В 4 веке до Р. Х. на территорию древнего Междуречья вступили непобедимые фаланги Александра Македонского. После тяжелых переходов по пустыне перед взорами греков предстал Вавилон. "Персы, находившиеся в Вавилоне, не решились выступить против македонян, опасаясь за свою жизнь. Навстречу македонским войскам вышли представители вавилонской знати, жрецы и толпы народа. Александра встречали цветами и радостными криками как освободителя от ненавистного персидского ига. Несмотря на то, что Александр много слышал и читал о замечательной столице вавилонян, он и его приближенные были поражены великолепием этого древнего и прекрасного города. Александр, окрыленный победой над персами, был настолько восхищен Вавилоном, что решил сделать его столицей своего огромного государства" .

Итак, всесильный, молодой, полный планов на будущее Александр решает сделать Вавилон своей столицей, восстановив его былое великолепие. Это подтверждают и античные авторы - Диодор Сицилийский (Историческая библиотека, кн. 17, 112), Юстин, Плутарх, Квинт Курций Руф, написавшие историю об Александре Македонском (см. Квинт Курций Руф, История Александра Македонского с приложением сочинений Диодора, Юстина, Плутарха об Александре. М., 1993).

Казалось, пророчество (см. пункт 10 выводов из пророчеств), говорившее о том, что попытки восстановить город окончатся неудачей, не исполнилось. Но "Бог не человек, чтоб Ему лгать, и не сын человеческий, чтоб Ему изменяться. Он ли скажет, и не сделает? Будет говорить, и не исполнит?" (Числа 23:19). Мечтая начать из Вавилона свое новое победное шествие по миру, Александр находит там свою смерть, окутанную до сих пор тайной. История донесла до нас мельчайшие подробности того, что произошло в те далекие годы: "Александр повелел принести себя в тот самый зал, где некогда, подобно богу Мардуку, в застывшем величии восседал на троне царь Навуходоносор - строитель висячих садов" . Умирающего "Александра перенесли на самое высокое место в городе; он позволил всем воинам лицезреть себя и давал им, плачущим, для поцелуя свою руку. В то время как вокруг него плакали, он не только не проронил ни одной слезы, но и даже не обнаружил никаких признаков скорби, а некоторых, особенно сильно горевавших, утешал, некоторым давал поручения к их родителям - до такой степени дух его был непоколебим не только перед врагом, но и перед самой смертью" (Юстин, кн. 11, 15). 13 июня 323 года до Р. Х. его не стало, а вместе с ним и идеи о возрождении Вавилона. Вот как описывает перемену, которая произошла в Александре Македонском Квинт Курций Руф: "...он приравнивал себя к богам и требовал божественных почестей, верил оракулам, внушавшим ему это, и распалялся несправедливым гневом на отказывавшихся почитать его, как бога" . И, наверное, не случайно, что возомнивший себя богом царь умер в городе, который на протяжении 2000 лет бросал вызов Вечному Богу. А ведь у Александра был шанс прийти к Богу, хотя бы во время своего визита в Иерусалим . Еще недавно он задумывался над земной тщетой, "найдя могилу Кира..., прочитав надпись, Александр велел выбить ее внизу гробницы по-гречески. Вот она: "О, человек, кто бы ты ни был и откуда бы ни пришел (я знаю, что ты придешь!) я, Кир, владевший персидским царством. Не отказывай мне в горсти праха, которая покрывает мое тело". Надпись эта произвела сильное впечатление на Александра: ему представилась и неверность, и шаткость человеческих дел" .

Дорогой читатель, вдумайся в этот отрывок и в судьбу четверых властителей: Навуходоносора, Кира, Ксеркса и Александра Македонского. Первый, приняв Христа своим Богом и Спасителем, умер в зените славы и могущества, прожив долгую жизнь, другие же отвергли Бога, и каков же был их конец? Кир был убит в битве с массагетами, и из его черепа кочевники сделали чашу для вина; Ксеркс был разгромлен греками, провел остаток жизни в нескончаемых припадках гнева и жестокости; Александр умер (по многочисленным версиям - отравлен) в возрасте всего 30 с небольшим лет, начав с блестящих побед, славных деяний и закончив страшными оргиями, подорвавшими его некогда прекрасное здоровье.

Каким путем пойдешь ты, дорогой читатель?