Однажды в июне месяце на железнодорожной станции города Батл-Крика из поезда вышел молодой человек. Поскольку он озирался вокруг, служащий вокзала спросил его: "Вы кого-то ищете, кто-то должен вас встретить?" Молодой человек вместо ответа протянул ему записку, где по-английски было написано: "Джон Эндрюс. Батл-Крик. Мичиган". "Джон Эндрюс! О, да, есть такой". Служащий станции провел его к улице, где жил Эндрюс. "Идите по этой улице и спросите контору "Ревью" - там вы найдете господина Эндрюса".

Иностранец не застал в конторе Джона Эндрюса, но вскоре его окружила дружелюбная группа сотрудников, интересующихся узнать - кто он и откуда приехал. Он только и мог пожать им руки, так как не мог сказать по-английски ни одной фразы, а служащие "Ревью" не могли понять его французского языка. Он пробовал говорить по-немецки, но безуспешно.

Джеймс Уайт взял его домой на обед и послал за другом, который говорил по-французски. Он узнал имя молодого человека - это был Джеймс Эрцбергер, только что прибывший из Европы. Он привез с собой переписанный адрес с журнала "Ревью" и в пути показывал его людям на пароходе и железнодорожных станциях. Таким образом он добрался до Батл-Крика.

Он привез приветы от 50-ти человек, соблюдающих субботу в Швейцарии. Но как эти люди узнали о субботе? И как они [160] узнали, что в Америке были соблюдающие субботу? Все это произошло следующим образом: польский служитель Чеховский, бывший служитель католической церкви, будучи в Америке, присоединился к протестантской организации и вернулся в Европу проповедовать весть от имени этой организации. От Адвентистов седьмого дня он узнал истину о субботе и включил эту истину в свою проповедь как часть евангельской вести. Вскоре под влиянием его проповеди в Швейцарии появилась группа обращенных, соблюдающих субботу.

После того, как он оставил их, чтобы проповедовать весть в других странах, один из швейцарских верующих получил экземпляр "Ревью" и обратил внимание, что издатели этого журнала также соблюдали субботу. Завязалась переписка с издателями, которая привела к тому, что швейцарские верующие послали в Батл-Крик Эрцбергера.

Джеймс и Елена Уайт взяли с собой в Гренвилл и Джеймса Эрцбергера. Собратья Уайт убедили Джона Келлога поехать с ними. Там двум мальчикам - Джонни Келлогу - 17 лет и Вилли Уайт - 15 лет - было поручено учить Эрцбергера разговорному английскому языку. Ежедневно утром Вилли гулял вокруг дома и сада со своим "учеником", называя предметы по-английски и прося его повторять за ним. При втором обходе вокруг, "студент" сам называл предметы. Через час Джеймс Эрбергер повторял снова и таким образом учение продолжалось до позднего вечера. Затем повар Аделия Хов, в прошлом школьная учительница, проводила вечерние занятия, показывая Джеймсу, как строить предложения на основе выученных слов.

Только через четыре недели Эрцбергер мог понятно говорить по-английски, и через 9 недель он отправился с Джеймсом Уайт и Джоном Эндрюсом на лагерное собрание в Клайд, штат Огайо, где он обратился к большому собранию. Народ был настолько тронут его просьбой о помощи его соотечественникам, что они собрали ему 76 долларов. [161] Это было первое пожертвование Адвентистов на иностранные миссии.

Елена Уайт была слишком больна, чтобы ехать на собрание, но она решила посетить другое собрание в Овоссо, штат Мичиган.

Каждый день с помощью мужа она с трудом шла за дом под большой дуб и там молилась об Эрцбергере и за маленькую группу соблюдающих субботу в Швейцарии, и за свое исцеление. Иногда, оставаясь одна в своей комнате, она почти ползком добиралась до своего маленького кабинета и умоляла Бога об исцелении. Молясь, сестра Уайт укреплялась в надежде, что она сможет быть на собрании.

Врачи Батл-Крикского санатория, зная насколько она больна, посоветовали ей не присутствовать ни на одном из лагерных собраний того года. Чтобы удержать ее, они специально послали ей в Гринвилл врача Мэри Чемберлейн, чтобы она заботилась о больной. Мэри делала все возможное, чтобы облегчить ее страдания от радикулита, но улучшения не было. Каждый шаг был болезненным, но сестра Уайт не сдавалась.

Однажды она сказала Мэри: "Пожалуйста, пусть подведут экипаж к крыльцу и выведут меня на улицу для небольшой прогулки, я попробую свои силы". На пол экипажа доктор положила твердые подушки, чтобы ей было мягче при движении. Хотя возница вел лошадей медленно, каждое сотрясение причиняло Елена такую боль, что пришлось вернуться назад, снять больную и отнести ее в постель.

"Теперь все ясно",- сказал доктор.

Елена ничего не ответила.

Наступило утро, когда семья должна была отправиться за 60 миль на лагерное собрание. Елена сказала: "Я хочу, чтобы все, кто может поехали. Доктор Мэри, вы [162] также можете ехать со всеми. Сестра Сапман и Вилли могут посмотреть за мной". Таким образом, повозка загружена припасами для лагерного собрания и они отправились. Когда вся эта группа уехала, моя бабушка позвала Вилли и сказала: "Ты знаешь, что легкий экипаж остался и у нас есть еще одна лошадь. Я хочу, чтобы ты одолжил другую лошадь и устроил заднее сиденье так, чтобы я могла наклониться на него. Завтра утром мы отправимся в Овоссо, доедем до Орлеана и остановимся на ночь у друзей. Потом, если я буду здорова, на следующий день мы поедем с ними до Ионии и поездом до Овоссо.

Бог побудил Елену, что для нее на лагерном собрании есть дело, и она чувствовала, что должна ехать с верой.

Повинуясь наставлениям матери, Вилли все приготовил, и на следующее утро они отправились. День был жаркий, дорога пыльная, лошади - ленивые. Солнце сильно пекло, когда они прибыли в Орлеан.

"Что? Никого нет дома?!" Дом был закрыт на замок.

Они поехали к Вильсону, надеясь отдохнуть там и освежиться, но и там никого не было.

"Где все люди?" - спросил Вилли соседа.

"Они все уехали на лагерное собрание.

В этом городе вы не найдете ни одного Адвентиста" "О, мама, что нам делать? - спросил Вилли.- Может быть, вернуться домой?" "Нет,- ответила она.- Направимся дальше в Ионию".

Изумленный Вилли подхватил вожжи и погнал утомленных лошадей. Вторая половина дня была жарче утренней, песок был более вязким, лошади устали, пот катился с лошадей и со лба Вилли. Он знал, что еще было несколько миль до станции, чтобы они могли сесть на поезд в Ионии и уехать в Овоссо. [163]

"Мама, тебе плохо? Мама!" Ответа не было. Елена спала или находилась в обмороке? Если она опоздает на поезд - что тогда? Они теперь были в нескольких кварталах от железнодорожного вокзала. Вилли услышал гудок паровоза и галопом погнал лошадей. Затем бросился к платформе и погрузил багаж в поезд.

Какое облегчение! Из окна поезда Вилли увидел знакомые лица.

Два сильных человека прыгнули с платформы, подняли его мать и внесли в вагон. Джеймсу Уайт дали телеграмму - встретить поезд в Овоссо.

"Теперь что мне делать дальше?" - недоумевал озадаченный Вилли.

"Вилли, уезжай в Овоссо! - крикнул кто-то из окна отправляющегося поезда.- Еще успеешь на пароход".

Вилли так и сделал.

Через несколько часов Елена Уайт лежала на койке в семейной палатке. Несмотря на свою болезнь, она была рада присутствовать на лагерном собрании. Позвали служителей. Когда они молились, ее подушка была в слезах. Она сказала: "Мне кажется, что эта палатка полна небесных ангелов".

На следующий день ей помогли добраться до кафедры, и как только она обратилась к большому собранию, вся боль и слабость исчезли.

Но когда она закончила говорить, она сказала: "Я опять калека, нуждаюсь в поддержке мужа с одной стороны и сына Эдсона - с другой".

Во время лагерного собрания Елена Уайт три раза говорила к большой Аудитории. Когда окончилось лагерное собрание, Вилли поехал домой своей дорогой, но без матери. "Я поеду с отцом на Восточное лагерное собрание",- сказала она.

[164]

А как же чувствовала себя доктор Чемберлейн, посланная из санатория с особым поручением - заботиться о сестре Уайт?" Она была смущена. Но маленькая женщина, которая перехитрила ее, и все другие доктора успокоили Мэри Чемберлейн.

"Доктор Чемберлейн,- сказала Елена Уайт,- вы видите, что Господь взял заботу о моем здоровье в свои руки и исцелил меня. А вы могли бы воспрепятствовать мне посетить лагерное собрание. Я приглашаю вас направиться со мной и заботиться обо мне".

Таким образом, этот вопрос был улажен здесь же в конце лагерного собрания. Елена Уайт и доктор Чемберлейн сопровождали Джеймса Уайт, Джона Эндрюса, Джеймса Эрцбергера и других служителей на всех лагерных собраниях того лета. Их семейная палатка была упакована в большой саквояж и двигалась вместе с ними поездом.