Несмотря на то, что Декалог был упразднен на кресте, девять из Десяти Заповедей вновь обрели силу в Новом Завете и являются обязательными для христиан, тогда как четвертая заповедь таковой не является, и, следовательно, нам не надо ее соблюдать.

В такой аргументации сокрыты две ошибки. Люди нередко полагают, что Ветхий Завет уже утратил свою силу, в то же время Новый Завет воспринимают как актуальный. Многие почти бессознательно стремятся преуменьшить значение Ветхого Завета и рассматривать его как нечто несущественное и полностью вытесненное Новым. Если с этим связывается точка зрения, согласно которой Декалог относится к Ветхому Завету, то таким образом подготавливается почва для рассуждений, которые изложены в приведенном нами возражении. Однако мы уже показали (см. Возражение 5), что Десять Заповедей не относятся к Ветхому Завету и что Новый Завет никоим образом не замещает Ветхий (см. Возражение 1). Если мы четко будем придерживаться той мысли, что и Ветхий и Новый Заветы являются нашими богодухновенными проводниками, приведенное возражение утратит почти всю свою силу.

Утверждается, что Десятисловие было упразднено на кресте, однако мы уже отмечали (Возражения 24 и 25), что сторонники данной точки зрения признают: в девяти из Десяти Заповедей утверждаются вечные нравственные принципы, или законы. Таким образом, они оказываются в курьезной ситуации, заявляя, что можно упразднить вечное. По крайней мере, логика их аргументов именно такова. Вероятно, они не решаются это признать? Тогда зададим такой вопрос: каким образом можно упразднить Закон Божий, не упразднив Десяти Заповедей, из которых он состоит? Ответ может быть только один, и, по-видимому, критик сам это прекрасно понимает, поскольку говорит о повторном утверждении девяти заповедей из десяти. Он стоит перед нелегким выбором: для того чтобы разделаться с заповедью о субботе, ему надо упразднить Декалог, но это приводит к нравственному хаосу, и поэтому ему тотчас необходимо вновь утвердить девять из Десяти Заповедей. Однако такая логика заставляет прийти к совершенно неправдоподобному выводу: вечные нравственные принципы, или законы, сначала были упразднены, а затем (что тоже совершенно невероятно) утверждены заново.

Относительно вечных нравственных законов, лежащих в основе девяти заповедей, надо помнить два положения:

1. По существу они охватывают собой все нравственное поведение в целом;

2. Поскольку они представляют собой вечные нравственные принципы, в них выражается Божья сущность (что всегда утверждали христианские богословы), и они руководят поведением всех существ во Вселенной, имеющих нравственное чувство.

В свете этих бесспорных фактов утверждение о том, что Закон Божий был упразднен на кресте, становится чудовищным и даже кощунственным. Изменилась ли нравственная сущность Бога, когда Христос умер на кресте? Такой вопрос представляется богохульным, однако пока Божья сущность остается неизменной, неизменны и нравственные принципы, которые берут в ней свое начало.

Пока Бог с отвращением воспринимает ложь, воровство, убийство, прелюбодеяние, алчность, поклонение лжебогам и т. д., Вселенная даже в самых отдаленных своих уголках будет управляться нравственными законами, направленными против этих злодеяний. Однако нам говорят, что Декалог был упразднен на кресте, а это значит (если эти слова действительно что-нибудь означают), что исчезли и запреты, содержащиеся в святом законодательстве. Итак, одно из двух: либо заповеди были упразднены, либо они сохранили всю свою силу. Третьего не дано. Надо, например, однозначно решить, была ли упразднена шестая заповедь, запрещающая убийство. И так со всеми остальными.

Стремясь избежать этого ужасного вывода, неизбежно вытекающего из самой логики рассуждений, критик торопливо обращает внимание на теорию последующего введения в силу упраздненных заповедей. Со стороны может показаться, что ничего страшного не случилось, ведь если заповеди вновь обретают свою силу, то нравственный закон по-прежнему продолжает царствовать во Вселенной. Однако не все так просто.

Дело в том, что апостолы, чьи слова цитируются, для того чтобы доказать возобновление девяти заповедей из десяти, написали свои богодухновенные рукописи спустя 20, 30, 40 и более лет после распятия. Этот простой исторический факт приводит к совершенно фантастическому заключению, согласно которому весь мир, а может быть, и вся Вселенная в течение этого периода были свободны от соблюдения великих нравственных законов. Если, например, мы спросим оппонента, считает ли он, что (поскольку с его точки зрения Декалог упразднен) можно убивать, красть, лгать и т. д., он конечно же ответит, что так не считает, и скажет, что Новый Завет вновь утвердил законы, направленные против этих злодеяний. Затем он, наверное, сошлется на отрывок из Послания к Римлянам (Рим. 13:9), где все эти преступления однозначно запрещаются. Но все дело в том, что, согласно общепризнанной точке зрения, апостол Павел написал это послание около 58 года новой эры. Что происходило в период между этой датой и годом распятия?

Однако сторонников теории возобновления заповедей ждет еще одна трудность. Они изо всех сил стараются отыскать в Новом Завете точное повторение всех девяти заповедей, и поэтому обычно обращаются и к словам Христа, записанным в четырех Евангелиях. Но ведь эти слова Христос произнес до Своего распятия! Нельзя говорить о повторном утверждении закона до того, как он был упразднен. Точно так же невозможно сохранить последовательность аргументации, если, с одной стороны, утверждать, что крест отъединил старое от нового (со всем тем, что становится новым в момент воскресения), а с другой - ссылаться на слова Христа, сказанные до распятия как доказательство нового, вновь утвержденного закона.

Однако это еще не все. По сути дела, сторонники данной теории не могут найти в Новом Завете ясного и достаточно подробного повторения второй заповеди. Если мы, протестанты, хотим со всей убедительностью осудить Рим за изображения, которые используются в католических храмах, нам придется обратиться к Декалогу. Странно, что вновь утвержденный закон должен полностью соответствовать любой ситуации, которая сложилась в христианскую эру. Окажется ли наш критик настолько смелым, чтобы заявить, что, излагая вторую заповедь, Бог вдавался в ненужные подробности или что, вдохновляя новозаветных авторов, Он не призвал их к той конкретности, которая была необходима? Оба вывода богохульны, и ни один из них мы не принимаем.

Говоря об одинаковом авторитете Ветхого и Нового Заветов (см. Возражение 1), мы подчеркивали, что новозаветные авторы даже не намекают на то, будто они утверждают какое-то новое законодательство или дают нам новое откровение, упраздняя прежнее откровение во всех областях духовной жизни. Стремясь наглядно проиллюстрировать свои доводы, они приводят много отрывков из Ветхого Завета и порой - из Декалога. Иногда это довольно короткие цитаты, иногда более развернутые. Такой подход как раз и объясняет, почему заповеди не приводятся дословно и не имеют той формы, в которую они облечены в Ветхом Завете. Разве была какая-либо необходимость в дословном цитировании? Новозаветные авторы просто отсылали своих читателей к Писанию, которое в то время представляло собой Ветхий Завет, где и можно было найти более подробное и точное изложение упомянутой апостолами заповеди.

В свете приведенных фактов нет никакого смысла утверждать, что в Новом Завете четвертая заповедь не была возобновлена.

Однако, желая показать, что данное возражение лишено всякого правдоподобия, в заключение отметим, что Новый Завет не обходит стороной и эту заповедь. Более того, на нее он ссылается так же часто, как и на остальные. Обратим внимание на следующие моменты.

1. "Суббота для человека", - возвестил наш Господь (Мк. 2:27). Марк записал эти слова спустя немало лет после распятия, однако он не чувствовал никакой необходимости оговориться и сказать, что суббота предназначалась для человека только до креста. Поскольку Марк ничего подобного не сказал, то какой вывод могли сделать его читатели, обратившись к данному высказыванию Христа? Наверное, решили, что слова нашего Господа по-прежнему имеют силу и суббота сохраняет свое значение. Да, иногда новозаветные авторы ничего не говорили о субботе, однако это было не то молчание, которое имеет в виду наш критик.

2. Матфей в своем Евангелии оставляет слова Христа о том, что определенные вещи можно делать и в субботу (см. Мф.12:12). Но если суббота упразднена на кресте, то Матфей непременно должен был бы тут же пояснить христианам первых веков, которые могли обратиться к его сочинениям в самых дальних уголках мира, что весь спор о делах, допустимых в субботу, и делах, запрещенных в этот день, представляет собой всего лишь небольшой экскурс в историю, поскольку вскоре после этого высказывания Христа суббота была упразднена. Но так как Матфей ничего подобного не сообщил, его читатели вполне естественно могли прийти к выводу, что им надо внимательно следить за тем, чтобы в вопросе о субботе следовать словам Иисуса.

3. Описывая Своим ученикам грядущее разрушение Иерусалима и предупреждая, что им придется бежать при приближении римского войска, Христос добавляет: "Молитесь, чтобы не случилось бегство ваше зимою или в субботу" (Мф. 24:20). Иерусалим был разрушен в 70 году новой эры, и, таким образом, почти 40 лет ученикам предстояло молиться о том, чтобы их бегство не случилось в субботу. Но если суббота на самом деле была упразднена на кресте, то какой смысл во всем этом? Вопрос очень острый, и, пытаясь его как-то нейтрализовать, некоторые заявляют, что по субботам Иерусалимские ворота были закрыты. Однако Христос, для Которого не было никаких тайн в будущем, знал, что в 70 году новой эры иудеи выйдут на сражение с римлянами (см. Иосиф Флавий, Иудейская война, кн. 2, гл.19). Более того, повеление бежать обращено к "находящимся в Иудее" (Мф. 24:16), а Иудея, как известно, не была окружена стенами и воротами. Тем не менее жителям Иудеи надо было молиться о том, чтобы их бегство не совершилось в субботний день. Можно ли привести более ясное свидетельство того, что Христос выделял субботний день среди всех остальных? Читая призыв Христа молиться о том, чтобы бегство не совершилось в субботу, соотнося его со словами о том, что определенная деятельность в субботу все-таки допустима, и, наконец, не забывая, что оба изречения Матфей записал через несколько лет после начала христианской эры, мы не можем не прийти к выводу, что закон о субботе сохраняет для христиан свою обязательность. Матфей не сообщает ничего, что помешало бы нам сделать этот вывод.

Довольно трудно спокойно говорить об этом фантастическом домысле, гласящем, что Декалог был упразднен на кресте, а потом девять его заповедей вновь обрели силу. Быть может, какой-нибудь читатель, для которого безрассудство такой точки зрения несомненно, в недоумении спросит: неужели на самом деле было много протестантских руководителей, которые годами верили в это невероятное учение и учили ему? Нет, не так. Мы уже отмечали, что, согласно традиционной позиции протестантизма, Десятисловие всегда представляет собой обязательное правило для всех людей в любом возрасте, а упразднены были только церемониальные законы. Сторонники упразднения Декалога и его повторного утверждения на какой-то момент забывают об исторически сложившейся позиции протестантов по этому вопросу.

(Относительного одного новозаветного упоминания о субботе, которое якобы поддерживает мысль об ее упразднении на кресте, см. Возражение 29.)