie, «The Historical and Literary Criticism of the New testament,» in Biblical Criticism: Historical, Literary and Textual, eds. R. K. Harrison et al. (Grand Rapids, Mich.: Zondervan, 1978), pp. 107, 108.

141 E. V. McKnight, What is Form Criticism (Philadelphia: Fortress Press, 1969), p. 2; M. Dibelius, Gospel Criticism and Christology (London: I. Nicholson & Watson, Limited, 1935), p. 30; R. Bultmann and K. Kundsin, Form Criticism (New York: Harper & Row Publishers, 1962), p. 45.

142 Dibelius and Bultmann, note 141.

143 W. D. Davies, «Quest to be Resumed in NT stud-ies,» Union Seminary Quarterly 15 (1960):94.

144 F. V. Filson, Origins of the Gospels (New York: The Abingdon Press, 1938), p. 103.

145 J. M. Suggs, «Gospels, Genre», IDB Sup (1976), p. 371.