Свобода во Христе - христианский проект

Четверг, 28 марта 2024
Глава 11. PDF Печать Email

 

Трудности подросткового возраста

Любой пастор знает, что возможности, открывающиеся в служении, связанном с молодежью, безграничны. Целая жизнь может сформироваться в получасовой беседе, в ней же может родиться многолетняя дружба, поскольку молодежь остро переживает свои проблемы и редко забывает даже весьма сдержанные попытки подлинного сочувствия и помощи. Да и сам пастор найдет стимулы для своей работы, если вместе с молодыми умами будет отыскивать христианский ответ на новые вопросы. Если привычное почтение, которым христиане пожилого возраста окружают каждое слово пастора, становится немного скучным, то свежий ветер юношеской откровенности, юношеского своеобразия, а также отсутствие ложного уважения могут дать ободряющий глоток воздуха его душе. Нередко мы видим, что возрастная разница между пастором (или молодежным руководителем) и самими подростками является как преградой, так и большим преимуществом. Пастор должен помнить, что со стороны молодежи эта преграда кажется более высокой, нежели это представляется ему самому, и ее нельзя преодолеть ни какими-то специальными приемами общения, ни ставкой на авторитет или уважение, которое якобы надо оказывать, учитывая прожитые годы (для молодежи это, наоборот, помеха, а не преимущество), ни стремлением быть моложе, копируя взгляды, манеру поведения и речь подростков. Это может вызвать только насмешку. Искренняя дружба, истинное понимание, рожденное симпатией, а также желание помочь значат гораздо больше, и возможность научиться этому заключается в умении терпеливо слушать, наблюдать, анализировать, а также уважать молодежь. Когда все это есть, разница в возрасте уже не воспринимается как препятствие и, напротив, выявляется ее польза. «Люди среднего возраста, - писал Джордж Элиот, - которые уже пережили свои самые сильные чувства, но еще не дали им до конца остыть, могут представлять собой как бы естественное священство, которому жизнь заповедала и освятила быть прибежищем и спасением для всех, кто оступился в начале пути и впал в отчаяние». Не все молодые люди попадают в такие беды, с которыми бы они не могли успешно справиться, и мудр тот пастор, который знает, когда не нужно предлагать помощь, а надо дать парню или девушке возможность лицом к лицу столкнуться с трудностями, самому разобраться в своих неприятностях и в процессе этого обрести более крепкий характер. Быть может, все, что от него требует молодежь, - это быть доступным, открытым и готовым прийти на помощь по мере надобности. Однако с пастором бывает так, как с доктором: наиболее тесные отношения завязываются тогда, когда он и его пациент вместе встречают критическую ситуацию. И здесь помимо обычных «родительских бед» можно выделить три типичные ситуации.

Молодой агностик (скептик)

Необходимость живого личного жизненного опыта, с которой сталкивается каждый новообращенный (а не простое усвоение полученных в наследство взглядов), предполагает обновленный христианский диалог с каждым новым поколением. Выше мы отмечали, что бросать вызов окружающей среде, сомневаться и анализировать, - все это вполне нормальный признак здорового, правильного и перспективного развития молодого человека, и там, где инициатива духовного диалога не исходит от родителей, пастырей или учителей, молодые люди сами начинают его. Если диалогу препятствуют, высмеивают его или игнорируют, подросток переходит к прямому отрицанию установленных норм, чтобы только привлечь к себе внимание. Менее речистые свое отвержение непринятых норм выражают в бунте, своенравии, презрении и крайне вызывающем поведении; более речистые могут рассуждать о половых или домашних проблемах, о собственной несостоятельности, отсутствии индивидуальности и так далее, - причем жаркая аргументация обычно свидетельствует не только об интеллектуальной заинтересованности в конечном результате спора. Скрытый протест и попытка спрятаться за ширмой чистого интеллектуализма тоже взывают о помощи, в равной мере требуя сочувствия и понимания. Иногда резкость поведения может ошибочно приниматься как самим подростком, так и его слушателями за взрослость, а быстрая сообразительность порой может порождать у парня или девушки чувство большей социальной безопасности и эмоциональной стабильности, чем это бывает у человека с более флегматичным, молчаливым темпераментом. Демонстрация прогрессивных идей еще не признак взрослости, а за легким обращением со словами, теориями и современными взглядами, которые к тому же нередко внезапно меняются, может скрываться недостаток житейской мудрости (по сравнению с другими молодыми людьми, трудовой опыт которых и знание жизни выходят за пределы классной комнаты). В данном случае пастор должен постоянно помнить о том, что независимо от самоуверенного вида, который напускает на себя молодой спорщик, его волнуют те же подростковые проблемы, что и других молодых людей, и что религиозные требования уже, вероятно, беспокоят его какие-то сверхчувственные сферы. В целом проблема поиска личностной индивидуальности в рамках расширяющегося общественного опыта обостряется за счет требования принимать на себя какие-либо духовные решения и обязательства и за счет давления религии на чувство личной ответственности. Проблема групповых отношений обостряется за счет социальной природы религии и необходимости «включиться в дело» (требование, которое может принести громадную помощь одним и напугать других). Давление религии на чувство личной вины и ответственности (часто выражающееся в ситуациях, сопряженных с половой чувственностью) также осложняет эту проблему и не всегда приносит пользу. Религиозное поклонение героям иногда только усугубляет чувство личной несостоятельности, а требование духовного авторитета болезненно сказывается на растущем чувстве свободы и самоутверждения. Пребывая в атмосфере интеллектуальной нестабильности, бросая вызов всей совокупности унаследованных идей, современные молодые люди вполне могут объяснить свои естественные «проблемы роста» посредством усложненных интеллектуальных форм, которые делают христианские верования «абсурдными и неправдоподобными». Когда молодой, едва оперившийся скептик, пробуя крылья своего интеллекта, выдает за блистательные открытия совершенно тривиальные и избитые «аргументы», заимствованные у модных публицистов, у агностиков, принадлежащих к деловым кругам или политическим сферам, у озлобленных войной поэтов, то у пастора появляется благоприятная возможность дать ясные и умные ответы (однако при этом нельзя забывать, что говорящему его аргументы не кажутся тривиальными и избитыми, хотя они и не имеют под собой основы). Особенно внимательным надо быть тогда, когда мнимые интеллектуальные сложности являются всего лишь временной формой протеста против непонятного авторитаризма, утвержденного репрессивно и фанатично настроенными родителями, которым любое свободное исследование проблемы кажется «богохульством», а всякий искренний поиск ее нравственной обоснованности - «своевольным попранием основ нравственности и благопристойности». В данном случае более глубокое понимание родительского опыта и страхов будет гораздо полезнее, чем теоретические споры вокруг теистической философии. Конечно, иногда открытый агностицизм может быть защитой от угрызений совести или страха, вызванного реальными грехами. Грешник в любом возрасте может убежать от духовного убеждения в дебри интеллектуальных противоречий. Однако, с другой стороны, проблемы интеллектуального порядка могут быть вполне искренними. Не содержащая в себе ошибок богодухновенная книга, написанная две тысячи лет назад (то есть до открытий современной науки, заявившей о себе во всем мире), действительно, в определенной мере требует веры. Пасторы, служащие при колледжах, сообщают о широко распространившемся среди подростков мнении, согласно которому религия представляет собой субъективный, интуитивный эмоциональный опыт; Бог вполне может быть «разным» для разных «наблюдателей», а нравственность - это дело личного вкуса и убеждений, как, например, это имеет место в эстетике. Такая позиция не является христианской, однако она заслуживает ответа, а не порицания. В целом же цель пастора в общении с молодыми агностиками сводится к тому, чтобы развивать и продолжать диалог. Он должен верить в силу истины, способной добиться побед, если только нет фальшивого нажима на догму, приводящего к ее неприятию, и если обе стороны ведут диалог уважительно и честно. Диалог предполагает, что каждая сторона попеременно слушает друг друга, хотя некоторые пастыри считают невозможным слушать молодежь. «Отец, - сказал однажды семнадцатилетний юноша протестантскому священнослужителю, - ты первый человек среди взрослых, который всегда был готов выслушать меня». Тем самым он подтвердил важность сказанного нами. Иногда полагают, что во время беседы с молодежью христианский наставник должен больше слушать, чем говорить. Уважение, оказываемое подростку, не будет трудным для пастора, который сознает постоянную потребность молодежи в справедливости и сочувствии. Честность должна быть естественной для христиан, однако иногда люди среднего возраста забывают о тех проблемах, которые когда-то очень волновали их самих, и привыкают к ужасному противоречию между царящим в мире страданием и любовью Бога, которое молодежь переживает страстно и глубоко. Отметать эту проблему - значит поступать не по-христиански. Кроме того, молодой ум часто смущен отсутствием вполне рациональных и убедительных доказательств бытия Бога, а также многими рассказами и идеями, встречающимися в Библии, или же некоторыми эпизодами из церковной истории. Честный апологет христианства не будет пытаться доказать недоказуемое и защитить то, что не может быть оправдано, не будет настаивать на принятии каких-либо положений только ради традиции или же представлять все в христианстве как достойное Христа. С другой стороны, пастор должен требовать такой же честности и от молодежи, когда она прибегает к широким обобщениям и делает далеко идущие выводы на основании выборочных данных или когда пытается утвердиться в простом сомнении и отрицании. Если христианское объяснение жизни выглядит неверно, а христианская система ценностей кажется иллюзорной и потому якобы не является достаточно обоснованной философией жизни, тогда необходимо выработать более адекватные толкования и нормы, заново подвергнув их строгому логическому анализу и проверке историей. Можно открыто спросить у юного агностика, во что он верит и почему, и как это помогает ему объяснить и пережить страдание, войну, несправедливость, зло и факт смертности человека. Страх перед непрочностью своего положения может заставить уйти в фанатический догматизм, искать удовлетворения в мистическом, эмоциональном, субъективном «опыте» и отрицать всякую неопределенность и нежеланные факты, подозревая во всяком обстоятельном разъяснении особый вид защиты и рассматривая любое честное воздержание от оценки как лицемерие. Нередко закрытость ума к религиозным вопросам может сосуществовать вместе с высокими интеллектуальными способностями в других сферах: ум как бы расщепляется, и «мирской» науке и логике не позволяется причинять беспокойство фундаментальной религиозной традиции, которую упорно и неразумно хотят «возвысить над спорами». Пастору необходимо учитывать, что в данном случае подспудная неуверенность человека является более серьезной проблемой, нежели ее интеллектуалистская формулировка. Наряду с этим дает о себе знать и агрессивный вызов молодежи, который она бросает нравственным проблемам и который заявляет о себе по принципу «все или ничего», отвергая любые компромиссы, подразделяя все вопросы на черные и белые и настаивая на полной преданности каждому принципу, - при любых обстоятельствах, всеми христианами и любой ценой. Наилучший вариант практического поведения в определенных, зачастую непростых обстоятельствах кажется пылкому юноше простым предательством, а жестокость его неумолимых требований к другим христианам (даже при трагических обстоятельствах или при отсутствии подготовки) им совершенно не воспринимается. В стремлении пастора привести молодого человека к большей степени зрелости и пониманию отстаиваемых положений терпение пастора будет подвергнуто тяжелым испытаниям, однако он не должен отступать, зная, что интеллектуальный и нравственный догматизм, присущий молодежи, может спровоцировать у нее взрыв уязвленного самолюбия, когда опыт реальной жизни объявит войну этой романтической установке. К несчастью, пастор (и евангелист) иногда может поддаться искушению злоупотреблять юношеским догматизмом, называя его обращением; играя на бескомпромиссном идеализме юношества, он может называть этот идеализм посвящением. Пастор тоже может стать догматиком, пряча свои собственные опасения за еще более выразительными утверждениями и зная, что некоторые из окружающих его молодых людей согласятся с ним и сплотятся вокруг него. Такой человек может пользоваться «большим успехом у молодежи», однако он несет серьезную ответственность за те срывы, которые произойдут в зрелом возрасте, когда суровая правда и изменчивость расширяющегося опыта застанут выросших христиан неподготовленными к настоящей вере и мужественному терпению. Диалог с юными оппонентами будет, вероятно, наиболее полезным, когда пастор призовет молодежь обстоятельно выражать и детально анализировать свои мнения и вопросы. Такой подход (как в группе, так и при индивидуальном собеседовании) часто ведет дальше, чем просто однозначное утверждение христианской истины. Нередко случается, что наполовину исследованные теории и возражения, будучи обсуждены и полностью поняты, тем не менее, очень часто оставляют многие серьезные вопросы нерешенными; когда это уяснено, тогда экспериментально можно предложить и христианский ответ, по крайней мере, как одно из возможных решений. Во-вторых, дискуссия может развиться гораздо глубже, если пастор сумеет направить ее на жизненно важные проблемы относительно Христа, христианских идеалов, христианского объяснения жизни, и не будет вдаваться в обсуждение жизни Ионы, жены Каина или насланных на Египет казней, т.е. тех проблем, которые не являются средоточием христианского ученичества и не представляют реальной пользы для людей, еще не встретившихся с Иисусом. В-третьих, умудренный пастор в равной мере должен следить, чтобы дискуссия имела под собой твердую почву, сознавая, что интеллектуальное теоретизирование - это всего лишь приятное времяпровождение, а не настоящее дело; современное состояние общества, реальная Церковь и ее различные служения, история, факты прогрессивного развития человечества, вопросы страдания, смерти, истинность собственного опыта и свидетельства пастора, - все это материал для серьезных споров, а не словесных хитросплетений, в которых запутываются неосторожные любители поспорить в ущерб целостности своих убеждений. Однако стремление избегать догматизма, поддерживать открытый характер диалога, не настаивать на преждевременном согласии, оставляя время для постепенной перемены умонастроения, вовсе не означает, что пастор не имеет спокойного, смиренного доверия тому, что он знает. Если он ограничивает свою уверенность немногими основными истинами, допуская, что есть многое, чего он не знает, то это делает его уверенность еще более убедительной. Его собственная постоянная уверенность в том, что Христос остается уникальной, непревзойденной и неоспоримой фигурой, что две тысячи лет христианского свидетельства прошли не для того, чтобы быть ниспровергнутыми каким-нибудь несерьезным увлечением наподобие агностицизма, и что истина остается непобедимой и еще восторжествует, - дает новые силы его терпению, и если он делает свое дело искренне и хорошо, пробуждает интерес в его юных слушателях. А нередко интерес - это первый шаг к вере.

Молодой правонарушитель

Как известно, молодежь не только слушает, но и смотрит. Реальное влияние пастора или молодежного руководителя определяется его действием (или бездействием), когда молодые члены церкви, ее приверженцы или дети из церковных семей сталкиваются с законом или школьной администрацией. Если пастор теряет всякий интерес к подростку на том основании, что его уличили в воровстве, злоупотреблении спиртным, краже со взломом или угоне автомобиля, то он может больше не ожидать, что остальная молодежь, с которой он общается, будет внимательна к его разговорам о спасающей любви. Эта молодежь молча оценит его реальную позицию и сделает свои выводы. Однако пастору необходимо помнить, что у него тройная роль. Во-первых, он гражданин и поэтому обязан поддерживать закон и общественные правила, помогать правоохранительным органам, при необходимости давать показания и даже сообщать о нарушениях или же разделять вину как участник правонарушения. Ведь если христиане не будут защищать общественный порядок, то кто же будет это делать? Если из чувства ложной совестливости христианский наставник не склонен поддерживать закон, он не имеет права выражать недовольство, если другие последуют его примеру, руководствуясь какими-то своими соображениями. Пастор должен быть другом, защитником, выразителем интересов правонарушителя, оставаясь с ним даже тогда, когда все остальные отвернулись от него. Это не значит, что он может идти на притворство, фабрикацию каких-то оправданий, перекладывание вины на что-то другое, оправдание правонарушений или какое бы то ни было ослабление чувства личной ответственности. Христианское отношение к проступку должно быть однозначным, однако доброжелательное отношение христианина к провинившемуся тоже ни у кого не должно вызывать сомнения. Пастор не должен смягчать преступление, но и не должен осуждать преступившего: его позиция должна быть всецело позитивной и ориентированной на возможность спасения. Однако в то же время пастор говорит от имени христианской общины, поддерживающей внутри церкви христианские нормы поведения, превышающие средний уровень, и не отвергающей тех, кто не оправдал ее ожиданий (и не создающей для них невыносимых условий). Он не должен ослаблять нравственные установки общины, искать оправдания для тех ее членов, которые стали относиться к себе менее строго, легковесно трактовать проступки или искажать смысл содеянного, настаивая на «добром характере» того, кого только что уличили в общественном правонарушении. В первую очередь заботясь о благе более молодых членов церкви, он должен быть искренним, честным и великодушным. Почти в каждом случае он будет сознательно делать все возможное со своей стороны, чтобы члены церкви чувствовали его доверие к ним, делясь с ними своими огорчениями, вместе с ними сожалея о случившемся и принимая их сотрудничество и молитвы в деле исправления создавшего положения. «Исправление положения» и является сущностью стоящей перед пастором цели. Первое, что от него требуется, - это его присутствие (дома, на суде, в семье, на любом расследовании, если это возможно). При этом он может не высказывать своего мнения, если у него нет полезных материалов или свидетельств, способствующих ходу дела, однако его присутствие будет ободрять и морально поддерживать; порой оно предотвратит возникновение злобных взаимных обвинений и поможет кому-то понять, что это горе еще не конец света. Иногда сочувствие пастора молодому правонарушителю заставит и его родителей поступить также. А тем временем, наблюдая, слушая, ведя ненавязчивые беседы, он сформирует свое собственное объяснение реальных причин случившегося, причин личной или семейной несостоятельности, слабости характера или пробелов воспитания, затаенных обид, объясняющих всю ситуацию в целом. Это поможет ему определить пути, ведущие к улучшению отношений и поведения провинившегося. Однако, когда судопроизводство закончится, пастор (быть может, не открывая своей цели) найдет возможность провести собеседования с теми, кого оно близко затронуло. Когда семейные отношения уже улажены и нарушитель и его родители в равной мере сожалеют о случившемся, он может беседовать с ними со всеми вместе для того, чтобы помочь им обрести уверенность, призвать к сохранению во всем чувства меры и предложить им свою дружбу и молитвы. Однако чаще в таких случаях совместное собеседование может таить в себе опасность: семейная ссора может стать неуправляемой и исключит возможность дальнейшей помощи. Как правило, провинившийся и его родители одинаково нуждаются в том, чтобы понять самих себя и друг друга, а это требует отдельных собеседований.

Беседа с правонарушителем

Она должна состояться в первую очередь - ведь молодому человеку кажется, что сначала должны выслушать именно его! Представ перед пастором, провинившийся, вероятно, будет вести себя осторожно, замкнуто, подозрительно, быть может, вызывающе, хотя за этой позицией может скрываться глубокое сожаление, гнев на самого себя и стыд. Спокойное отношение со стороны пастора ко всем этим проявлениям всегда имеет положительный эффект. Непринужденная атмосфера, искреннее дружелюбие, при котором факт правонарушения с самого начала никто не замалчивает, могут дать неожиданные результаты. «Ну, похоже, что ты попал в историю, - говорит пастор, - не мог бы ты рассказать мне, как все случилось? Мне кажется, это на тебя не похоже; что же на самом деле произошло?» И может случиться, что пастор окажется первым человеком, пожелавшим узнать точку зрения правонарушителя на происшедшее. Когда провинившийся укоряет других в жестокости или негодует против их резких суждений, такое замечание, как: «Ну, я, в принципе, понимаю их чувства, хотя они могли бы и не говорить этого... да, я полагаю, что это могло огорчить тебя», - могут настроить на доверие, не вынуждая пастора одобрять случившееся. Пастор, как всегда, будет слушать и улавливать то, что проступает лишь в намеках, что провинившийся пытается скрыть, не говоря об этом ни слова или, наоборот, высказываясь слишком эмоционально или излишне повторяясь, - во всем этом пастор должен пытаться выявить отношения, страхи, осложнения, которые сам правонарушитель сознает довольно слабо. Во время беседы необходимо руководствоваться тремя целями. Во-первых, необходимо прозондировать причины, лежащие в основе такого поведения, попытаться выяснить, с какой целью было совершено правонарушение (была ли в том какая-то необходимость, толкнуло ли на это чувство несостоятельности, крушение каких-либо планов). Быть может, причина заключалась в нехватке денег, в недостаточно весомом положении в компании, в гневе на какую-либо несправедливость, из-за потребности во внимании, из-за скуки или ощущения своей неполноценности. Если это удастся выяснить, то наилучшие из возможных ответов на существующие проблемы появятся сами собой. Обретя новое самосознание, парень или девушка, быть может, отыщут в нем столь большое облегчение, что их поведение решительно и радикально изменится. Во-вторых, правонарушителю необходимо помочь принять последствия совершенного им проступка без нытья, жалости к самому себе или горечи. Ему надо дать понять, что родители, школа, общество, церковь не могут отнестись к его поступку иначе, кроме как с неодобрением, и, согласившись с этим, он в значительной мере избавится от горечи наказания. «Их неодобрение, конечно терзает твое сердце, - может сказать пастор, - но ведь ты сам даешь повод для этого! Наберись терпения и докажи, что теперь ты и сам это не одобряешь». Пастор может оказать большую помощь, ходатайствуя за провинившегося перед родителями, работодателем, коллективом, используя при этом значимость своего положения и авторитета, дабы постепенно исправить сложившуюся ситуацию. Более деликатным должно быть стремление помочь другу или подруге провинившегося взглянуть на вещи по возможности беспристрастно и мягче на них реагировать. В глубине души пастор может считать, что прекращение такой дружбы могло бы быть правильным поступком для парня или девушки, однако он может попросить немного повременить с этим ради самого правонарушителя. В-третьих, пастор будет стараться подталкивать к положительным выводам. Он не станет морализировать по поводу происшедшего, но постарается заронить в юное сознание мысль о том, каким образом более крепкая вера, ясное решение быть верным христианскому ученичеству, лучший круг друзей и более широкие и серьезные интересы помогут избежать повторения ошибок. Кроме того, на основании данного опыта он попытается лучше понять домашние условия провинившегося, его родителей, семейные обстоятельства и отношения. Иногда он даже может посоветовать уйти из дома, где условия совершенно невыносимы, и начать новую жизнь. Главное, что надо сделать, - это добиться четкого и ясного практического отношения к пережитому опыту, которое должно проявляться не в одном только словесном выражении сожаления и эмоциональном потрясении, а в реорганизации свободного времени и перемене взглядов и отношений, в ясном признании того, что существуют и должны быть найдены более высокие жизненные ориентиры.

Беседа с родителями

Она может протекать несколько труднее. Пребывая в горе, родители молодого правонарушителя ищут помощи пастора, руководствуясь очень разными соображениями: это и потребность в утешении, и попытка оправдать самих себя, и поиск связей с желанием уменьшить наказание или штраф, заручиться поддержкой в своем стремлении оградить себя от плохого отношения соседей или даже попытка обвинить пастора и церковь в том, что они не смогли в самом начале пресечь возможность этой неприятности. Если в первую очередь необходимы утешение и поддержка, то пастор должен, конечно, насколько это соответствует истине, показать, что сама неприятность не столь серьезна, как это кажется, что попавшие в беду парень или девушка не так испорчены, как это может показаться на общем фоне случившегося, что отношение к этому других, чье мнение имеет какое-то значение, на самом деле содержит больше сочувствия и, быть может, смущения, а не осуждения. Он должен заверить их в том, что его дружеские отношения с правонарушителем не прервались, и поделиться с ними своими собственными соображениями относительно подспудных причин случившегося. Нередко он может объяснить суть самого события, стремления молодого человека, которые были непонятны расстроившимся родителям, и, не нарушая сложившегося доверия, может описать родительский дом с точки зрения сына или дочери. Исходя из своей более объективной точки зрения на происходящее, он будет убеждать родителей не преувеличивать значение того, что случилось, и в то же время поможет им осознать необходимость пересмотра сложившихся отношений и стиля жизни. Если же основное стремление родителей сводится к тому, чтобы оправдать себя, обвинить других или уйти от последствий собственного невнимания или грубости, пастору необходимо собрать весь свой опыт и терпение. Он должен помнить, что даже плохие родители могут быть напуганы, расстроены, внутренне пристыжены; и пока они не осознают долю своей вины в приключившейся беде, улучшение ситуации маловероятно. Если все упреки сыплются на голову молодого человека («он всегда был неблагодарным, эгоистичным, беспечным, несдержанным...»), то появляется искушение (а в иных случаях это необходимо) прекратить нападки, намекнув, что характер человека никогда не является чем-то случайным, и не мешало бы выяснить, что сделало его таким и на кого он похож. Когда упреки адресуются школе, работодателям, соседским детям, плохим товарищам, у пастора может возникнуть желание заметить, что все они вполне могут по-другому расценивать случившееся. Обычно лучше всего просто слушать, позволяя родителям высказаться и иногда тем самым раскрыть самих себя. Если пастор будет однозначно защищать провинившегося, сомневаться в том, что говорят родители, или оспаривать их, это может облегчить его задачу, но сделает дальнейшее развитие беседы невозможным. Иногда, стремясь в более или менее приличных формах рассказать о своих обидах, гневе и горечи, родители начинают смотреть на себя глазами пастора. Вопросы типа: «А кто этот товарищ; он тоже попадал в беду?» или: «А школа замечала какие-нибудь признаки плохого поведения?» могут разрядить атмосферу и перенаправить сетования в более верное направление. «Такие вещи не делаются просто так, ни с того, ни с сего, - может предположить пастор, - если к тому же, как вы говорите, ваш сын был счастлив и все дела шли хорошо. Почему, как вы думаете, он повел себя именно таким образом? Не изменились ли в последнее время какие-либо обстоятельства или планы, не изменилось ли его поведение? Быть может, он в чем-то разочаровался?» Если родители вполне уверены в себе и в своей невиновности, то пастор может обратиться к ним со следующими словами: «Но тогда чего же вы ждете от меня, если все идет как надо?» Иногда, когда все уже высказались, можно подвести итоги, сказав что-нибудь типа: «Ну, похоже, что это что-то исключительное, явное недоразумение, какой-то порыв, несвойственный его характеру. Если все, что вы сказали, - правда, то это больше не повторится. И чем скорее об этом забудем, тем лучше». Иногда такие слова приводят к неожиданному раскаянию. Пастору необходимо слушать и внимательно следить за тем, как беседуют члены семьи между собой, за возможными конфликтами между родителями, или между ними и их ребенком. Различные точки зрения отца и матери, их несхожие тревоги вполне естественны, однако следует высветить принципиальные разногласия и обсудить их воздействие на ребенка. Важно постоянно помнить, что родители стремятся защитить своего сына или дочь, и, если они стоят на своем, лучше всего твердо сказать им, что в таком случае вы не можете им помочь. Дайте им почувствовать внутреннее страдание, которое испытывает правонарушитель, и его еще более возросшую потребность в доверии и участии с их стороны, несмотря на то, что это пока никак не обнаруживается в его поведении. Если имеет место явное недовольство родителями, уместно будет разъяснить реальную ситуацию, так как нередко родители совершенно бессознательно создают себе проблемы. Если, например, парень без предварительных объяснений не мог привести домой девушку, то в таком случае родители провоцировали скрытность и обман; если бы они разрешили ему делать то, о чем он просит, они дали бы ему возможность разглядеть ее в домашних условиях и тем самым показали бы свою искреннюю заинтересованность в его благополучии. Если друзья не бывали у него, то, разумеется, он «каждый вечер пропадал неизвестно где, только не дома». Если все его друзья, интересы, его хобби постоянно попадали в зону родительской критики, нет ничего удивительного в том, что он никогда не рассказывал им, что делает. Если служение пастора ориентировано на скорейшее достижение видимых результатов, оно редко способствует решению проблемы домашних отношений. Лучше все-таки выражать свою постоянную заинтересованность в сложившейся ситуации и готовность помочь в случае необходимости, однако надо в то же время дать почувствовать, что главное для родителей - стремиться к пониманию и поддержке своих детей. Детям же также необходимо учиться понимать и ценить своих родителей. Чем дольше те и другие будут ждать помощи со стороны, тем дольше будут сохраняться возникающие трудности. И чем раньше советы пастора станут излишними, тем успешнее он выполнил свою задачу.

Беременная девушка

Случай с девушкой, которая забеременела будучи незамужем, представляет собой для пастора иную проблему, отличную от той, когда то же самое происходит с готовящейся к браку невестой. Некоторые пасторы чувствуют острую неприязнь к неразборчивой в своем поведении девушке, которая «попала в беду» по причине собственной «безнравственности». Поэтому прежде всего необходимо, чтобы пастор выработал в свете Евангелия свою собственную позицию по отношению к этой нередкой, к сожалению, ситуации. Здесь имеет силу то, что было сказано о долге пастора по отношению к христианскому обществу и светской молодежи: он должен поддерживать высочайшие нормы христианского поведения и не извинять и не смягчать совершенного греха. И в данном случае (если о происшедшем стало известно в христианской группе) он должен найти благоприятную возможность, при этом не делая особых ссылок на конкретный факт, чтобы выразить христианское отношение к такого рода проблемам, позволяя молодежи самой почувствовать уместность его замечаний относительно случившегося. Осмысляя свою точку зрения и объясняя ее другим, пастор должен помнить о громадном значении того момента, когда девушка обращается ко Христовой церкви, прося помощи и участия. Тем самым выражается ее желание найти тех, кто мог бы проявить заботу, сострадание и разделить с ней ответственность. Пастор едва ли забудет о том, как отнесся Иисус к женщине, встретившейся Ему в доме фарисея Симона, и женщине, взятой в прелюбодеянии, а также о Его запрете осуждать ближнего. Осуждение - это не христианский поступок: Сам Иисус пришел не для того, чтобы осудить, но чтобы спасти; если зло уже совершено, то слишком поздно порицать, и к тому же это может помешать стремлению добиться спасения. Все это почти не оставляет сомнения в том, что христианское отношение к случившемуся должно иметь позитивный, практический, евангельский характер, когда ничто не забывается, но при этом никто не осуждается. То, что может сделать пастор, во многом зависит от того, чего именно хочет от него попавшая в беду девушка. Если он спокойно принимает сложившуюся ситуацию, не рассматривая ее как безнадежную, как конец всем радостям и счастью, и выражает свою очевидную готовность помочь (без осуждения и расследований), то такое отношение само по себе может даровать надежду и мужество страдающему и отчаявшемуся сердцу. Однако иногда девушка надеется получить совет и поддержку в своем желании привлечь к ответственности отца ребенка и добиться финансовой помощи. В этом случае пастору надо быть крайне осторожным. Одна из очевидных опасностей кроется в том, что обычно свидетельством для установления отцовства являются одни только слова девушки; и как бы ни казалось служителю, что он хорошо знает ее и что рассказанная ею история верна, он, тем не менее, не может знать об этом факте с юридической достоверностью. Он никогда не должен действовать в этом направлении, пока не появятся неопровержимые доказательства (например, признание отца ребенка), после чего он должен направить девушку к надежному юрисконсульту. В то же время пастор должен предостеречь ее о том, что даже при наличии благоприятного для нее заключения она может ничего не выиграть, следуя намеченной линии действий. У нее мало надежды обрести счастье в браке, который заключается вынужденно, после судебного разбирательства, если таковой брак будет вообще возможен. От принужденного к женитьбе и протестующего отца ребенка крайне трудно будет добиться какой-либо материальной помощи на содержание семьи; к тому же в ходе следствия, к великому смущению девушки, вся история станет достоянием публики и, мало того, неблагоприятные для нее встречные жалобы могут быть направлены против ее репутации, защитить которую должным образом перед лицом общественного мнения не всегда представляется возможным. Если огласка все-таки имела место и необходимая выплата была получена, вероятность воздействия этого на возможный в будущем брак еще даст о себе знать. И поэтому в общем и целом пастор должен обратить внимание девушки на то, что в ходе судебного разбирательства и без того неприятная ситуация может стать еще хуже (разумеется, он не сделает это в том случае, если получено надлежащим образом оформленное добровольное согласие отца содержать ребенка). Разумнее будет советовать девушке принять все как есть и постараться сохранить свое достоинство, а также основательно и мужественно спланировать, что ей надо сделать в будущем. Альтернативными вариантами являются аборт или решение рожать и последующее усыновление ребенка кем-то другим. Пастору необходимо подробно рассмотреть связанные с абортом этические проблемы, которые далеко не так просты, как это может показаться. Достаточно перечислить возможные ситуации, чтобы показать, сколь сложными могут быть принимаемые решения: аборт после изнасилования; в случае, когда жизни и здоровью женщины угрожает опасность; когда будущая мать слишком молода, чтобы иметь ребенка; аборт по эгоистическим, экономическим, семейным причинам или из соображений карьеры; ради сокрытия своего дурного поведения. Иногда будущего ребенка рассматривают только как досадную неприятность, от которой надо избавиться, а иногда его вполне вероятная нелегкая судьба тоже наводит на мысль об аборте. Прежде чем приступить к консультации, пастору необходимо выработать какие-то свои выводы, а также (прежде чем давать совет) необходимо знать, чего требует закон и что он запрещает. Ему следует подчеркнуть, что он может говорить только как христианин о том, что относится к сфере совести, никоим образом не касаясь серьезных медицинских проблем, которыми должен заниматься врач. Какова бы ни была позиция пастора в данном вопросе, он должен предупредить девушку о том, какую цену в эмоциональном и духовном плане ей придется заплатить за аборт в будущем. Испытывая отчаяние и страх при всякой мысли о беременности и связанных с нею проблемах, девушка может решить, что аборт - наиболее легкий путь, однако она должна помнить, что впоследствии будет относиться к сделанному шагу совершенно иначе и что ей необходимо серьезно взвесить свое решение. Если возраст и обстоятельства позволяют, пастор, по-видимому, должен решить, что по-настоящему христианским ответом на эту трудную ситуацию будет решение родить ребенка, причем не в смысле наказания или «следствия» дурного поступка, а с учетом того, что ребенок как индивидуум имеет свое право на любовь, благополучие и счастье, за которое сам впоследствии может подарить счастье и любовь. Стремление принять на себя ответственность, а не убегать от нее, обдуманно решиться отыскать хорошее в плохом равнозначно выбору наиболее правильного пути решения проблемы. Здесь необходимо обстоятельно рассмотреть вопросы практического порядка, которые должны возникнуть, а именно: каковы наличные финансовые ресурсы или возможная помощь, где смогут жить мать и ребенок, сумеет ли она совмещать работу с уходом за ребенком, какова позиция родителей и возможны ли здесь совместные действия, будет ли осознание правильности сделанного выбора поддерживать девушку в будущем, когда время от времени ей придется давать ответы на многочисленные вопросы. При таком решении необходимо учитывать длительную перспективу. Подрастающий ребенок будет ограничивать свободу, мешать трудоустройству и, быть может, окажет отрицательное влияние на будущие перспективы замужества. С другой стороны, ребенок принесет матери любовь, радость и глубокое удовлетворение. Пастор без колебаний должен уверить ее, что хотя Бог и не всегда делает правильную стезю легкой, зато наше шествие по этой стезе Он делает всегда возможным, Сам идет с нами и руководит нами. Усыновление ребенка другими людьми может обеспечить ему лучший уход и лучшие возможности, если его мать слишком молода, ее возможности ограничены, а семья не желает принимать участия в судьбе малыша. И поэтому такое решение может быть наиболее ответственным из всех, доступных матери (когда она смиряется с утратой, делая это ради ребенка). Однако оно же может быть и наиболее легкой формой бегства от всякой ответственности с передачей ее тем, кто готов ее принять. Но даже если пастор и сожалеет о таковом побуждении матери, он может прийти к выводу, что усыновление даст больше надежд на то, что о ребенке будут заботиться. Он должен располагать необходимой информацией относительно юридических формальностей усыновления и хорошо зарекомендовавшего себя агентства по этому профилю, в котором можно проконсультироваться. Однако, кроме этого, он должен предупредить девушку (независимо от временно организованных мероприятий по уходу за ребенком, пока его мать восстанавливает силы), что усыновление чужими людьми должно быть полным или его не должно быть совсем. Растерявшаяся молодая девушка часто воображает, что, отдав ребенка усыновителям, она сможет обеспечить его благополучие и в то же время сохранить за собой какие-то права, какую-то возможность встречаться с ним и какую-то перемену в будущем. Важно подчеркнуть, что это нереально. Ради ребенка и его усыновителей не может быть никаких компромиссов. Согласие на усыновление означает оставление ребенка навсегда, и даже если впоследствии девушка пожалеет о своем решении и оно заставит ее страдать, принятое однажды решение останется неизменным. В любом случае опытный пастор должен посоветовать не принимать решения об отказе от ребенка по крайней мере в течение трех месяцев после его рождения. Испытывая психологическое давление последних месяцев беременности, крайне трудно благоразумно оценивать собственную перспективу. В это время большинство девушек поглощено мыслями о предстоящих родах, во время которых ребенок - это все. Когда же «критическая ситуация» проходит и о ребенке уже заботятся, ухаживают за ним и обожают его, картина совершенно меняется. Отношение матери к своему ребенку представляет собой нечто вполне естественное, инстинктивное, свойственное женской природе; оно старо как мир и превосходит всякое представление, которое девушка могла иметь до того, как все это случилось. Когда же приходит время прощания, молодая мать может почувствовать, что она не готова оставить свое дитя, о котором в период беременности вполне однозначно думала, что никогда не сможет содержать его и заботиться о нем. Стремясь помочь ей заглянуть в будущее, пастор должен намекнуть на необходимость пробного контакта с агентством по усыновлению, отметив при этом, что окончательное решение следует отложить на более поздний срок, когда она сможет обдумать все более спокойно. Каковым бы ни было принятое решение, пастор заверит девушку в том, что она не будет оставлена без поддержки, дружбы и совета. Ведь несмотря на решение практических проблем ее духовные потребности не исчезнут. Однако эта забота должна занимать не только пастора и его жену, но и какую-либо добрую, по-матерински настроенную христианку из церковной общины, у которой свои дети и внуки уже взрослые и она хотела бы принять сердечное участие в судьбе матери и ее ребенка во имя Христа и церкви. Пастор должен найти возможность все это объяснить, помочь в установлении дружеских отношений и отойти на задний план, когда мать и ребенок будут радушно приняты в церковное общество и окружены заботой, как любая другая семья. Во время своего служения среди молодежи пастор часто будет иметь возможность вспоминать трогательные слова, сказанные евангелистом Марком об Иисусе и молодом начальнике синагоги: «Иисус, взглянув на него, полюбил его». Его сердце будет воспламеняться такой же любовью ко многим, и он будет радоваться о всех тех, кто отвечает на его советы с искренним пылом. Даже если пастор ожидал большего, он будет несказанно благодарен за возможность явить любовь Христову мятущейся молодежи и, наконец, дать ей шанс познать молодого Князя славы, несравненного Господа и Вождя молодежи всех поколений.