Свобода во Христе - христианский проект

Пятница, 29 марта 2024
Глава 19. PDF Печать Email

Глава 19.

Сознавая, что любое исцеление является следствием божественного вмешательства, христианский врач, тем не менее, не сомневается, что признаки излечения прослеживаются по таким измеримым параметрам, как температура, сердцебиение, восстановление физической силы и соответствующих рефлексов. Общепринятые медицинские функции и нормы организма, на основании которых он убеждается, что пациент вновь чувствует себя хорошо, не противоречат, но, напротив, подтверждают, что Бог Сам принимал в этом участие. Христианский врач опишет наблюдаемый процесс и предпишет все необходимое для выздоровления. Точно также психолог-христианин, анализируя, характеризуя и объясняя процесс исцеления какого-либо страдающего разума и души и советуя в оздоровительных целях изменить психологическую ориентацию и окружающую обстановку, ни на одну минуту не усомнится в том, что именно Христос спасает людей от любого духовного недуга, болезни и порока. Кроме того, он с удовольствием проследит за действием исцеляющей десницы Божией и покажет врачующую силу благодати и терапевтический эффект смиренной веры. Профессионально определяя затруднения, в которые попал человек, анализируя причины их возникновения, точно определяя меры, посредством которых они могут быть разрешены, он объясняет процесс исцеления и делает это не поверхностно, не отрицая божественного вмешательства, но описывая метод, посредством которого действует Бог. Тот факт, что некоторые психологи являются атеистами, другие ведут себя заносчиво, третьи не отличаются высокими нравственными принципами, четвертые пытаются свести все к проблемам сексуального характера, - все это еще не является основанием для того, чтобы отметать целую область знаний и приемов, касающихся психического и духовного здоровья человека. Так или иначе каждый пастор имеет дело с теми силами, механизмами и проблемами, которые в равной мере составляют сферу компетенции психолога; весь вопрос состоит только в том, действует ли он здесь вслепую, в полном неведении, или обладает достаточными знаниями для того, чтобы помогать там, где может, и не вмешиваться там, где он выходит за пределы своей компетенции. Здесь нельзя переоценить вероятность возможных опасностей. Человек, не сведущий в вопросах медицины, ни в коем случае не должен давать медицинских советов больному; равным образом человек, не разбирающийся в медицинской психологии, ни в коей мере не должен пытаться помочь психопату, параноику, страдающему манией величия или преследования, больному маниакально-депрессивным психозом, у которого чередуются фазы эйфории и отчаяния, шизофренику, любому другому человеку, страдающему патологической агрессией или настолько психически дефективному, что ему кажется, что он единственный нормальный, а все прочие ненормальные. Пастор не рискнет применять психотерапевтические методы, выходящие за пределы его собственной практики и обязанностей, поскольку возможные побочные эффекты и непредвиденные последствия таких методов могут выходить за пределы его понимания. Тем не менее, он найдет достаточно возможностей для врачевания психических и духовных болезней, не претендуя на ту полноту компетенции, которой не обладает. Душевнобольного надо препоручить профессионалам в этой области, и любое пасторское попечительство должно проходить под опытным руководством. Даже в решении проблем, доступных пасторскому руководству, служителю полезно ясно представлять свою цель, изучая прошлое подопечного, анализируя его нынешние установки и призывая к пересмотру его образа жизни. В переводе Моффата Иоанн говорит об Иисусе: «Он хорошо знал, что сокрыто в природе человеческой». По сути дела пастор, стремящийся к освоению достаточных психологических знаний для того, чтобы избежать непростительных промахов, прилагает усилия к тому, чтобы тоже в какой-то степени достичь этой божественной проницательности в отношении человеческих сердец. Это поможет ему понять не только других, но и самого себя: свои предрассудки, свое нетерпение и возможности. И прежде всего это углубит его пасторское сочувствие по отношению к подопечным по мере того, как он будет разделять их проблемы с обостренным, более глубоким и сокровенным пониманием.

АНАЛИЗ ПСИХИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ

Подобно образовательной, промышленной и социальной психологии пасторская психология имеет свою точку отсчета и использует свою терминологию применительно к тем специфическим интересам, а именно к нравственным, социальным и религиозным проблемам, с которыми сталкивается пастор. Поэтому она неизбежно страдает определенной односторонностью, а в конспективной форме рискует превратиться в карикатуру на некую всеобъемлющую тему. Учитывая эту опасность и избегая ненужных споров, полезно начать с рассмотрения человека как существа двойственного по своей природе, состоящего из физического и психического начал: физические элементы и ограничения глубоко и постоянно влияют на психические аспекты, а те, в свою очередь, так же глубоко, постоянно и таинственно влияют на физическое состояние организма. Обе стороны столь тесно взаимосвязаны между собой, что представить их раздельное существование мы можем только в абстрактной форме и с некоторым усилием. Несмотря на то, что подлинной сферой психологии является психическая жизнь психофизического организма, не следует никогда пренебрегать и физическими составляющими психического опыта (необходимо учитывать состояние моторно-двигательного и сенситивного аспектов нервной системы, клеток головного мозга, органов ощущений, чувства голода, аппетита, реакций удовольствия-неудовольствия; необходимо учитывать половые различия, физические ограничения силы и способности сосредоточения, болезнетворный и деформирующий эффект физических недомоганий, разного рода недостаточность, патологическое функционирование и болезни). Никакая попытка уврачевать страдающую душу не даст положительного результата, если тело предается забвению, и ни одна из них не будет истинно христианской, если при этом забывают, что тело благодаря творению, искуплению и пребыванию в нем Духа является всецело Божиим. Во всем потоке сознательной психической жизни человека полезно выделить определенные аспекты, имеющие дело с познанием, чувством, волей; определить фазы умственного развития, формы психологического опыта, расчленимые в сознании, но никогда не поддающиеся разделению в действительной жизни. Познавательный процесс состоит в восприятии ощущений из «внешнего» мира (включая собственное тело), определении их значения применительно к уже накопленному опыту, выражающемуся в «постижении» или «осмыслении» объектов, людей, ситуаций и «освоении» нового уровня осознания реальности посредством включения всего воспринятого в уже имеющийся запас воспоминаний и сопоставления с ним для получения новой информации. Размышляя над имеющимся результатом восприятия, разум повышает степень осознания окружающей действительности, открывает связи между известными реалиями мира и приходит к более полной истине, постигая сокрытые закономерности, на основании изучения которых можно сделать вывод о том, что будет и что должно быть. Абстрагируясь от объектов восприятия и формируя общезначимые впечатления или образы, разум приходит к «идеям», которые впоследствии облекают в слова, имена, символы, чтобы силою «воображения» (творческого, эстетического или теоретического) комбинировать из них новые модели. Оба компонента - анализирующий разум и творческое воображение - в значительной степени расширяют сферу простого чувственного опыта, посредством которого разум постигает и объясняет окружающую действительность. Если анализ, сравнение, оценка и новая комбинация идей сознательно ориентированы на достижение какой-то определенной цели (когда анализируются только заслуживающие внимания идеи), то в таком случае мы мыслим; если же они представляют самодостаточную ценность и как таковые доставляют определенное удовольствие, то в таком случае мы мечтаем (или, как принято говорить, «воображаем»); если же мы используем наше воображение в ущерб разуму, то в таком случае мы предаемся фантазиям. Эмоциональный (чувственный) аспект сознательной психической жизни является источником разнообразных реакции на окружающую действительность, на идеи и опыт в целом, представляя собой освоение того, как явления и вещи «воздействуют на нас». Расположенность к тому, чтобы чувствовать или подвергаться воздействию какого-либо объекта или переживания, является врожденной (унаследованной), хотя некоторые эмоциональные реакции могут быть усвоены посредством обучения или скопированы у других. Гамма чувств простирается от ощущения конкретного физического воздействия на сознание (например, чувство голода) до возвышенного духовного отклика (например, поклонение); от простых, неразложимых состояний наподобие страха или гнева («первичные эмоции») до состояний сложных (например, чувство благоговения - это и изумление, и страх, и смирение; чувство презрения - отвращение и превосходство). По интенсивности воздействия чувства простираются от слабых до непреодолимых; по эмоциональному оттенку - от приятных (с желанием продлить их или усилить) до неприятных (с сопутствующим отвращением и страхом). Из всех психических состояний чувства наиболее субъективны и относительны: одно и то же событие, например дождь, радует садовника и раздражает туриста, вселяет отчаяние в ребенка, предвкушавшего прогулку, страшит жертву наводнения и вызывает благоговение у поклоняющихся стихии дождя. По определению Адлера, людям свойственно испытывать чувства единения (объединяющие их в благом устремлении; сюда относятся чувства сплоченности, сочувствия, признательности) и чувства разобщения (противопоставляющие людей друг другу и разделяющие их; сюда относятся гнев, презрение); это разделение играет важную роль в социальном и религиозном контекстах. У одних «первичные эмоции» могут свестись к чувству страха, гнева или любви, и они могут считать, что остальные чувства представляют собой комбинации вышеперечисленных; другие в разряд первичных эмоций включают радость, скорбь, отвращение, удивление, «позитивное или негативное самочувствие» или чувство нежности, симпатии, собственного достоинства, изумления, одобрения и неодобрения. Все чувства понуждают к совершению определенных действий: страх - к сопротивлению или бегству, гнев - к наказанию или мести, любовь - к совершению поступков, рассчитанных на признание; само слово «эмоция» означает «импульс к движению». Психологам никогда не удавалось установить, производят ли чувства определенные физиологические изменения (в кровообращении, дыхании, секреции желез), предваряющие соответствующее действие, или просто представляют собой констатацию того, что эти изменения совершаются. Волевой аспект психической жизни включает в себя тот положительный и начальный ответ на воздействие объектов и ситуаций, посредством которого мы стремимся отреагировать на окружающую нас действительность и произвести определенные изменения во всем, что на нас влияет. Чувство представляет собой более пассивную сторону ответа личности на всякие раздражители, хотя оно и приводит к определенному действию; воля же и процесс волеизъявления - это более активная сторона такого ответа, которая не только стимулируется чувством, но и сама в значительной степени усиливает его. Воле придается такое большое значение во многих религиозных и пасторских делах, что вопрос о ней требует детального рассмотрения. Однако «все сознание ориентировано на действие» в том смысле, что любое проявление психической жизни, каждая мысль, впечатление, мнение, чувство, идея или привычка, стремится реализоваться в действии и подавляется только другим таким же стремлением, вызванным противоположными мыслями, впечатлениями, мнениями, чувствами, идеями или привычками. Бездействие является следствием равновесия противоположных побудительных импульсов, и это - существенный момент в понимании слабостей человеческого характера. Чувствовать - значит реагировать на различные раздражители; прекращение реагирования означает смерть, а весь процесс, посредством которого организм стремится реагировать на окружающую действительность, называется «волеизъявлением». Этот трехчастный анализ, вполне уместный для описания самого явления, не должен подменять собой осознанной психической жизни: не существует никакого акта познания без достаточно прочувствованного интереса, способного локализовать внимание или пробудить реакцию; не существует никакого чувства без наличия какого-либо познанного объекта или идеи, способных пробудить это чувство и сосредоточить на нем внимание, а также без побуждения к достижению возможного удовольствия или уклонения от возможной неприятности. (В том случае, когда познанный объект или стимул столь неопределенны по своему содержанию, что кажутся отсутствующими, мы говорим скорее о настроении, чем о чувстве: к «безобъектным», «беспредметным» чувствам относятся гнев, возмущение, которые, правда, стремятся сразу же определить логически обоснованный стимул и объективно наличествующую мишень.) Сознательная психическая жизнь представляет собой непрерывный процесс впечатлений, объяснений, эмоционального опыта и избирательной реакции; в этом процессе никогда не совершается отдельного, присутствующего «в чистом виде», абстрактного познания, чувствования, волеизъявления. В различных религиозных философиях, формах религии и различных религиозно настроенных людях могут преобладать мышление, чувство или воля, однако уравновешенная и полная по своему содержанию религиозная жизнь вбирает в себя всего человека: сюда входят истина, традиция, память, наполняющие разум верой и убеждениями, чувства благодарности, доверия, поклонения, умиротворенности, радости, подогревающие и поддерживающие внутреннюю жизнь в вере; сюда же входят и стремление к благочестивому поведению и служению, воля, в своих проявлениях полностью отвечающая истине, а также эмоции и идеалы, порождаемые в человеке религией.

ИНСТИНКТИВНЫЕ ВЛЕЧЕНИЯ

В поток осознанной психической жизни входят и определенные сильные течения, представляющие собой особые врожденные модели, инстинктивные импульсы, составляющие основные жизненные порывы, которые обеспечивают движение жизни как в индивидууме, так и во всем обществе. Инстинкты представляют собой каналы, посредством которых изначальная жизненная сила находит свое выражение в каждом индивидууме; они служат источниками всевозможной энергии, будь то энергия святого, мыслителя или грешника; на них зиждется весь психический опыт, они определяют цель любой деятельности. Инстинкты представляют собой сырой материал, основу характера и их эмоциональная энергия придает динамику жизни. Однако (в отличие от прежней точки зрения) теперь человек не рассматривается как простая совокупность принудительных инстинктов, каждый из которых ищет своего конечного удовлетворения; нет, он - совокупность жизненных сил, проявляющих себя в четко различимых инстинктивных порывах, составляющих собой часть биологической наследственности всех нормальных особей того или иного вида. Обстоятельное рассмотрение природы инстинктов следует начать с рассмотрения физиологических рефлексов, представляющих собой автоматические, едва сознаваемые реакции наподобие моргания или слюноотделения. Подобно рефлексам инстинкты представляют собой связи между внешними и внутренними стимулами (чувственными впечатлениями, мыслями, а также чувствами, желаниями, импульсами, побуждающими к совершению действия), неопознанные, иногда почти не осознаваемые, но тем не менее служащие определенной цели. Однако даже когда побудительная причина отсутствует, стремление или предрасположенность к определенному реагированию все равно сохраняется, и поэтому инстинкт обычно определяют как глубоко укорененную в природе человека наследственную предрасположенность к реагированию на данную ситуацию (эта предрасположенность является врожденной, а не приобретаемой; само же реагирование протекает с определенной закономерностью и со стремлением достичь желаемого биологического результата, хотя нередко этот результат заранее не предусматривается). Если рефлекс специфичен и неизменен по своей природе, то инстинкт предполагает более общее содержание и включает в себя внимание к раздражителю (познание), пробуждение связанной с ним эмоции (эффект) и импульс к реагированию на раздражитель (волеизъявление); кроме того, он в большей степени поддается изменению благодаря определенной тренировке, переориентации или направленности на соответствующие идеалы. Инстинкты присущи всем нормальным особям вида; предрасположенность же к особым талантам или способностям представляет собой «дар», присущий отдельным людям. Старая «психология инстинкта» расширяла перечень человеческих инстинктов за счет включения в их разряд большинства автоматических реакций и действий (крик от боли, вздрагивание от неожиданного шума, ревность, игра, любопытство, сон, стремление к творчеству, к приобретательству, язык, призыв (крик о помощи), внушаемость, формирование привычек и так далее). Однако целесообразнее рассматривать всего лишь некоторые инстинктивные порывы, направленные на основные физиологические цели, как основу для возникновения многочисленных второстепенных стремлений и привычек. Например, основная потребность каждого живого организма, а именно потребность быть, самоопределяться и самоутверждаться в борьбе за существование в зависимости от условий оформляется как инстинкт насыщения, инстинкт приобретательства (с целью упрочения будущего существования), инстинкт самовыражения; инстинкт самосохранения в минуту опасности, порождающий инстинктивный страх; в столкновении с врагами пробуждается инстинкт боевого настроя, драчливости, ввиду же явного силового преимущества - стремление к бегству, в ситуациях непонятных и потенциально опасных - любопытство. Кроме того, одно и то же стремление быть может породить инстинкт безопасности, требующий созидания, строительства (какого-либо убежища, «норы») или состязания с другими, предосторожности и даже ревности. Глубинное стремление к продолжению рода тоже может явиться следствием стремления к самоутверждению в жизни или результатом какой-либо иной врожденной предрасположенности; оно побуждает к разнообразной деятельности и реакциям, связанным с полом: к определенной саморекламе, соперничеству, вступлению в брак, а после его заключения возникнет родительский инстинкт, вбирающий в себя стремление к созиданию (обзаведению «гнездом»), защите молодых членов семьи, забота о них, а иногда самопожертвованию ради них. Инстинкт воспроизводства (половой) принадлежит к тем инстинктам, которые не проявляются с непосредственной очевидностью, а существуют скрыто до тех пор, пока физические изменения или обстановка не создадут соответствующих и эффективных стимулов для его проявления. Много споров ведется о том, является ли стадный инстинкт или жажда общения следствием стремления к самосохранению и поиска защиты во множестве таких же особей или же это результат иной инстинктивной предрасположенности: из него проистекают инстинкты внушаемости, подражания, притяжения-отталкивания, групповых игр, влечения, общения (язык). Оспаривается, что формирование привычки, игра, большинство страхов (за исключением детских страхов перед громким шумом или падением), язык и, быть может, ревность являются более врожденными, чем приобретенными. Сон (как и голод) представляет собой физиологическую потребность, удовлетворение которой протекает инстинктивно. Инстинкты самосохранения, самовоспроизводства (продолжения рода) и жажда общения (т.е. соответственное им сохранение индивида, рода или группы), по-видимому, следует рассматривать как подлинно изначальные биологические инстинкты, как способы основного стремления живого организма к возможности быть самим собой. Другие врожденные предрасположения (имитация, воинственность, страх) обоснованно можно назвать «инстинктивными» в том смысле, что они скорее возникают из первичных инстинктов, чем являются таковыми. Любой изначальный инстинкт и производная от него инстинктивная предрасположенность сопровождается сильным чувством: удовольствием при удовлетворении каждого инстинкта и болью при его подавлении. Таким образом они формируют мотивы нашего поведения, те мотивы, которые, так сказать, взывают к инстинктивному чувству как к цели, которую надо достигнуть, или к возможному результату, которого необходимо избежать, тем самым побуждая нас к совершению определенных действий. Инстинкт самосохранения может пробудить чувство агрессии, гнева, страха; половой инстинкт пробуждает «нежное чувство», физическую страсть, родительскую жалость, ревность; стадный - чувство преданности, страдания при расставании и так далее. Именно в этих инстинктивных чувствах реально заключены движущие силы жизни. Во благо или во зло, но именно они определяют все, что нас интересует; какие-либо сцены, предметы внешнего мира, впечатления, люди притягивают нас постольку, поскольку они стимулируют наши основные или производные инстинктивные эмоции; таким же образом идеи подвигают нас к героическим устремлениям, соперничеству, жертвенности, деградации или саморазрушению, поскольку они воздействуют на те же самые основные инстинктивные чувства. У цивилизованного человека эти простые изначальные порывы многократно и многообразно перекрываются и видоизменяются, однако в основе всех изменений лежат все те же врожденные потребности нашей природы, которые в конечном счете определяют наши цели, амбиции и достижения. Всякий «порыв» стремится к «удовлетворению» и поэтому определяется, чувствуется как «потребность»; потребность же, определяемая и воспринимаемая личностью, становится ее «желанием», а это инстинктивное желание, многократно усиленное сопутствующими эмоциями, является жизненной силой, устремляющейся к своим биологическим целям. Вот почему подавление инстинктивных порывов и эмоций столь опасно. Загнанные в подсознание, они лишь усиливают свою мощь. Необходимо найти иные методы контроля и отвлечения; простое отрицание инстинктивных сил, существующих в нас, их подавление посредством всецело негативной, строгой самодисциплины представляет собой попытку сдержать стихийные силы самой жизни, что с неизбежностью ведет к таким бедам, как паралич, искажения в структуре личности или внезапный аффект. Наше понимание людей не очень изменится, если мы вместо того, чтобы сказать об унаследованных, врожденных инстинктах, инстинктивных порывах и эмоциях, будем говорить о человеческих «потребностях» или «врожденном тяготении», стремясь избежать сугубо биологического аспекта в таких вопросах и желая подчеркнуть огромную сложность и бесконечные модификации, которые возникают вследствие тренировки, обычаев и суждений личности. Считается, что сегодня человек уже вовсе не представляет собой некую статическую модель определенных инстинктов. Человеческая природа, насколько мы ее знаем, имеет некоторые изначальные потребности: - потребность в безопасности (в случае отсутствия которой возникает тревога во всех ее формах); - потребность в самоутверждении, в необходимости иметь и отстаивать свои права (в случае ее неадекватной реализации возникают различные неврозы, раздвоение личности, фрустрация, возмущение и так далее); - потребность в удовлетворении полового инстинкта, включающая в себя все формы чувственного комфорта и наслаждения. Эти три изначальных тяготения определяют все интересы и представляют собой базовый материал человеческого характера. Такой взгляд на проблему представляется вполне правомочным, однако не следует забывать, что прямая связь с глубинной, изначальной природой жизни, с пониманием человека как психофизического организма, связь с его биологическими устремлениями и, следовательно, с его инстинктивными эмоциональными порывами также заслуживает пристального внимания. И потому, помня об «инстинктах», мы не теряем из виду биологический аспект психологии. Независимо от выбора терминологии можно выделить: 1) изначальное направление инстинктивного порыва, а также цель, которую он стремится осуществить (например, нормальная цель при состоянии страха - самозащита); 2) искажение инстинктивного порыва, возникающее в том случае, если он не имеет нормального выхода (как разнообразные страхи и тревоги являются следствием искаженного чувства страха, как тщеславие является следствием искаженного чувства самоутверждения; жадность - следствием искаженного чувства приобретательства; похоть есть извращение сексуального желания); 3) позитивная и полезная переориентация инстинктивного порыва, его «сублимация» (например, бдительность и осторожность есть здоровая, выдержанная переориентация примитивной формы страха). Условности, порожденные культурой и общественной традицией, серьезно препятствуют выражению стихийной потребности; они, например, не дают человеку свободно выразить импульсивное стремление к агрессии или самовоспроизводству; так или иначе, но большой излишек энергии и связанных с нею эмоций находится в ожидании своего выхода за счет соответствующих стимулов, иногда порождая чрезмерные, неконтролируемые вспышки страсти там, где этого меньше всего ожидают. В иных случаях излишек эмоциональной энергии может быть загнан внутрь, порождая скрытое страдание в глубине души. В каждом поколении человек должен находить средства для обуздания стихийных сил в себе самом, контроля над ними и лучшего их использования, чтобы жизнь индивида была насыщенной и цивилизация прогрессировала. Однако каким бы утонченным, упорядоченным и альтруистским ни стало поведение человека, не следует забывать, что энергия, определяющая поступательное развитие жизни, так или иначе является производной от изначального биологического порыва, инстинктивно стремящегося к осуществлению биологических целей. С одной стороны, нет сомнения в том, что человек, как мы его знаем в его плотской природе, обладает сильной биологической наследственностью, с другой же стороны, - он вскормлен историей, традицией и окружением; однако природа играет в его развитии столь же определяющую роль, как и воспитание, - можно даже сказать, что «человек в большей степени продукт наследственности, чем воспитания».

СТАНОВЛЕНИЕ ЛИЧНОСТИ

Согласно Хэдфилду, каждый организм в силу присущей ему необходимости стремится к полной самореализации, к завершенности. Ни один побудительный мотив не является столь непреодолимым, как эта неуемная потребность в удовлетворенности; согласно Юнгу, «человек озабочен мыслью о том, кем ему быть» и ему присуще стремление к целостности, к разумному, целенаправленному единству множества сил, соединенных в одной личности. Подобно тому, как реализация (удовлетворение) каждого отдельного порыва приносит удовольствие, достижение всеохватывающей гармонии изначальных устремлений приносит счастье, ощущение цельного благополучия. Однако опыт показывает, что такая гармония не является врожденной. Подобно тому, как в интеллектуальной жизни для достижения здорового умонастроения необходимо всю совокупность ощущений, идей и воспоминаний просеивать и отбирать посредством целенаправленного интереса и внимания, анализируя и упорядочивая их с помощью здравого рассудка и формируя из них адекватное знание об окружающей действительности, в волевой сфере для достижения здорового, последовательного характера необходимо гармонизировать, примирить между собой и упорядочить хаотический поток инстинктивных влечений, эмоций, желаний, порывов. В стихийных порывах живого организма не заложено никакой гарантии их гармонизации или интеграции в цельную личность. Например, инстинкт самосохранения может вступить в конфликт с родительским инстинктом, способным привести к самопожертвованию, если ребенку угрожает опасность. Вызванное жаждой общения стремление добиваться и удерживать одобрительную оценку той или иной социальной группы нередко противоречит половому влечению или стремлению к агрессивности, удовлетворение которых шокирует эту группу и отдаляет ее от индивида. Противоборство инстинктивных порывов может разрушить личность, истощить все ее физические силы, лишить цели и душевного покоя. Внутренний конфликт может породить тревожные симптомы неврастении или психоза, привести к нервному срыву, различным страхам, синдрому тревоги, бессоннице. Когда же к отсутствию гармонии среди изначальных влечений организма присовокупляются противоречия и конфликты между ними и унаследованной культурой, обычаями, нормами и ценностями той социальной группы, в которой живет индивид, а также конфликты с его собственными нравственными установками, сфера кризисного состояния расширяется. Тогда этот закон интенсивных изначальных влечений противоборствует с законом ума и порабощает душу. Седьмая глава Послания к Римлянам представляет собой классическое изложение этой темы внутриличностного противоборства. Поэтому нравственная задача взрослеющего индивида состоит в том, чтобы интегрировать врожденные и приобретенные компоненты физической жизни, достигнув тем самым необходимой силы, мира и счастья, которые присущи уравновешенной, гармоничной личности. Исходя из этого, психологи много говорят о «системах» или «созвездиях», «сочетаниях» взаимосвязанных импульсов, мотивов, эмоций, целей с лежащими в их основании идеями, верованиями и интуицией; они говорят об организации психической жизни вокруг избранных тем, нередко заимствованных из культурных традиций той или иной социальной группы. Упомянутые системы упорядоченных инстинктивных эмоций, желаний и целей, называемые «установками» или «интересами», могут быть многоразличны: один индивид может сосредоточить свои эмоции, желания и верования вокруг своей гражданской позиции, другой может иметь установку, ориентированную на его домашние дела, кто-либо еще - на сферу религии или карьеру, какое-нибудь хобби или спортивное увлечение. В каждой системе какие-то из идей, мыслей, воспоминаний, желаний, инстинктивных влечений, верований и реакций человека формируют цельное единство, и поэтому в той сфере деятельности его поведение будет последовательным, устойчивым и предсказуемым. Сильная установка на патриотические чувства исключит возможность предательства; сильная установка на честность и правдивость не позволит человеку украсть. Если одна или две такие системы вбирают в себя внутреннюю жизнь человека, он приобретает сильный, «целеустремленный», деятельный характер; если несколько систем взаимосвязаны между собой, они могут усиливать друг друга, и тогда один и тот же человек может быть хорошим гражданином, отцом, работником, верующим и игроком в гольф. Если же эти системы не представляют собой связанного единства, человек может разрываться между общественными обязанностями, преданностью семье, своей работой и любовью к спорту. Если две системы вступают в противоборство (например, одна является строго религиозной, другая же ориентирована на чувственную сферу и потакание своим прихотям), человек в одной ситуации является одним, в другой - другим, и нигде он не реализуется полностью. Весь секрет личностной силы, внутренней гармонии и счастливой самореализации заключается в правильной организации и в успешном согласовании биологических сил с социальными, культурными, нравственными и религиозными нормами, которые их перекрывают. Факторы, влияющие на процесс самоорганизации, различны. 1. Простая привычка создает определенную модель, которой последующая стимуляция инстинктивных наклонностей готова следовать без особого напряжения внимания и без особых усилий. Таково одно из проявлений природной экономии: мы совершаем множество действий, не сосредотачиваясь на них, потому что однажды приобретенная привычка стремится к повторению. Таким образом, взрослый человек в меньшей степени зависит от случайных импульсивных реакций, нежели ребенок. Однако это создает определенную проблему в том случае, когда мы начинаем отрицательно относиться к приобретенной привычке, ибо изначальная инстинктивная эмоция, усиленная бессознательным повторением, очень трудно поддается изменению; к «силе» создавшей потребность, прибавляется теперь и «сила привычки», стремящаяся совместить отношение и поведение личности как в совершении добра, так и в совершении зла. 2. Окружающая обстановка стремится стимулировать или подавить инстинктивные влечения с целью более комфортабельной и надежной адаптации к обстоятельствам. Такие аспекты инстинкта самосохранения, как забота о пропитании и приобретении необходимых вещей, превратившие первобытного человека в охотника, в современной городской жизни почти неузнаваемо изменились, приняв вид далеко идущих устремлений и, как считают некоторые психологи, трансформировавшись в утонченные виды охоты наподобие коллекционирования редких и бесценных предметов. Именно общественные нормы и санкции, выраженные в обычаях, традициях, родительских наставлениях и воспитании, серьезно видоизменяют стихию взрослеющей личности. Сексуальное влечение, ставшее в греховной природе человека беспорядочным и случайным, в силу экономической необходимости, потребности в совместном проживании и в силу родительского чувства нежности может быть основой, сохранения и укрепления семейного союза. Агрессивные и воинственные импульсы, являющиеся производными от инстинкта самосохранения перед лицом опасности, могут видоизменяться в определенных обстоятельствах в жесткое внешнее поведение или научные изыскания. Изменение инстинктивной жизни посредством «психосоциального окружения», в котором организм приспосабливается к традициям, обычаям и социальному давлению, является одной из черт, присущих человеку. 3. Другой исключительно человеческой чертой, резко изменяющей инстинктивное поведение, является интеллектуальная способность к рефлексии, предвидению и мышлению. Рефлексия (т.е. размышление о своем внутреннем состоянии) включает в себя воспоминания о прошлых реакциях и их последствиях, самокритику, самоодобрение и угрызения совести. Предвидение включает в себя предчувствие возможных последствий, а также поиск путей положительного решения конфликтов. Таким образом человек с пользой для себя накапливает личный опыт, заимствуя и опыт других людей, и предвидит свой жизненный путь, освобождаясь от случайных, импульсивных реакций на непосредственные раздражители. Мышление же определяется как отсроченная реакция, как пауза, предпринимаемая разумом для того, чтобы проконтролировать инстинктивные процессы в свете последовательных взаимопроникающих устремлений. В данном случае слепая реакция на инстинктивную эмоцию (по принципу «все или ничего»), характерная для ребенка или животного и проявляющаяся во вспышках ярости или безрассудного страха, видоизменяется во взвешенный, обдуманный и осмотрительный (т.е. организованный) ответ, характерный для взрослого человека. Творческая фантазия направляет инстинктивное влечение по совершенно новым каналам, давая выход остаточной энергии в качестве весьма далеком от преследования изначальных биологических целей; так, например, половое влечение способствовало созданию такой литературы, стихов, драматических произведений, музыки, живописи, воспитательных систем, проведению социальных реформ для детей, осуществлению научных изысканий и оформлению религиозного мистицизма, как никакая другая отдельно взятая сила. Это достигается интеллектуальным восприятием абстрактных идей, отношений и символов, а также их подпиткой за счет глубинной энергии и интереса. Такова функция мысли и воображения в деле воспитания и облагораживания инстинктивной жизни. 4. Однако «целенаправленное действие представляет собой наиболее фундаментальную категорию психологии» (Мак Дугалл) и самый мощный фактор в интеграции инстинктивных реакций человека на окружающую действительность. Поскольку мысль отсрочивает реакцию, появляется возможность выбрать ее наиболее адекватную форму, сообразующуюся с предвосхищаемой и апробированной целью. Таким образом выстраиваются системы организованных ответов на инстинктивные импульсы и каждый реализуется как целое. Например, любой стимул в контексте установки на семью или любовь к родине воздействует не только на стихийное инстинктивное чувство пола и потребность в общении, но и на сложную, высокоорганизованную и интегрированную систему идей, переживаний, верований и целей, причем все они содействуют форме и силе ответной реакции. Если в развивающемся характере формируется одна, две или три «ведущих установки», которые к тому же контролируются одним, двумя или тремя доминирующими устремлениями, поведение человека приобретает большую цельность и последовательность. В конечном счете волеизъявление индивида будет сосредотачиваться на таком выборе, который уже предопределен импульсами, выработавшими ведущие установки: акт волеизъявления по сути дела превращается в акт отождествления с определенной ведущей установкой. При этом личность имеет несколько «я» или несколько сфер, в которых она живет (семья, работа, религия, отдых). По-видимому, во всякой конфликтной ситуации возможную реакцию будет определять наиболее сильная установка: даже сравнительно слабое желание, связанное с религиозной установкой, возьмет верх над достаточно сильным желанием, возникшим в контексте иной установки (например, установки на спорт), которому индивид (в сравнении с отношением к религии) не придает большого значения. Когда достигается такая степень организации инстинктивной жизни, личность развивается в благоприятном для нее ключе, приобретая твердость характера. 5. Но что же определяет эти ведущие устремления? Способность к рефлексии, самокритике и творческому воображению дает человеку возможность удерживать перед собой абстрактные понятия о тех целях и состояниях, к которым он стремиться и затем начать движение к ним. С психологической точки зрения эти воображаемые цели, присущие поведению человека, представляют собой идеалы, даже если с моральной стороны они заслуживают осуждения (например, ложные идеалы распутника, пьяницы или безжалостного убийцы). В способности формировать эти идеалы и следовать им заключается вся сила прогресса или деградации личности. Идеалы, с нравственной или научной точки зрения расцениваемые как благотворные для человечества, являются тем подспорьем, с помощью которого человек устремляется вперед в своем развитии. Сила идеала (хорошего или плохого) состоит в том, что он стимулирует одну или более систем инстинктивной предрасположенности, давая средства для достижения удовлетворения, привлекая к себе и тем самым фокусируя эмоции и обещая гармонию и самореализацию. Если обещанная перспектива окажется ошибочной, станет ясно, что выбор был неправильным, а идеал - ложным, однако «именно идеал способен стимулировать волю и тем самым организовывать всю совокупность инстинктов в одно гармоничное целое». Не будет преувеличением сказать, что последовательный и уравновешенный характер является как следствием влияния идеалов, на которые ориентирован человек, так и влияния его материального, социального и культурного окружения, а также следствием прочих сильных воздействий, интегрирующих его врожденные, инстинктивные предрасположенности в сильную, цельную личность. 6. Идеалы, однако, не появится из воздуха и не представляют собой вымышленных, воображаемых целей, никак не связанных с реальным миром. Для того, чтобы обуздывать бунтующую волю, преодолевать внутренние конфликты и не терять себя как личность несмотря на возможные разочарования и душевный упадок, избранные идеалы, вокруг которых человеку приходится организовать свое поведение, должны корениться в выверенных убеждениях относительно окружающей реальности, а также природы жизни и Вселенной. Таким образом, завершающим организующим фактором является определенная философия жизни, которая в одном случае может быть всего лишь неопределенной совокупностью взглядов на жизнь, полученных от семьи и воспитания, в другом - сознательным отрицанием любой формы идеализма, исповеданием циничного, материалистического, фаталистичного или чувственного эгоизма, в третьем - сознательной ориентацией на определенные религиозные, философские или политические убеждения. Интегрирование личности вокруг определенной идеологии является результатом социального воспитания, опыта и личной решимости, формирующей особый набор психологических идеалов, в значительной степени подпитывающихся за счет традиций и общественной поддержки, но действующих в основном как мощное внутреннее влечение. В случае с религиозной философией оно усиливается за счет убеждения в том, что привходящие духовные силы, посредством которых усиливается врожденная нравственная энергия, доступны для веры и молитвы. Согласно Карлу Штольцу, «большинство людей, страдающих от излечимых психических расстройств, нуждаются в обретении адекватной философии жизни, в выработке животворных убеждений, способных поддержать их в трудную минуту... Мы должны ощущать самоценность жизни, всегда быть уверенными в том, что мы связаны с космической энергией, вовлечены в возможную для нас дружбу с Богом. Религиозные идеалы возвышают нас над грубыми преходящими моментами жизни, над превратностями нашей личной судьбы... создавая основу для мужества и надежды, которая не только помогает переносить жизнь, но и делает ее достойной, плодотворной и спокойной. Религия является объединяющим центром всех сил личности». Нет ничего удивительного в том, что религиозная жизнь и язык нередко несут на себе знаки интегрирования инстинктивных сил личности. Например, в религиозных гимнах, в учениях о Боге-Отце, о любви, в поглощенности верующих вопросами целомудрия и святости брака многое напоминает нам о том, что сексуальные эмоции переориентировались и облагородились в религиозной вере. Предрасположенность к общительности находит свое более высокое выражение в силе религиозной преданности, в осознании ценности товарищества, в сохранении общественных традиций, в убежденности, что дружеская связь с Богом не прерывается. Импульс самосохранения по-своему сказывается на религиозных идеях спасения, убежища в Боге и личного бессмертия. Остается только сказать, что религиозная вера является принципиально человеческой особенностью; она обращена к человеку и воспринимается им величиной сотворенной, имеющей свои специфические потребности; она дает положительный и плодотворный выход его влечениям, которые, в противном случае, обретают опасную тенденцию к саморазрушению. С точки зрения психолога, религия, к сожалению, может формировать и свои опасные тенденции. Чрезмерный акцент на религиозном послушании, пренебрежение личной свободой может сформировать духовно увечных, несостоятельных людей, неспособных к несению всей полноты нравственной ответственности и к какой-нибудь инициативе. Аппеляция к учениям, связанным с идеей вечного осуждения, может породить ложный страх, изматывающий и без того измученные души. Неуравновешенное (и небиблейское) отношение к сексу вместо исцеления может привести к острым духовным конфликтам. Даже чрезмерный акцент на преданности семье может вылиться в фиксацию чувств на отце или матери, что создает помехи для всестороннего развития, необходимого сыну или дочери. Настойчивое стремление следовать какому-либо жесткому нормативу духовного опыта может породить иллюзорное убеждение в необходимости наличия собственной вины как непременного условия божественного прощения. Смысл некоторых популярных гимнов состоит в страстном стремлении вернуться назад к той безопасности, которой был окружен ребенок, и навсегда обрести желанную награду покоя и утешения; такая мечта может породить в слабых людях стремление вернуться к детской зависимости, что в действительности ослабляет характер. Иногда поверхностное, ошибочное представление о молитве может ослабить собственную инициативу и ответственность. Быть может, с психологической и социальной точек зрения нет ничего столь безусловно отрицательного, как плохая религия. Однако это является негативным свидетельством силы религии и не оставляет сомнений в том, что, как сказал один из авторитетов клинической психологии, в своем наилучшем проявлении религия дает единственное полное излечение от невроза (жизни, основанной на страхе), поскольку она наделяет жизнью, сознательно основанной на любви, доверии и вере в конечную и непоколебимую основу нашей безопасности - в любовь Божию. Итак, человек только тогда достигает зрелости, уравновешенности и безопасности, когда он интегрирует все компоненты своей природы (инстинкты, реакцию на окружение и способность к абстрактному мышлению) в организованную личность; если интеграция не удается, возникает противоборство противоположных импульсов, которые или расщепляют психику человека, или создают шаткое равновесие, грозящее взрывом в любую минуту. Процесс самоорганизации идет постепенно и достигает желанной цели только после того, как утихнут бури подросткового периода; этот процесс может быть очень нелегким, будучи связанным с борьбой, самоотречением и страданием. Обычно религиозные люди (включая и пасторов) объясняют свой успех или неудачу силой или слабостью «воли». Исходя из этого, необходимо обстоятельно рассмотреть природу и функцию воли. Однако прежде чем приступить к этому, необходимо описать другую сторону психологического опыта, которая даже более существенна для пастора в деле понимания природы людей и их проблем; речь идет о таинственном и властном царстве «подсознательного», лежащем в основе потока осознанной психической жизни.