ГЛАВА 12

МИССИОНЕРСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ НА БОГОСЛУЖЕНИИ

Сегодня одна из горячих тем в адвентистской Церкви - тема богослужения. Это, однако, не мешает нам заметить, что стиль богослужения - основной фактор в воздействии на секулярный мир, которое оказывает или не оказывает адвентизм. Я уже говорил, что, на мой взгляд, обычное адвентистское богослужение чаще всего не привлекает секулярных людей. Если же они начинают посещать адвентистскую церковь, то неплохо было бы узнать, можем ли мы сделать их пребывание в ней более комфортным и непринужденным.

Мне кажется, что те две модели служения, которые показаны в 5-й главе Евангелия от Матфея (Мф. 5:13- 16), надо дополнить третьей. Если первые две наглядно демонстрируют два основных способа, когда отдельный человек может осуществлять евангельскую миссионерскую работу, то третий способ предполагает вовлечение в нее целой группы людей. Миссионерская модель крепости связана с образом яркого света, который невозможно скрыть. Это предполагает, что церковь как корпоративное целое, наслаждающееся всей полнотой преизобилующей жизни и взаимной любви, доступной во Христе, может быть очень притягательной для тех, кто находится вне ее. Истинно библейская община будет привлекать к себе людей самим фактом своего существования. Несмотря на то, что общественный евангелизм нередко считается успешным на основании количества крещений, это не всегда приводит к поступательному росту церкви. Одна из причин в том, что людей не привлекает церковь, члены которой собираются только в субботу утром. Они идут туда, где прихожане собираются пять раз в неделю по вечерам, где используется много наглядных средств и звучит волнующая музыка, исполняемая профессионалами или записанная на магнитофонной ленте. И после этого мы ждем, что они удовольствуются еженедельным посещением церкви, где немного наглядных средств или их нет вообще и где на пианино или органе играют практически без всякого вдохновения. Немного поразмыслив, можно понять, что качество субботнего богослужения играет ключевую роль в росте церкви в самом широком смысле, а не только в смысле привлечения в нее секулярных людей.

Поэтому сегодня многие адвентистские церкви соглашаются с тем, что сильное влияние на людей оказывает соответствующим образом организованное яркое богослужение, молва о котором распространяется из уст в уста. Те, кто перестал ходить в церковь, поскольку служение показалось им скучным, запрограммированным и не имеющим никакого отношения к их жизни, нередко дают этой церкви еще один шанс, когда служение становится действительно интересным и убедительно говорит о насущных проблемах.

Среди прочего, обновление предполагает использование современного выразительного языка. Быть может, кому-то это покажется угрожающим, однако история учит, что обычно духовное возрождение сопровождалось возрождением христианского песенного творчества. Потребность в новых мелодиях, новом стиле и текстах объясняется следующим: чтобы стать неотъемлемой частью жизни, необходимой для преодоления секулярного дрейфа, вера должна соприкасаться с реальной жизнью. Хотя в современных песнях звучат мысли, противоречащие Евангелию, тем не менее в них находят глубокое выражение те трудности, с которыми сегодня сталкивается человек. Когда христианские песнопения затрагивают острые проблемы, они приобретают мощное влияние благодаря тому, что предлагают решение этих проблем в контексте Евангелия. Поэтому нет ничего удивительного в том, что многие христианские гимны прошлого, при использовании современной лирики и мелодии, в духе времени истолковывают сущность христианства. Освободившись от сомнений, нам надо становиться такими же смелыми, какими были сочинители гимнов прошлого.

Прежде чем продолжить, скажу, что когда-то и я опасался, что современная музыка может повести нас по ложному пути. Теперь я думаю иначе и хочу объяснить, как это произошло. Какое-то время назад наша церковь надолго оказалась без пастора. Исходя из своих богослужебных планов, члены церкви пригласили молодежь в возрасте от 14 до 22 лет на ежемесячное молодежное служение. Предполагалось исполнение современных гимнов (никаких барабанов и очень низкая тональность), представление небольшой драматической пьесы, отражающей тему проповеди, и сама проповедь, непосредственно обращенная к современным проблемам. Почти постоянно возникали какие-то волнующие ситуации. Молодежь впервые почувствовала, что в церкви ее ценят и принимают. Она с волнением отнеслась к возможности внести и свой вклад в церковную жизнь. Молодежная группа росла довольно быстро, но вдобавок к этому участники молодежного служения привели своих родителей и друзей, и вскоре в нашей церкви стало вдвое больше народу. Уже в 9.20 вокруг церкви не было ни одного свободного места на стоянке!

Однако самое большое впечатление на меня произвело то, что произошло с моими детьми. До сих пор, за исключением детских рассказов, их, как правило, не интересовало происходящее во время церковного богослужения, однако когда богослужение стала проводить молодежь, они навострили уши. Я понял это не только по выражению их лиц, не только по тому, что принесенная игрушка осталась без внимания, но и по тому, что происходило в остальные дни недели. Все это время я слышал, как они распевали песни, которые услышали на служении, однако еще больше впечатляло то, что трех- и четырехлетние малыши всю неделю обменивались шутками, услышанными на проповеди. Каким-то образом современные песни и шутки с экрана сделали проповедь актуальной и для них. С какой-то загадочной для меня проницательностью дети догадались, что служение стоит их времени и энергии, и это при том, что в нашем доме нет телевизора и наши дети не выглядят «загнанными» оттого, что затуманенным взором часами впитывают то, чем их потчует секулярный мир.

Тогда я понял, что никто из нас не в состоянии полностью отделить себя от современной жизни. Можно не смотреть телевизор, не слушать радио, и тем не менее окружающая обстановка будет оказывать на нас влияние. Приходится звонить в банк, в магазин, в кредитную компанию, с вами связываются другие люди, и остается только догадываться, что они могут сказать! Вспомните, какая музыка льется из динамиков, когда вы идете в бакалейную лавку или в торговый центр за покупками! Невозможно полностью уединиться в собственном мире. Если богослужение не обращается к тому миру, в котором вы реально существуете, скорее всего вам предстоит вести двойную жизнь. Одна протекает тогда, когда вы находитесь в церкви или общаетесь с братьями-христианами, другая - когда вы работаете и отдыхаете. Такой двойной стандарт не только вас самих не спасет от секулярного дрейфа, но и не заставит других людей поинтересоваться, во что же вы верите.

Спустя некоторое время, после того как состоялся упомянутый эксперимент с молодежным служением, я посетил одну из стран «третьего мира». В большом городе работали два пастора. Один служил в «церкви праздника», другой - в совершенно противоположной. Была надежда, что совместное богослужение этих церквей будет способствовать установлению связей и взаимопонимания. Я жил в доме пастора, который не принадлежал к «церкви праздника». Когда в пятницу зашло солнце, началось нечто необычное. Пастор включил телевизор и видеосистему, и всю субботу у него в доме непрестанно звучала современная христианская музыка, исполняемая адвентистскими группами. Она была намного разнообразнее той, которую исполняла «церковь праздника» в этом городе. Я был ошеломлен. Встретив служащего конференции, который пригласил меня в этот город, я сказал ему: «Этот человек против того, чтобы такая музыка исполнялась во время богослужения, а сам слушает ее. Ты что-нибудь в этом понимаешь?» Получается, что богослужение - это всего лишь мероприятие, которое длится один час в неделю и которое никак не связано со всей остальной его жизнью. Служение в субботу утром почти наверняка не затрагивает самые главные проблемы его повседневной жизни. Я говорю это не для того, чтобы покритиковать на самом деле очень благочестивого пастора, но для того, чтобы показать, как легко служение может оказаться далеким от нашего благочестивого опыта. Вместо того чтобы быть движущей силой, лежащей в основе миссионерской деятельности, оно превращается в пустую формальность, которую надо исполнить.

Недолгий эксперимент, который провела моя церковь в стремлении найти более современные формы богослужения, научил меня еще кое-чему. Молодежные служения теперь уже в прошлом. Посещаемость упала до прежнего уровня. Молодежь обособилась. Мои дети больше не интересуются тем, что происходит на служении. Все вернулось на круги своя! Я понял, что для определенной группы членов Церкви перемены весьма болезненны, несмотря на очевидные результаты. Нельзя забывать, что многие предпочитают более традиционный стиль богослужения. Многие великие гимны по-прежнему не утратили своей силы, и нет ничего порочного в традиционном служении. Если у вас все получается неплохо, не надо ничего менять! Многие настолько предпочитают традиционный стиль, что само отстаивание его становится для них делом совести. Ужасно было бы заставлять таких людей идти против нее.

На основании собственного опыта, а также опыта тех, с кем я работал, могу сделать вывод: как правило неразумно вносить радикальные изменения в богослужебный стиль местной церкви, даже если бы большинство восприняло такие перемены положительно. Слишком многие души охватывает тревога, и слишком многие сердца разбиваются. В этом мире и без того хватает слез! Вряд ли мы поступим честно, если церковь, которая десятилетиями работала по-старому, начнем «отрывать» от тех, кто посвятил ей жизнь. Всех, кто стремится проповедовать в секулярном мире, я призываю проявить сочувствие к тем, кто не стремится к этому. В модели крепости нет ничего дурного. Это всего лишь другая модель служения! Принуждение - орудие сатаны, даже если к нему прибегают с благими намерениями. Ужасно, если тебя заставляют идти против совести.

Если прибегать к стилю богослужения как основному элементу в работе по обращению людей секулярного мира, то лучше, наверное, было бы начать с создания новой общины, проповедующей Евангелие на современной основе. Те, кто предпочитает более традиционный стиль, могут по-прежнему ходить туда, где он остается неизменным. Подобно тому как каждый человек обладает уникальными дарами, способными украсить Божью работу, одни церкви могут быть одарены для исполнения задач, которые другим не по плечу. Поэтому тех, кто предпочитает традиционный язык, я вынужден просить, чтобы они не отягощали жизнь другим, смело стремящимся к созданию новых церквей. Не мешайте им вашей бесконечной едкой критикой. Я понимаю, что «церкви праздника» возьмут что-то самое лучшее и яркое от других адвентистских церквей, и это не пройдет незамеченным. Но в таком случае появится чудесная возможность произнести самые нелегкие, но в то же время самые великие слова, когда-либо сказанные грешником: «Ему должно расти, а мне умаляться» (Ин. 3:30). Наша Церковь имеет возможность не ограничиваться одной моделью богослужений, равно как не замыкаться на одной модели проповеди.

В то же время надо признать, что во многих районах нашей страны вряд ли найдется достаточное количество адвентистов, которые могли бы «поддерживать на плаву» хотя бы одну церковь, не говоря уже о двух. При таких обстоятельствах вряд ли стоит, внося в Церковь смуту и раздоры, целиком и полностью ориентировать ее на миссионерскую работу среди тех слоев общества, которые труднее всего поддаются евангелизации, особенно если это сопряжено с духовным риском. Самое большее, чего можно ожидать от богослужения, проводимого в таком контексте, - это, по меньшей мере, отсутствие враждебности к тем, кто им заинтересуется. Задача состоит в том, чтобы найти такую форму богослужения, которая, с одной стороны, удовлетворяла бы потребности традиционно настроенных адвентистов, а с другой - создавала бы более непринужденную обстановку для секулярных людей. Сейчас я хочу дать шесть советов, которыми можно воспользоваться в любой адвентистской церкви без лишних административных согласований.

Во-первых, очень помогает, если во всех частях богослужения используется не «домашний» язык адвентизма, а повседневный язык улицы. Мы уже упоминали об этом в 9-й главе. Использование обычного повседневного языка важно по меньшей мере по двум причинам. Об одной из них мы говорили в первой части, отметив, что Бог всегда стремится говорить с людьми в контексте привычной для них культуры и на их языке. Порой может показаться, что повседневный язык - ограниченное средство, не способное адекватно выразить реалии, присущие духовной сфере, однако та сила, с которой он объединяет эту сферу с повседневной жизнью, оправдывает любые подобные ограничения. Вторая причина его использования - он свидетельствует о внимании к другим людям. Когда мы изо всех сил стремимся говорить с людьми такими, какие они есть, это означает, что мы серьезно стараемся их понять. Они важны для нас. Когда люди сознают, что они важны для других, им легче поверить, что они важны и для Бога.

Если мы не будем говорить на адвентистском жаргоне, никто не пострадает. Никто не оставит церковь, если мы перестанем использовать такие слова, как «наделение» или «свет» в сугубо узком смысле. Для тех, кто привык к более традиционному стилю богослужения, это не будет великой жертвой, но в то же время позволит самым различным людям понять, что им рады. Им не придется учить новый язык в качестве необходимого условия посвящения. Там, где исполнение гимнов, чтение Писания и другие моменты богослужения затемнены языком прошлого, краткое, хорошо подготовленное вступление поможет войти в изначальный контекст этого языка и тем самым осмысленно воспринять те чувства, которые он выражает. Прежде всего надо постараться, чтобы все моменты богослужения легко воспринимались секулярным человеком, который случайно заглянул в нашу церковь или был приглашен сюда кем-то из ее членов.

Вторая перемена, свидетельствующая о том, насколько церковь гостеприимна к неверующим, сводится к тому, чтобы все, происходящее в субботу утром, сохраняло актуальность и в последующие дни. Субботнее богослужение должно быть таким, чтобы его не забывали утром в понедельник. Почему многие наши проповеди ничего не значат за стенами церкви? Часто ли они оказывают хоть какое-то воздействие на нашу реальную жизнь? Действительно ли мы тратим на это времени больше, чем надо? Я со страхом думаю, что если тысячи человек посещают церковное богослужение и в течение часа ничего значительного не происходит, понапрасну тратится полгода жизни. Проповедь должна сохранять свою актуальность и за стенами церкви. Люди должны слышать слова, которыми они будут руководствоваться в понедельник, вторник или среду утром. И вы можете способствовать этому, ни на йоту не поступаясь своей верой.

Служители не должны без конца проповедовать только по поводу вопросов вероучения. В каждой беседе следует уделять внимание практическому благочестию (Адвентистское обозрение и субботний вестник, 23 апреля 1908 г.).

Если вы трудитесь в новом поле, не думайте, что ваш долг состоит в том, чтобы сразу заявить людям: «Мы - адвентисты седьмого дня. Мы верим в то, что суббота есть седьмой день. Мы не признаем бессмертие души». Этими словами вы скорее всего возведете мощную преграду между собой и теми, кого стремитесь достичь. Старайтесь говорить с ними о тех положениях вероучения, по которым у вас нет разногласий. Побеседуйте о необходимости благочестия в повседневной жизни. Представьте своим собеседникам доказательства того, что вы желающий мира христианин и любите их. Пусть люди увидят, что вы человек совести. Таким образом вы завоюете их доверие. А тогда уже у вас будет достаточно времени для того, чтобы порассуждать о вероучении. Следует завоевать сердце, подготовить душу, а затем уже сеять семена, представляя в любви истину, какова она есть в Иисусе («Служители Евангелия», с. 119, 120).

Давая этот совет, Елена Уайт, наверное, говорила о новом поле в географическом смысле, однако сегодня таким полем можно назвать секулярное окружение. Мало кто из секулярных людей слышал о нас, и мало кто знает, во что мы верим. Для таких людей свидетельство практического, живого христианства станет той влекущей силой, которая побудит их глубже вникнуть в вопрос благочестия. Рассказывая о том, как надо правильно жить, я никого не задеваю, но стараюсь пробудить многогранный интерес к исследованию Писания и преодолению греха. Приведенный совет настолько очевиден, что приходится удивляться, почему далеко не на каждой адвентистской кафедре и далеко не каждую субботу можно встретить это практическое благочестие. Быть может, ответ кроется в следующем, довольно неприятном для нас высказывании, позволяющем понять, почему наша проповедь часто оказывается безрезультатной:

Многие предпочитают подолгу рассуждать о теории и почти не думать о практическом благочестии, и объясняется это тем печальным обстоятельством, что Христос не живет в их сердце. У них нет живой связи с Богом («Свидетельства для Церкви», т. 4, с. 395, 396).

Наши рекомендации относительно того, как христианину справляться с проблемами, окружающими его в понедельник утром, окажутся полезными только в том случае, если мы сами пытаемся честно решить те вопросы, с которыми человек сталкивается дома, в отношениях с соседями и на работе. Если мы сами знаем, как ходить пред Богом каждый день в течение всей недели, мы сможем научить этому и других. Церкви, которые сегодня оказывают самое сильное влияние на секулярный мир, уделяют внимание практическому христианству. (Другие важные высказывания Елены Уайт о практическом благочестии можно найти в книгах: «Служители Евангелия», с. 158,159; «Свидетельства», т. 3, с. 237; т. 5, с. 158,539).

Третий аспект, который имеет большое значение в работе с секулярными людьми, сводится к заботе о том, чтобы все, что мы делаем как церковь, было на высоком уровне, отличалось хорошим качеством. Довольно часто адвентистские церкви выглядят крайне убого. Становится ясно, что о выборе участников богослужения, а также о его содержании думали наспех. Складывается впечатление, что музыка подбирается к проповеди в последний момент. Некоторые адвентисты готовы мириться с этой убогостью, однако секулярный человек может расценить это как оскорбление в силу своего уровня развития и абсолютное несоответствие тому, как, с его точки зрения, следует проводить время.

Мне думается, что в этом вопросе многому мы могли бы поучиться у Диснея. Главная причина его успеха в том, что в его парках каждой детали уделено самое пристальное внимание. Там мусорный контейнер никогда не стоит на виду. Все рассчитано таким образом, чтобы никакая посторонняя деталь не отвлекала посетителя. Превосходно все: музыка, оформление, любая мелочь. В общем и целом то же самое относится и к телевидению. Несмотря на то, что содержание программы может противоречить Евангелию, она, как правило, сделана с максимальным вниманием. Ради одной минуты экранного времени тратятся многие часы работы, и это особенно верно, если мы вспомним о рекламе. Тысяча часов и куча денег тратятся на то, чтобы в течение одной минуты максимально воздействовать на зрителя. Требуя, чтобы продукты, которые мы покупаем, были качественными, гостиницы, в которых останавливаемся, - комфортабельными, а телепрограммы - хорошо составленными, мы почему-то надеемся на то, что, придя в церковь, секулярный человек удовольствуется безликой проповедью и никуда негодным песнопением. Однако, вместо того чтобы насладиться всем этим, в понедельник утром он скажет своему приятелю: «Да, ты много потерял, что не видел того жалкого подобия богослужения, на которое мне довелось попасть в эти выходные. Женщина там пела так плохо, как будто ей во время операции повредили горло, а пастор вообще не понимал, о чем говорил. Он был просто невероятен».

«И что это за церковь?»

Достаточно одного такого рассказа, и у пяти, шести или, может быть, даже десяти человек пропадет к этой церкви всякое доверие.

Разве трудно быть на высоте? Разве богослужение так уж не важно, что на него можно не обращать внимания? Разве Бог, Которому мы поклоняемся, не заслуживает того, чтобы мы принесли Ему самое лучшее - будь то проповедь, песнопение или молитва? Наступает такой период в истории человечества, когда мы должны представать перед Богом в наилучшем виде. Все остальное не подходит.

Между тем должен признаться, что как пастор я слишком легкомысленно относился к тем разделам богослужения, где «не блистал» сам. Музыка, чтение Писания, молитва и даже объявления также заслуживают того, чтобы их тщательно продумали и как следует исполнили.

Говоря об этом, я хотел бы подчеркнуть, что вовсе не собираюсь обескураживать то множество маленьких церквей, где, быть может, нет людей яркого дарования. Рассуждая о высоком уровне богослужения, полезно проводить различие между теми ошибками, которые возникают в силу того, что наш благородный порыв не слишком удачно выражен, и теми, причина которых в легкомыслии и небрежности. Если мы ведем себя искренно и открыто, секулярные люди готовы простить недоразумения, которые возникают в ходе общения; равным образом они способны уловить разницу между искренним стремлением и небрежностью, между порывом воодушевления и шарлатанством.

Один из самых лучших способов повысить уровень любого дела - регулярно оценивать и критиковать то, что сделано. Конечно, эта оценка таит в себе угрозу, но если мы всерьез озабочены качеством исполнения, нам необходима обратная связь в том, что касается качества наших усилий, направленных на прославление Бога. Служение, совершаемое в церкви, а также все другие виды служения, надо постоянно оценивать в соответствии со Словом Божьим, а также с потребностями тех людей, ради которых они совершаются. Никто не должен считать себя свободным от этой оценки, даже пастор. От тех, кто со мной не согласен, я узнаю гораздо больше, потому что они нередко говорят мне в лицо такие вещи, которые мои друзья, быть может, не отважились бы сказать. Оценка всегда болезненна, однако результатом становится гораздо более действенное служение. Даже отличную проповедь можно в чем-то улучшить. Совсем недавно я проповедовал в большой университетской церкви, и мне показалось, что моя проповедь оказала значительное влияние на многих людей. После обеда народ небольшими группками бродил по территории университета, обсуждая актуальность этой проповеди. Я был доволен тем, что Бог дал мне возможность свидетельствовать, однако вдруг ко мне подошел человек, лицо которого выражало крайнее разочарование. Он не мог поверить, что одна деталь, о которой я упомянул в своей проповеди, выглядела действительно так, как я об этом сообщил. Для него эта «ложь» разрушила всю проповедь.

Я сразу же стал защищаться: сказал, что могу сообщить имена, назвать соответствующие даты и места событий - все это можно проверить. Но он лишь покачал головой и произнес: «Извините, но я не могу поверить, что все произошло именно так. Извините еще раз». Он был непримирим. История, рассказанная мной, произошла в действительности, и, понятное дело, я рассердился, что какой-то незнакомец усомнился в моей честности, однако, поразмыслив, я понял, что служители не могут удержаться от того, чтобы не преувеличить некоторые моменты или не приукрасить свои рассказы. Вслед за этим человеком я тоже считаю, что преувеличением можно умалить силу проповеди, которая во всех остальных отношениях просто превосходна. Оглядываясь назад, я понял, что, хотя история, которую я рассказывал, была именно такой, она выглядела даже более странной, чем вымысел. И если кто-то (а на каждого, кто посмеет открыто не поверить, может найтись целая дюжина людей, которые просто промолчат) не получил благословения от проповеди, потому что усомнился в какой-то ее детали, лучше бы этой детали вообще в ней не было. Так или иначе, но такая деталь не являлась принципиально важной для моей основной темы. Надеюсь когда-нибудь встретить этого человека и поблагодарить его за то, что он помог мне стать лучшим проповедником, чем прежде.

Четвертый аспект, помогающий евангельской работе, напрямую связан со средствами массовой информации. Богослужение должно быть более наглядным и сильнее, чем прежде, привлекать внимание. Как пользуются люди этим небольшим прибором дистанционного управления, который переключает каналы в телевизоре? С ума можно сойти! Сидит человек, потом - щелк! Смотрит пять минут на экран - щелк! - и он уже на другом канале. Щелк - и вот он уже на третьем, и так далее. Что он делает? Просто ищет, на чем можно остановиться. И как долго он решает? Самое большее 5-10 секунд относительно каждого канала.

Быть может, вы никогда не думали об этом, но проповедник - это тот, кто застегивает ваш ремень безопасности. Слушая вашу проповедь, многие из тех, о ком мы сегодня говорим, уже через 10 секунд решат, стоит ли она их внимания, ведь они научились принимать подобные решения! Поэтому самая первая ваша фраза - это победа или смерть. Сегодня оратор должен сразу овладевать вниманием людей и на протяжении всей своей речи удерживать его. Человеческое внимание больше нельзя расценивать как нечто само собой разумеющееся.

Овладевая им, мы не противоречим Христу, Который владел искусством задавать краткие риторические вопросы, например: «Который из двух исполнил волю отца?» В том обществе такая история и такой вопрос превращали собравшихся во дворе храма в некое подобие слушателей семинара, который проводит Е. Ф. Хаттон. Сегодня у нас есть только 5-10 секунд, чтобы заставить людей слушать нашу проповедь.

Что касается музыки, то если ее действительно хорошо исполняют, она в какой-то мере может повысить внимание к богослужению. Столь же эффективным оказывается и то, что дает пищу глазу, например, драматическое представление. Хотя некоторых адвентистов слово «драма» может напугать, почти в каждой адвентистской церкви в субботу утром она используется самым широким образом. Мы называем это детскими историями. Отгадайте-ка, кто больше всего от них получает пользы? Те, кому два года, обычно не обращают на них никакого внимания. Детские истории предназначены для взрослых! Они огорчатся, если не будет хотя бы одной.

Не надо меня обманывать. Вот я начинаю разыгрывать для детей какую-нибудь историю, а сам краем глаза гляжу по сторонам. Все взрослые наклонились вперед и глаза у них, как чайные блюдца. Они не хотят пропустить ни малейшей детали. И тогда я вхожу в роль. Я ложусь, храплю, встаю на голову (да, почти что так!), делаю все что угодно. И если малышам это нравится, взрослым нравится еще больше. Правда, некоторые из этих взрослых встревожились бы, если бы вы разыграли драматическое представление или включили видеомагнитофон. Когда же я поднимаюсь на кафедру, они начинают тихонько дремать!

Вот и все.

Драма доносит смысл духовных наставлений в доступном для наших современников виде, причем ничто не в состоянии ее заменить.

Если в вашей церкви раздаются решительные протесты против драматических представлений, используйте вместо них детские истории. Постарайтесь сочетать их с проповедью, гимнами и чтением Писания; сделайте так, чтобы все богослужение стало единым целым. Пусть детская история задаст тон всей проповеди. Пусть она заострит внимание на каком-либо вопросе или поднимет проблему. Сделайте так, чтобы детская история была немного длиннее, а проповедь немного короче, но соедините их в единое целое, и тогда все служение станет более живым.

В той или иной форме все мы привыкли к драме, и, следовательно, само это слово не должно нас пугать. В этом веке и в эти дни, когда люди с детства не расстаются с телевизором, мы наверняка почти ничего не добьемся, если заставим их дремать на богослужении. Небольшие изменения, которые я предлагаю, не должны задевать тех, кто склонен к наиболее традиционному стилю. Вы наверняка ничего не добьетесь, если тяжелой поступью войдете в церковь и произнесете: «В этой церкви мы собираемся начать драматические представления». Начнется борьба. Поэтому просто возьмите детскую историю, сделайте так, чтобы она была более творческой, лучше вписывалась во все богослужение в целом, и вы достигнете того же результата без всякого напряжения.

Пятый аспект, играющий важную роль в деле обновления церковного богослужения, заключается в том, чтобы сохранять серьезную духовную атмосферу. Сегодня простого признания истины недостаточно, чтобы человек оставался в церкви. Большинство отступников по-прежнему верит в истину. Мать моей жены, например, уже 25 лет не ходит в церковь, однако если речь коснется субботы, то она может переспорить любого баптиста! Итак, теперь одной лишь истины мало, чтобы удержать человека. Она должна сочетаться с духовной жизнью. Люди нуждаются в том, чтобы ощутить присутствие живого Бога. Когда секулярный человек решает пойти в церковь, это происходит потому, что он жаждет общения с живым Богом. Секулярных людей влечет в те церкви, где знают Бога и знают, как научить этому познанию других. Природа духовной жизни не предполагает ничего такого, что было бы чуждо адвентизму; нет ничего еретического в том, чтобы молиться и изучать Библию. Как раз сейчас, когда в нашей церкви более 100 членов, в ней сформировались три молитвенные группы, которые собираются каждую неделю. Постоянно растет интерес к семейному благочестию, молитве и духовной жизни в церкви. Многие из тех идей, которые мы обсуждали во второй части этой книги, могут оказаться полезными в решении вопроса духовности.

Начиная искать веру, секулярные люди ищут доказательства тому, что Бог действительно есть и что другие люди переживают это на своем опыте. Церковь, состоящая из тех, кто знает Бога и кто знает, как научить других богопознанию, будет, подобно магниту, привлекать к себе нерелигиозных людей. Движущей силой всего, что происходит в церкви, будь то проповедь, соответствующая музыка или молитва, должна быть духовная энергия тех, кто в этом участвует. Секулярных людей не так-то легко обмануть. Если духовная жизнь церкви фальшива, это не обманет никого и уж, конечно, не обманет молодежь.

Все это подводит нас к шестому аспекту улучшения адвентистского богослужения и, вероятно, самому важному. Сегодня люди просто жаждут подлинного, достоверного христианства или, говоря языком улицы, натурального. Не так давно я обедал вместе с несколькими ведущими богословами адвентистской Церкви. В ходе разговора один из них спросил меня: «Джон, как ты думаешь, что в данный момент больше всего нужно адвентистской церкви?»

«Перестать лживо жить!» - почти тотчас ответил я.

На этом наша беседа сразу замерла, однако чем больше я размышлял над своим случайным ответом, тем обоснованнее он мне казался. В адвентистских церквах люди нередко живут на уровне эмоций, как бы играя в церковь. Почему вы в нее ходите? Потому что ваша мать туда ходила? Или вы стремитесь, чтобы ваши дети получили религиозное воспитание? А может быть, потому что... просто ходите? Вероятно, посещение церкви - это просто игра, в которую вы играете? И, проведя эту игру, вы пре₇ красно можете развлекаться всю оставшуюся неделю? Похоже, секулярные люди каким-то шестым чувством распознают тех, кто искренен и кто фальшивит. Они за километр могут почувствовать «липовых» христиан.

Однако что значит быть настоящим и искренним? Достоверность имеет место тогда, когда внутреннее не противоречит внешнему. Человек живет во лжи, когда внешнее и внутреннее - разные вещи. Однажды мне рассказали, как на одном собрании среди христианских наставников разгорелся ожесточенный спор, все перешли на крик и даже послышалась брань. Нашлись два служителя, которые угрожали разделаться друг с другом. А в 19.30 в дверь постучали, и вошедший напомнил: «Разве вы не знаете, сколько времени? Люди уже собрались для молитвы». И тот, кто затеял свару, вышел навстречу собравшимся со словами: «Разве это не прекрасно, когда братья пребывают в единстве? Разве не прекрасно в этот вечер быть вместе с народом Божьим?»

Если бы я был там, мне бы сделалось дурно. Почему он так поступил? Чтобы сохранить свой имидж христианского руководителя? Все дело в том, что лицемер - это, как правило, тот человек, кто в последнюю очередь догадывается, что все уже видят его лицемерие.

Как в этой ситуации повел бы себя настоящий христианин? Держаться так, словно ничего не случилось, - значит лгать. Быть может, надо было выйти навстречу собравшимся, не переставая ругаться? Нет, и это не по-христиански. Хочется надеяться, что на пути из кабинета на кафедру он догадался, что произошло нечто крайне безобразное. Лучше было бы, если бы, выйдя к людям, он сказал: «Знаете, у нас только что было собрание, и, честно говоря, некоторые вели себя совсем не похожим на Христа образом. По правде сказать, я недостоин стоять на этой кафедре и вести собрание. Но все же я знаю, что во Христе есть возможность получить прощение и измениться. Во-первых, приношу извинения всем сидящим здесь братьям, а во-вторых, прошу всех преклонить колени и помолиться за нас, потому что мы в этом крайне нуждаемся». Это было бы искренне, и такая церковь показалась бы секулярным людям гораздо более привлекательной, чем та, в которой всегда сладко улыбаются, хотя на самом деле их обуревают другие чувства.

Вспоминаю одного студента, который любил выразить недовольство «ими», то есть административными работниками адвентистской церкви. Конечно, гораздо легче определить, что правильно и что неправильно, когда сам не находишься в гуще событий. Поскольку студент этот любил повеселиться и не придерживался слишком строгих правил, он, конечно, плохо соответствовал типичному образцу адвентистской администрации. Однако, заметив у него способности администратора и умение общаться с людьми, я предостерег его, сказав, что однажды он сам может стать одним из «них». Поэтому некоторое время спустя, узнав, что так оно и вышло, я почти не удивился и не испытал никакого волнения. Его избрали на административную должность. Будет ли он по-прежнему беззаботен и независим (что так для него естественно) или, быть может, попытается стать таким, каким надо? Несколько лет спустя нас назначили членами комитета той церкви, где он работал. Во время перерыва я направился к нему, чтобы, как говорится, пожать ему «лапу» и сказать что-нибудь наподобие: «Привет, старик, как дела?» Он, одетый в «тройку», величественно поднялся, официально протянул руку и натянуто произнес: «Здравствуй, Джон, я очень рад видеть тебя». Он стал одним из «них»! Сейчас он играл ту роль, которая соответствовала его новому положению и которая так не вязалась с его прошлым поведением. Эта встреча меня очень удручила. Христианство должно быть чем-то большим, чем тот образ, который мы пытаемся донести. (Чтобы закончить эту историю, с радостью сообщу, что с тех пор он освоился со своими новыми обязанностями и снова стал гораздо более открытым!)

Суть подлинного христианства в том, чтобы быть тем, что мы есть на самом деле. Это, конечно, не означает, что если у вас настроение, как у дьявола, то вы и поступать должны, как дьявол. Так «искренне» может вести себя любой секулярный человек. Быть настоящим христианином труднее. Когда христианин пытается быть тем, что он есть, он обнаруживает, что быть собой и быть тем, кем ты должен быть, - разные вещи. Однако для настоящего христианина есть только один путь. Если вы оступились, надо обратиться к Господу, исповедаться Ему во всем и просить, чтобы Он помог вам стать тем, кем вы являетесь во Христе.

Служить Ему с максимальной эффективностью означает как бы посадить себя на диету; это означает, что надо вести благочестивую жизнь, учиться менять свои установки и черты характера, причем не для того, чтобы спастись, но только ради Христа и заблудших.

Мне эта проблема очень понятна. Когда я начинал служение, у меня каждую субботу от боли просто раскалывалась голова. Это по-настоящему изматывал о, потому что в тот самый день, когда я должен быть на высоте, я чувствовал себя отвратительно. Два года спустя я наконец догадался (некоторые люди догадываются не сразу), что причина в следующем: выходя к людям, я стремился быть тем, кем на самом деле не являлся. Я играл роль. Я был не столько тем, кем должен быть во Христе, сколько тем, кем, как мне казалось, следовало быть с точки зрения собравшихся. В конце концов Бог дал мне понять: Он хочет, чтобы перед Ним я был самим собой, а не Билли Грэмом, X. Ричардсом или Роландом Хегстедом. Чтобы для Христа я был просто Джоном Паулином. Какое облегчение! Какое благословение! Когда я повсюду начал делиться своим открытием с другими адвентистами, выяснилось, что «субботняя головная боль» - гораздо более распространенное явление, чем мне представлялось.

Самый верный путь к подлинности заключается в том, чтобы каждый день в своих молитвенных встречах с Богом пытаться взрастить в себе искренность. Христос поможет вам увидеть себя такими, какими вас видят другие. Во Христе можно научиться быть самим собой. Вы наверняка не сумеете быть откровенными с людьми, если вы не открыты перед Богом. Случалось вам лгать во время молитвы? Не говорили ли вы: «Дорогой Господь, я так Тебя люблю» в тот момент, когда на самом деле где-то внутри себя думали: «Ох, до чего я устал от всего этого!» И тем не менее Бог хочет, чтобы и это стало нашей молитвой. Так поступал Иисус. «Почему Ты Меня оставил?» - кричал Он. Если Он мог быть откровенным с Богом, то тогда и для нас это не грех! Господь хочет, чтобы мы рассказывали Ему о самых сокровенных своих нуждах, о самых сокровенных чувствах и даже о своем гневе. Пусть будет все что угодно, кроме стремления обмануть Его сладкими словами, которые ничего не значат.

Знаете, почему исповедь и покаяние необходимы для спасения? Потому что это всего лишь признание истины о нас самих. Если мы не исповедуемся и не каемся, значит, по отношению к этому миру мы живем по лжи. Значит, нас больше беспокоит то, как мы выглядим, а не то, что мы есть на самом деле. Помните, что Иисус сказал о грязных чашах, которые сверкают снаружи? Мы все таковы. Однако есть нечто, еще более отвратительное: грязная чаша, которая каждому стремится доказать, что она чиста. В свете креста единственная возможность жить подлинно - это жить в постоянном и искреннем покаянии.

Однако что делать, если вы не чувствуете раскаяния? Что делать, если, подобно мне, вы одарены темпераментом, который дает вам возможность знать много слов на разных языках, кроме одного слова - «прости»? Людям, которые похожи на меня, надо помочь узнать истину о самих себе. То, чем я собираюсь поделиться с вами, исходит из самых сокровенных уголков души - оттуда, где я более всего уязвим.

Занимаясь библейскими исследованиями, я понял, как легко заставить Библию говорить то, что вам хочется. Нередко толкование возникает потому, что мы не хотим, чтобы наши неудачи и ошибки предстали в свете Писания и того мягкого водительства, которое нам предлагает Святой Дух. Наше толкование может стать стеной, которой мы отгораживаемся от необходимости признать перед Богом и другими людьми свои грехи и слабости. Я понял, что всякий раз, приступая к толкованию Писания, необходимо молиться: «Господи, я хочу знать истину, чего бы мне это ни стоило». Нередко мы хотим постигать ее лишь до тех пор, пока нам это действительно ничего не стоит. Однако постижение истины и жизнь в соответствии с ней могут стоить нам нашей работы, друзей, семьи, всего самого дорогого. Быть может, это будет означать, что до конца своих дней нам придется нести крест. Поэтому не обращайтесь к такой молитве, если вы сомневаетесь, что все перечисленное возможно. В то же время я вас уверяю, что Бог любит отвечать на нее, Он любит открывать истину, однако за ее обретение надо платить.

Впервые я так молился около двенадцати лет назад. Я лежал, уткнувшись лицом в деревянный пол, и в полном отчаянии бил по нему кулаком. Человек, которого я знал как служителя церкви, убедительно и логично показал мне, что если я действительно люблю Иисуса, то должен оставить церковь, которую почитал. Кто-то из вас наверняка не поймет, почему в ту пору все это было для меня так трудно. Другие тоже переживали нечто подобное. После тяжелой борьбы я открылся Богу и начал молиться: «Господи, скажи мне правду, какой бы горькой она ни оказалась».

Ответ, который Бог вложил в мое сознание, был кристально ясным, хотя я не слышал его. «Я понимаю, что ты переживаешь. Вспомни, что ученики Иисуса сами никогда не порывали с иудаизмом. Лютер никогда не покидал католическую церковь, а Елена Уайт - методистскую. Все они были вышвырнуты оттуда. Я хочу, чтобы ты оставался в адвентистской Церкви до тех пор, пока тебя оттуда не выкинут, но у Меня есть одно условие: отныне ты должен действовать и говорить, не пытаясь сохранить свою работу или социальное положение. Ты должен, ничего не боясь и не ища одобрения, говорить об истине именно так, как она открылась тебе. Не нарывайся на неприятности, не бунтуй и не давай никакого повода для того, чтобы тебя изгнали. Пусть это случится только потому, что ты говорил истину, и только истину. Если в конце концов тебя изгонят, пусть будет так. Это станет Моим знамением, показывающим, что у Меня есть для тебя нечто лучшее».

Эта весть предназначалась именно мне. Может быть, в то же время Господь сообщил вам что-то иное. Однако, честно говоря, в ту пору, когда я все это переживал, мне казалось, что адвентистская Церковь вряд ли может разобраться с истиной. Казалось, что надолго меня не хватит, однако, к моему удивлению, с того момента я начал постепенно приобретать все большее влияние внутри Церкви. Несмотря на мнения многих людей, мой опыт показывает мне, что адвентистская Церковь сверху донизу наполнена людьми, жаждущими истины и достоверности. Это верно как на уровне Генеральной Конференции, так и на любом другом. Хотя теперь многие считают, что я нахожусь в том положении, когда, стремясь защитить Церковь, должен «заметать следы», я не вижу причины не следовать тому совету, который Господь дал мне двенадцать лет назад, и, как показывает эта книга, не собираюсь этого делать. Быть может, я ошибаюсь, но я говорю об истине так, как ее вижу, чего бы мне это ни стоило.

Говорить истину для меня не так-то просто. Порой я обнаруживаю протест в самых сокровенных уголках моей души. Естественные защитные механизмы ставят под угрозу мои самые лучшие намерения. Недавно, например, я пытался выяснить, почему один проповедник производит на меня столь сильное впечатление. Через некоторое время стало ясно, что в своих проповедях почти каждый пример он берет из своего личного опыта и что почти все они свидетельствуют о его неудачах, а не об успехах. Сравнив его проповеди с моими, я увидел, что живописую только свои успехи и ничего не говорю о неудачах. Это меня сильно задело. Получилось так, что чья-то исповедь изменила меня. Настоящий христианин медлен на похвалу и скор на прощение, поскольку он ясно видит собственную порочность.

Проповедуя секулярным людям, мы увидим, что один из самых лучших способов установить контакт с другим человеком заключается в том, чтобы искренне рассказать ему о собственных нуждах. Люди не любят рассказывать о наболевшем, однако если мы сами, общаясь с ними, не будем скрывать собственную уязвимость (в соответствующее время и соответствующим образом), они, быть может, смогут рассказать нам о своих самых сокровенных потребностях и заботах. Поэтому я понял, что молиться об истине мне надо на более глубоком уровне. Для того чтобы совершать действенную Божью работу, я нуждаюсь в чем-то большем, нежели просто библейская истина: мне нужна истина о себе самом. Мне нужно выяснить, когда подсознательные защитные механизмы блокируют мои самые лучшие намерения. Молитва, которая открывает глубины нашей личности, выглядит примерно так: «Господи, я открываю себя пред Тобою (см. Евр. 4:12, 13). Смотри, каков я есть на самом деле. Научи меня истине о себе самом, чего бы мне это ни стоило. Помоги мне увидеть себя так, как Ты меня видишь». Такая молитва звучит пугающе, но в то же время это чудесное преддверие к опыту ведения дневника. Если мы откроем себя Богу, Он мягко и по-доброму подведет нас к тому, чего мы никак не сумели бы открыть иначе. И Он не откроет для нас больше того, с чем мы можем справиться (см. Ин. 16:12).

Чем ближе вы окажетесь к Иисусу, тем яснее будете видеть свои несовершенства - они предстанут перед вами во всей противоположности Его совершенной природе. Это свидетельствует, что обольщения сатаны утрачивают свою силу и что вас пробуждает животворный Дух Божий. Любовь к Иисусу не может глубоко укорениться в сердце, не осознающем своей греховности. Душа, преображенная Христовой благодатью, будет восхищаться Его Божественным совершенством, однако если мы не замечаем собственного нравственного уродства, это безошибочно свидетельствует о том, что мы не видели Христовой красоты и превосходства (см. «Путь ко Христу», с. 64, 65).

Существует еще более глубокий уровень искренности. Многие из нас настолько преуспели в отрицании своего греха и слабости, что обманывают себя даже в самой сокровенной молитвенной жизни. Для таких людей ведение дневника может превратиться в некую форму самообслуживания, где человек отчитывается перед собой в своей мудрости и в глупости тех, кто его окружает. Поэтому абсолютно незаменимо то противоядие, которое мы получаем, когда вырабатываем в себе готовность слушать истину о том, как нас видят другие. Как правило, настоящий христианин может назвать каких-то конкретных людей, которые, с любовью помогая ему, в то же время могут честно оценить его поведение. Ответственность перед другими увеличивает нашу ответственность перед Богом.

Эта ответственность может принимать различные формы. В трех разных частях света живут три адвентиста, которые играют в моей жизни такую роль. Я знаю, что в любое время могу приехать к ним или позвонить. Знаю - они прямо в лицо скажут, что мне надо услышать. В них заключается основная причина всех моих успехов, которых я добился в деле Божьем. Я знаю и других, которые считают, что определенные небольшие группы создают ту атмосферу, в которой они могут снять с себя маску, быть тем, что они есть, и иметь необходимую обратную связь. В идеале даже уроки в субботней школе могут создать атмосферу ответственности. Для тех, у кого немного друзей и нет таких групп, к которым они могли бы обратиться, единственная возможность осознать подлинную ответственность - вероятно, психологическая консультация (которую пора перестать рассматривать как негативный выбор для любого христианина). Ищите обратную связь где угодно, но только ищите!

Немало людей отягощены сомнением, обременены немощами, слабы в вере и неспособны увидеть Невидимого; и потому тот, кого они в состоянии видеть, - человек, приходящий к ним с Благой вестью, - может стать связующим звеном между такими людьми и Христом («Желание веков», с. 297).

Сделаем небольшое отступление. Боюсь, что некоторые адвентисты могут воспринять призыв к искренности как возможность вываливать на других все те сплетни и подозрения, которыми они обрастают в процессе церковной жизни. Есть люди, которые любят «сказать, как оно есть на самом деле», причем делают это самым отвратительным образом. Таким я советовал бы вспомнить о сдержанности Иисуса, подчеркнувшего: «Еще многое имею сказать вам, но вы теперь не можете вместить» (Ин. 16:12). Самым серьезным образом заботясь о наших чувствах, Иисус ждет подходящего момента, прежде чем произнести слова, которые, быть может, придется выслушать с трудом. Следующий стих (Ин. 16:13) ясно показывает, что нередко Святой Дух способен сообщить то, чего не услышишь от людей. Стремление быть искренним не требует от нас, чтобы мы в любых обстоятельствах выкладывали все, что мы думаем. Оно требует, чтобы мы перестали лживо жить.

Наверное, пришло время сказать, что, хотя пока мы не касались в этой книге благовестия оправдания, явленного в соверш¨нной Христом работе, именно эта посылка лежит в основе всего вышеизложенного. Если бы мы оправдывались не верою, а делами, истина о нас самих уничтожила бы нас. Если бы мы не были уверены в спасении во Христе, все советы о благочестивой жизни, содержащиеся во второй части этой книги, были бы медью звенящей или кимвалом звучащим! Однако воспринятые во Христе, они могут решительным образом изменить жизнь человека. Я думаю, основная причина попыток многих адвентистов убежать от реальности заключается в том, что они не до конца поняли и усвоили новозаветное благовестив.

В заключение замечу: бывшие адвентисты, оправдывая свое нежелание возвращаться в церковь, прежде всего ссылаются на то, что «там все изображают из себя просто святых, а на самом деле делают то-то, то-то и то-то». Иногда все преувеличивается, однако я уверен: сильнее всего прочего привлечь секулярных людей в нашу церковь может ощущение того, что люди, которых они там встречают, живут реальной жизнью с ее реальными трудностями и такими же реальными неудачами; что они во Христе возрастают в благодати и взаимной любви, как немощные, но прощенные. Ничто так не поддерживает меня в вере, как осознание того, что мои братья и сестры борются с теми же трудностями, с которыми борюсь я, и что свои проблемы я могу решать вместе с теми, кто заботится обо мне. Самая главная потребность адвентизма 90-х годов - прекратить лживо жить.