Владимир Григорьевич БЕНЕДИКТОВ

Главная

Поэзия

"Поэзия небес"

1807 - 1873

Грехопадение

В красоте, от праха взятой,
Вдохновенным сном объятый,
У разбега райских рек
Почивал наш прародитель -
Стран эдемских юный житель -
Мира первый человек.
Спит, - а творческого дела
Вновь свершается добро:
Вынимается из тела
К сердцу близкое ребро;
Пышет пламень в нём священный,
И звучит небесный клир,
И на свет из кости бренной
Рвётся к жизни дивный мир, -
И прекрасного созданья
Образ царственный возник,
Полный райского сиянья
Дышит негой женский лик,
И власы текут и блещут,
Ясны очи взоры мещут,
Речью движутся уста,
Перси жизнию трепещут,
В целом - свет и красота.
Пробудись, супруг блаженный,
И прими сей дар небес,
Светлый, чистый, совершенный,
Сей венец земных чудес!
По предвечному уставу
Рай удвоен для тебя, -
Встань! и черпай Божью славу
Из двойного бытия!
Величай Творца хвалою!
Встань! Она перед тобою,
Чудной прелести полна,
Новосозданная дева,
От губительного древа
Не вкусившая жена!
И он восстал... и зрит... и внемлет...
И, полн святого торжества,
Супругу юную приемлет
Из щедрой длани Божества,
И, средь небесных обаянии
Вполне блаженна и чиста,
В цветах, в морях благоуханий
Ликует райская чета;
И всё, что с нею населяет
Эдема чудную страну,
С улыбкой радостной взирает
На светозарную жену;
Звучит ей гимн семьи пернатой,
К ней, чужд кровавых, хищных игр,
Подходит с лаской зверь косматой -
Покорный волк и кроткий тигр,
И, первенствуя в их собранье,
Спокойный, величавый лев,
Взглянув на новое созданье,
Приветственный подъемлет рев
И, видя образ пред собою
С венцом бессмертья на челе,
Смиренно никнет головою
И стелет гриву по земле.
А там украдкою на Еву
Глядит коварная змея
И жмётся к роковому древу,
В изгибах радость затая;
Любуясь женскими красами,
Тихонько вьётся и скользит,
Сверкает узкими глазами
И острым жалом шевелит.
Речь змеи кольцеобразной
Ева внемлет. - Прельщена
Сладким яблоком соблазна,
Пала слабая жена.
И Виновник мирозданья,
Грянув гневом с высоты,
Возложил венец страданья
На царицу красоты.
Чтоб она за грех паденья,
За вкушённый ею плод,
Все красы и все мученья
Предала в позднейший род;
И караются потомки, -
Дверь небесного шатра
Заперта для вас, обломки
От Адамова ребра!
За ужасный плод познанья -
С горькой участью изгнанья
Долю скорби и трудов
Бог изрёк в громовых звуках
Для рождённых в тяжких муках
Ваших горестных сынов.
Взмах руки своей заносит
Смерть над нивой наших дней
И серпом нещадным косит
Злак невызревших полей.
Мерным ходом век за веком
С грузом горя и забот
Над страдальцем человеком
В бездну вечности идёт, -
На земле ряды уступов
Прах усопших намостил;
Стал весь мир громадой трупов,
Людям тесно от могил.
Но и здесь - в краю изгнанья -
Не покинул смертных Бог, -
Сердцу светоч упованья
В мраке скорби Он возжёг,
И на поприще суровом,
Где кипит и рыщет зло,
Он святит венком терновым
Падшей женщины чело;
Казнью гнев Свой обнаружа
И смягчая правый суд,
Светлый ум и мышцы мужа
Укрепляет Он на труд,
Он в любови бесконечной,
Обновляя смертных род,
В дольной смерти к жизни вечной
Указал нам переход.
Он открыл нам в край небесный
Двери царственные вновь. -
Чей пред нами образ крестный
В язвах казни за любовь?
Это Бог в крови распятья
Прекращает смерти пир,
Расторгает цепь проклятья
И в кровавые объятья
Заключает грешный мир!

"1840"

Благовещение

(К картине Боровиковского)

Кто сей юный? - В ризе света
Он небесно возблистал,
И сияющий предстал
Кроткой деве Назарета;
Дышит радостью чело;
Веют благовестью речи;
Кудри сыплются на плечи;
За плечом дрожит крыло.
Кто сия? - Покров лилейный
Осеняет ясный лик,
Долу взор благоговейный
Под ресницами поник;
Скрещены на персях руки;
В персях сдержан тихий вздох;
Робкий слух приемлет звуки:
"Дева! Сын твой будет Бог!"
Этот юноша крылатый -
Искупления глашатай,
Ангел, вестник торжества,
Вестник тайны воплощенья;
А пред ним - полна смиренья -
Дева - Матерь Божества!

1842 - 1850

Могущество песни

Когда нечистый, злобный дух
Овладевал царём Саулом, -
Давид лелеял царский слух
Священной арфы стройным гулом,
И силу адскую смиря
Великой песнию Господней,
Певец освобождал царя
От злого духа преисподней.
Давно исчезли те цари,
Упали храмы Соломона,
И в прах низверглись алтари,
Но в песнях жив певец Сиона.
И, преходя из рода в род,
В венце молитвы и терпенья,
Живёт израильский народ
Библейской мощью песнопенья.

1856 - 1858

Переложение псалма СХХУ

Израиль! жди: глас Божий грянет -
Исчезнет рабства тяжкий сон,
И пробудится и воспрянет
Возвеселившийся Сион, -
И славу горнего Владыки
По всей вселенной возвестят
Твои торжественные клики
И вольных песен звучный склад,
И глас пойдёт меж племенами:
"Се Богом полная страна!"
Его величьем над странами
Днесь возвеличилась она!
Как ветр, несясь от знойной степи,
Срывает льды с замерзлых вод,
Господь расторгнет наши цепи
И к славе двигнет Свой народ.
Кто сеял слёзы терпеливо
На почву горя и труда,
Тому воздаст благая нива
Обильем сладкого плода.
И хлынут с громами напева
Жнецов ликующих толпы,
Неся от горького посева
Чистейших радостей снопы.

1856 - 1858

Мост

В пространстве немом без конца, без начала
Кромешная тьма предо мною лежала;
Всё было недвижно, безжизненно в ней,
И сам я во мраке был мрака мрачней.
Но что-то вдали, в глубине этой сферы,
Светилось: то теплилась звёздочка веры;
Свет Божий во мраке той бездны мерцал.
"Возможно ли, - сам я к себе восклицал, -
Тебе через пропасть бездонную эту
Пройти и проникнуть к желанному свету?
И кто так высоко, всей вечности в рост,
Поставит на арках бесчисленных мост,
Чтоб мог перейти я чрез тёмное море?
Никто! Я погибну. О горе мне, горе!" -
И призрак вдруг белый мелькнул мне в глаза:
Прозрачное что-то, как будто слеза,
Как будто чело непорочное Девы
И образ Младенца, лучи и напевы
Отрадные, сладкие... Призрак святой
Простёр свою руку над бездною той,
Куда всё уходит с земли непрерывно
И всё остаётся навек безотзывно, -
И призрак сказал мне: "Со тьмою в борьбе,
Не хочешь ли - мост я поставлю тебе?
Меня не удержит с преградами битва". -
"Но кто ты?" - спросил я. Ответ был: "Молитва!"

1856 - 1858

Верю

Верю я и верить буду,
Что от сих до оных мест
Божество разлито всюду -
От былинки вплоть до звезд.
Не Оно ль горит звездами,
И у солнца из очей
С неба падает снопами
Ослепительных лучей?
В бездне тихой, чёрной ночи,
В беспредельной глубине
Не Оно ли перед очи
Ставит прямо вечность мне?
Не Его ль необычайный
Духу, сердцу внятный зов
Обаятельною тайной
Веет в сумраке лесов?
Не Оно ль в стихийном споре
Блещет пламенем грозы,
Отражая лик Свой в море
И в жемчужине слезы?
Сквозь миры, сквозь неба крышу
Углубляюсь в естество,
И сдаётся - вижу, слышу,
Чую сердцем Божество.
Не Оно ль и в мысли ясной,
И в песчинке, и в цветах,
И возлюбленно-прекрасной
В гармонических чертах?
Посреди вселенной храма,
Мнится мне, Оно стоит
И порой в глаза мне прямо
Из очей её глядит.

"1857"

Борьба

Таков, знать. Богом всемогущим
Устав дан миру с давних пор:
Всегда прошедшее с грядущим
Вело тяжёлый, трудный спор,
Всегда минувшее стояло
За свой негодный старый хлам
И свежей силы не пускало
К возобновительным делам;
Всегда оно ворчало, злилось
И пело песню всё одну,
Что было лучше в старину,
И с этой песнью в гроб валилось,
И над могилами отцов,
Зарытых бодрыми сынами,
Иная жизнь со всех концов
Катилась бурными волнами.
Пусть тот скорей оставит свет,
Кого пугает всё, что ново,
Кому не в радость, не в привет
Живая мысль, живое слово.
Умри - в ком будущего нет!
Порой средь общего движенья
Всё смутно, сбивчиво, темно,
Но не от мутного ль броженья
Творится светлое вино?
Не жизни ль варвар Риму придал,
Когда он опрокинул Рим?
Где прежде правил мёртвый идол,
Там Бог живой поставлен им.
Там рыцарь нёс креста обновы
И гибнул с мыслью о кресте.
Мы - тоже рыцари Христовы
И крестоносцы, да не те, -
Под средневековое иго
Уже не клонится никто.
И хоть пред нами та же книга,
Но в ней читаем мы не то
И новый образ пониманья
Кладём на старые сказанья...
И ныне Яы пошли бы в бой -
Не ради гроба лишь святого,
Но с тем, чтоб новою борьбой
Освободить Христа живого!

1859 или январь 1860

И ныне

Над нами те ж, как древле, небеса
И так же льют нам благ своих потоки,
И в наши дни творятся чудеса,
И в наши дни являются пророки.
Бог не устал, - Бог шествует вперёд;
Мир борется с враждебной силой змия.
Там - зрит слепой, там - мёртвый восстаёт;
Исаия жив, и жив Иеремия.
Не истощил Господь Своих даров,
Не оскудел верховной благодатью, -
Он всё творит - и Библия миров
Не замкнута последнею печатью.
Кто духом жив, в ком вера не мертва,
Кто сознаёт всю животворность Слова,
Тот всюду зрит наитье Божества
И слышит всё, что говорит Егова.
И, разогнав кудесничества чад,
В природе он усмотрит святость чуда,
И не распнёт он Слово, как Пилат,
И не предаст он Слово, как Иуда,
И брата он, как Каин, не сразит,
Гонимого с радушной лаской примет,
Смирением надменных пристыдит,
И слабого и падшего подымет.
Не унывай, о малодушный род!
Не падайте, о племена земные!
Бог не устал, - Бог шествует вперёд;
Мир борется с враждебной силой змия.

1859 или 1860

Пора!

(По поводу римских проклятий)

О христиане, братья, братья!
Когда ж затихнет гул проклятья?
Когда анафемы замрут?
Пора! Мы ждём. Века идут.
Учитель, преданный распятью
И водворявший благодать, -
Христос - учил ли вас проклятью?
Нет, Он учил благословлять,
Благословлять врага, злодея,
Гореть к нему любви огнём
И, о заблудшем сожалея,
Молиться Господу о нём.
А вы? - Вы, осуждая строго
Со-человека своего,
Пред алтарём, во имя Бога
Зовёте кару на него.
Вы над душой его и телом
Готовы клятвы произнесть,
Каких в пылу остервенелом
Сам ад не в силах изобресть.
И вам не страшно имя Божье
Взять на язык, хулу творя?
Навет на Бога - при подножье
Его святого алтаря!
Кощунство в храме благодати!
Уж если клясть вы рождены -
Не Богом проклинайте братии,
А чёрным автором проклятий,
Что носит имя сатаны!
И вам же будет посрамленьем,
Коль проклинаемый ваш брат
Ответит вам благословеньем,
Сказав: "Не ведят, что творят!"

"1860"

Пляска

В улику неправд был Израилю дан
Предтеча - Креститель Христа - Иоанн.
"О Ирод, - взывал он, - владыко земной!
Преступно владеешь ты братней женой".
Глагол Иоанна тревожил царя
Досадным укором, но, гневом горя,
Царь Ирод смирял своё сердце над ним -
Зане Иоанн был народом любим, -
И долго в темнице Предтеча сидел,
И царь над ним казни свершить не хотел, -
Тем паче, что в дни испытаний и бед
Нередко его призывал на совет.
И молчит Иродиада,
Втайне яростью дыша, -
В ней глубоко силу яда
Скрыла женская душа.
Лишь порой, при том укоре,
Вдруг в чертах её и взоре
Проявляется гроза.
Жилы стянуты над бровью,
И отсвечивают кровью
В злобном выступе глаза.
Месть ехидны палестинской
Зреет... Мысль проведена -
И усмешкой сатанинской
Осклабляется она.
О пророк! За дерзновенье
Ждёт тебя усекновенье.
За правдивые слова,
За святую смелость речи -
У Крестителя-Предтечи
Отсечётся голова!
В царский праздник пир был велий.
Вечер. Трапеза полна.
Много всяческих веселий,
Много брашен, пряных зелий
И янтарного вина.
Весел Ирод, - царской лаской
Взыскан двор... Но царь глядит, -
Кто ему искусной пляской
В этот вечер угодит?
Струн кимвальных мириады
Потряслись... Отверзлась дверь -
И внеслась Иродиады
Соблазнительная дщерь.
Пляшущая плавает роз в благоухании,
В пламени зениц её - сила чародейская,
Стан её сгибается в мерном колыхании -
Стройный, как высокая пальма иудейская;
Кудри умащённые блещут украшеньями
Перлов, камней царственных, радужно мерцающих;
Воздух рассекается быстрыми движеньями
Рук её, запястьями звонкими бряцающих.
Вихрем вдруг взвилась она - и, взмахнув
прельстительно
Лёгкими одеждами звёздно-серебристыми,
Стала вдруг поникшая пред царём почтительно,
Взор потмив ресницами трепетно-пушистыми.
И плясавшую так чудно
Царь готов вознаградить,
И клянётся безрассудно
Ей - что хочет - подарить.
Требуй, дочь Иродиады,
Той убийственной награды,
Что утешна будет ей -
Злобной матери твоей!
Царь! Ты видел пляску-чудо,
Так обет исполни ж свой -
Подавай плясунье блюдо
С Иоанна головой!
И, пустивший зло в огласку,
Вестник Правды меж людей,
Заплати за эту пляску
Честной кровию своей!
Пусть ликует в силах ада
На земле Иродиада!
В Божьем небе твой престол.
Здесь безглавье есть венчанье
За святое немолчанье,
За торжественный глагол.
Пляска смерти завершилась, -
Голова усечена.
Кончен пир. Угомонилась
Змеедушная жена.
Но рассказывали люди,
Что святая голова
Повторяла и на блюде
Те же смелые слова.

"1860"

Ночная беседа

Ночь немая, ночь Ерусалима
В чёрных ризах шла невозмутимо,
Обнимая с высоты Сиона
Портики, чертоги Соломона
И Давида. Царство иудеев,
Где парила слава Маккавеев,
Почивала со своим Сионом,
Без царей, под кесаревым троном,
И казалось, под десницей Рима
То была лишь тень Ерусалима.
Но иная слава блещет снова
В Божьем граде: эта слава - Слово;
Эта слава - не в доспехах бранных,
Не в венках из роз благоуханных,
Не в сиянье позлащённых храмов,
Не в куренье сладких фимиамов,
Эта слава - Агнец, Сын Эдема,
Он, рождённый в яслях Вифлеема,
Правды Друг, нечестья Обличитель;
Не вельможен сан Его - Учитель.
Ночь немая, ночь Ерусалима
В чёрных ризах шла невозмутимо.
Не привыкший к блеску и чертогам,
Отдыхал Он в домике убогом.
Кто же сей полночный посетитель,
Что, войдя, воззвал к Нему: "Учитель!"
Это взросший в хитрости житейской,
Мудрости исполнен фарисейской -
Никодим. В глухую ночь, негласно
Он пришёл к Тому, что самовластно
Всюду ходит смелою стопою,
Окружён народною толпою,
И, власы рассыпав по заплечью,
Говорит могучей, вольной речью,
И глаголом нового закона
Оглашает портик Соломона.
Вот они: Один - с челом открытым,
Озарённым мыслью и облитым
Прядями волос золотоцветных,
С словом жизни на устах приветных,
Тихо-мощный, кротко-величавый, -
И другой - с главой тёмно-курчавой,
Крепкий в мышцах, смуглый, черноокой,
Отенён брадой своей широкой,
Слушает, облокотясь, и в диво
Углублён лукаво и пытливо
Думами. - Беседуя в час ночи,
Свет и тень глядят друг другу в очи.
Что ж? О чём беседа их ночная?
О делах ли, в коих жизнь земная
Вся погрязла? - Нет, их рассужденья -
О великом деле возрожденья.
Никодим! Внимай сердечным слухом:
Смертный должен возродиться духом,
Лишь тогда и жизнь его земная
Обновится, - взыдет жизнь иная.
Человек! Вотще твои стремленья
К благодатной манне обновленья
На нечистом поприще, где каждый
Дышит благ материальных жаждой.
Возродись! - И да не идет мимо
Та с Христом беседа Никодима!

1860 - 1870-е годы

Ответ

Чрез римский форум проходила
Толпа, Шумя, как ураган,
И толковала, и судила
О вере первых христиан, -
И говорил народ надменный:
"Они - безумцы! Сброд презренный!
Пускай предстанут на ответ:
Где их религия? Ни храмов
У них великолепных нет,
Ни факелов, ни фимиамов,
Ни чаш блестящих, ни венцов,
Ни Божьих ликов изваянных,
Ни в тогах, пурпуром убранных,
С осанкой важною - жрецов.
Богаты мы, они - убоги.
Пускай укажут, где их боги?
Хоть на картине пусть дадут -
Кого они, безверцы, чтут!
На нас пусть взглянут! Мы находим
Везде бессмертных, всесвятых,
Мы сами, размножая их,
Героев, кесарей возводим
В верховный ряд богов своих.
Их лики всюду всем открыты,
А те безбожники... Карать!
Казнить собак! Им нет защиты!
Их доля - в муках умирать".
"Наш Бог - не в позлащённых храмах,
Гласит креста покорный сын, -
Не в изваяньях Он, не в рамах
Пёстромалёванных картин.
Единый храм Его достоин,
И этот - Им Самим устроен,
И этот - тесен для Него.
Взгляните! Это - храм вселенной,
Где Он сияет - Царь бессменный,
В венце величья Своего.
Кого не силах мы постигнуть,
Тому, при помощи людской,
Мы и не мыслим храм воздвигнуть
Своею слабою рукой.
Пред Тем, Кто солнцем и звездами
Сам осветил Свой дом пред нами,
Мы не дерзаем втуне жечь
Ни бедных факелов, ни свеч,
Чадить Ему кадильным дымом,
Когда пред Ним, для нас незримым,
Клубится весь земной туман,
И, разомкнув свои затворы,
Огнём и дымом дышат горы,
И тёмно-синий океан,
Необозримый, неисходный,
Вседневно - годы и века -
Вздымает к небу пар свой водный,
Его свивая в облака.
Но храмы есть у нас иные,
Другие жертвенники есть,
Нерукотворные, живые,
Ему, Невидимому, в честь.
Бог дал нам плоть - вот церковь наша,
Где вечный огнь горит в крови;
Душа - алтарь в нём, сердце - чаша
С елеем веры и любви.
И часто Тот, Кто сущ от века,
Кому вселенной мал объём,
В смиренном сердце человека
Вмещаясь, обитает в нём.
У нас в груди - жилище Бога,
А храм ваш храмом лишь слывёт, -
Средь камней мёртвого чертога
Источник жизни не живёт.
Порой, бездомные в пустыне,
Мы соберёмся в тишине,
И Бог во всей Своей святыне
Меж нас присутствует вполне.
На что нам ваши изваянья,
Коль Тот, Кто к жизни нас воззвал,
Зиждитель мира, Царь созданья -
В нас Сам Свой образ изваял?
На что жрецы нам? Кто посмеет
Нам Божью волю толковать?
Не ум, но сердце разумеет
Великих истин благодать.
Приди, разумный проповедник!
Вещай - и место восприми,
Как наш о Боге собеседник,
Как наш собрат, но не посредник
Меж вечным Богом и людьми!
Среди тревог земных спокойный,
В Своей небесной чистоте,
Один Посредник был достойный -
Один, - Он распят на кресте.
Его верховного закона
Святое Слово нам дано,
Он нам сказал во время оно:
Отец, и Я, и вы - одно".
За то, что сладость истин новых
Прияли мы, - казните нас!
Средь лютых казней, нам готовых,
Мы палачей своих суровых
Благословим в последний час".

1850 - 1870-е годы

< Назад		Дальше >

Библиотека сайта