Часть первая. Личные качества Печать


Елена Уайт не была такой угрюмой, как многие себе представляют

Уильям Уайт постоянно дремал на церковных богослужениях. Рассказывают, что однажды Уильяму поручили совершить заключительную молитву. Проповедник, возвысив голос в середине проповеди, воскликнул: "Брат Уайт, разве это не так?" Уильям, услышав сквозь дрему вопрос и решив, что ему дан сигнал к молитве, выбежал к кафедре и быстро произнес слова благословения.

Уилли умудрялся засыпать даже во время выступлений своей матери. Как-то раз в субботу, жарким августовским днем, Елена Уайт проповедовала в церкви Св. Елены, что в Калифорнии. Вдруг она заметила, что по аудитории прокатилась волна еле сдерживаемого смеха. Поскольку ничего смешного ею не было сказано, она внимательно осмотрела все вокруг, желая узнать, что же так забавляет слушателей. Оказалось, что Уильям, по своему обыкновению, дремал. Г-жа Уайт извинилась и с некоторой долей юмора рассказала такую историю. "Когда Уилли был младенцем, я не имела возможности нанять для него сиделку. Поэтому я попросила столяра смастерить для него раскачивающуюся люльку, которая по ширине точно соответствовала бы кафедре Батл-Крикской церкви. Перед началом богослужения я клала туда Уилли и во время проповеди правой ногой качала люльку, чтобы он не проснулся и не помешал служению. Так что не вините Уилли, вините меня. Это я приучила его спать в церкви по... субботам!" Присутствующие дружелюбно рассмеялись, а г-жа Уайт продолжила свою проповедь. Уилли тем временем спал, не обращая внимания ни на мать, ни на смеющуюся аудиторию (Интервью Артура Л. Уайта с Роджером Куном, 1968, август).

Уильям Уайт

Юмор в семье Уайт

Некоторые братья и сестры считают, что у Елены Уайт отсутствовало чувство юмора, но это далеко не так. Дорес Е. Робинсон (впоследствии женившийся на ее старшей внучке) вспоминает, как он впервые обедал с г-жой Уайт, когда в 1890-е годы пришел к ней работать. "Мне едва исполнилось двадцать лет. Я был очень робким молодым человеком и все время размышлял, как же я могу находиться рядом и поддерживать разговор с такой святой женщиной, которая, по моему мнению, говорила только о святых вещах. Мисс Макентерфер (помощница г-жи Уайт и ее медицинская сестра в последние годы жизни), принесла блюдо с зеленью, которую г-жа Уайт заказывала почти постоянно, потому что считала ее полезной для престарелых людей. Мисс Макентерфер поставила тарелку с зеленью перед сестрой Уайт с шутливым замечанием: "Вот ваша лошадиная пища, матушка". Я ужаснулся, ожидая, что сестра Уайт обличит ее за легкомыслие. Но она быстро взглянула на стол и с веселым огоньком в глазах и с легкой усмешкой заметила: "Я не знаю, чем моя лошадиная еда хуже вашего коровьего гороха", имея в виду овощи, выбранные для еды другими обедающими (Письмо Дореса Е. Робинсона Эрнесту Ллойду, 1948, 15 октября).

Сара Макентерфер

Воспоминания Робинсона свидетельствуют, что, по мнению Елены Уайт, и завтрак, и обед должны быть радостным времяпрепровождением. Когда вы "собираетесь вокруг стола отведать Божьи драгоценные дары, - писала она в 1886 году, - сделайте это время радостным. Не демонстрируйте мрачной благопристойности, словно вы стоите перед гробом, но будьте общительны; пусть ваши лица сияют радостью и счастьем. Произносите только бодрые слова" (Письмо 19, 1886).

Собственному совету Елена Уайт обязательно следовала в своей жизни. Ее невестка замечала, что "она могла смеяться от души и была несомненно очень обаятельной" (Этель Мэй Леси Уайт Карроу, Рукопись, 1960, 4 января). Ее старшая внучка, жившая неподалеку от бабушки в течение тридцати трех лет, вспоминала: "Бабушка была всегда жизнерадостной, даже когда она сильно уставала или болела. Она много говорила о "мрачном благочестии". Однажды, читая слова из третьей главы Книги пророка Малахии: "Что пользы, что мы... ходили в печальной одежде пред лицом Господа Саваофа?", она сказала: "Кто велел им ходить в печальной одежде перед Господом? Печаль по причине наших грехов будет глубокой. Но когда мы прощены, мы можем оставить наше бремя у подножия креста и никогда не брать его вновь". Однажды я слышала, как она говорила, что если бы человек оказался в крайне удручающих обстоятельствах и лишился всех земных благ, но все же сохранил надежду на спасение, то этого было бы достаточно, чтобы продолжить петь с утра до вечера" (Молодежный руководитель, 1948, 23 марта; курсив мой. - Дж. Н.). Следовательно, оптимизм г-жи Уайт отражал ее религиозное убеждение. Хотя религия делает некоторых людей мрачными и безрадостными, на Елену Уайт она оказывала совершенно противоположное влияние.

Ее муж также не был обделен чувством юмора. Однажды Джеймс написал Уилли, что, наконец, нашел время принять ванну. Это "первая ванна за двадцать пять дней, и, оказывается, моя кожа может быть такой же белой, чистой и свежей, как кожа ребенка" (Письмо Джеймса Уайта У. К. Уайту, 1876, 19 июля). В другом случае Джеймс расстроился из-за того, что его жена начала шить лоскутные коврики. Втайне он этого очень стеснялся, так как к нему домой постоянно приходили друзья, и он не хотел, чтобы они видели его жену посреди груды старого тряпья. Хотя Джеймс пытался положить конец этому занятию, успеха он не имел. Будучи убежденной в своей правоте, Елена Уайт не видела причины, которая мешала бы ей проводить свободное время за таким полезным занятием, как шитье лоскутных ковриков, тем более что ей это нравилось.

Наконец, Джеймс придумал способ, возымевший наконец действие. Подходя к их дому в Батл-Крике, он начинал петь:

"В вышних небесах, где все есть любовь,

Не будет лоскутных ковриков,

Не будет лоскутных ковриков".

Замысел достиг желаемого результата - Елена перестала шить лоскутные коврики... и принялась за вязание, которым занималась до конца своих дней (Письмо Артура Л. Уайта X. Дж. Томпсону, 1944, 25 мая).

Однако последнее слово все же осталось за Еленой. "Несколько лет тому назад, - писала она, - когда я делала лоскутные коврики, отец имел привычку подходить к дому и петь: "Там не будет лоскутных ковриков". Но потом пришло время, я продала коврики, а на вырученные деньги отвезла его за город полечиться. Я сказала ему, что именно благодаря этим лоскутным коврикам я смогла отвезти его туда, где он поправил свое здоровье" (Рукопись 50, 1902).

Елене Уайт нравились забавные стороны жизни. Ее невестка рассказывает случай, имевший место, когда в 1900 году семья возвращалась из Австралии в Соединенные Штаты. Их корабль остановился в Самоа, но небольшая шлюпка, которую матросы спустили на воду, никак не могла пристать к берегу.

Поскольку на женщинах были длинные платья, туземцы пошли вброд, чтобы доставить их на сушу. "Жители Самоа, - заметила невестка, - были здоровенными ребятами, не привыкшими носить много одежды. Двое мужчин переплели руки, сделав из них сиденье, и перенесли маму Уайт на берег. Они усадили ее на большой камень.

Другой мужчина взял на руки мою четырехмесячную дочь... и раскрыл над ней зонтик, защищая от солнца. Затем подставил мне спину. Я вскарабкалась на него, обхватила его руками и ногами, и мы пошли. Глядя на это зрелище, мама Уайт так сильно рассмеялась, что не могла остановиться, и смеялась до тех пор, пока не свалилась с камня" (Адвентист Ревью, 1983, 7 июля).

Еще немного юмора

Г-жа Уайт не только искренно смеялась над незадачливой ситуацией, в которую попадали другие люди, но могла посмеяться и над собой. Подходящим тому примером был случай, происшедший в 1914 году. Е. Уайт получила по почте от знакомой из Японии теплый жилет, называвшийся "обними меня покрепче". Ее личный секретарь рассказывает, что "она попыталась надеть его, но края жилета закрывали только бока, оставив тело открытым. Елена Уайт велела передать сестре Де Винней, что признательна за подарок, а также то, что она гораздо крупнее, чем думают некоторые" (Письмо Дореса Е. Робинсона У. К. Уайту, 1914, 3 ноября).

Иногда она делала оригинальные замечания относительно одежды. Например, она писала: "Когда сестры выполняют работы по дому, они не должны выглядеть как пугала на огороде" (Свидетельства для Церкви, т. 1, с. 464). Она также советовала своим внучкам не одеваться так, словно они идут на похороны, а, увидев одежду, сделанную безвкусно, говорила: "Выглядит так, будто она летала-летала и неожиданно опустилась на людей" (Воспитание детей, с. 414).

Иногда в ее глазах загорался огонек, когда она наблюдала бурлящую вокруг нее жизнь. Я очень люблю рассказывать о браке Даниила Т. Бордо. Случилось это в 1861 году, когда Даниилу исполнилось двадцать пять лет, а г-жа Уайт была всего лишь на восемь лет старше. Джеймс Уайт совершил обряд бракосочетания, а Елена вознесла молитву о благословении на новую супружескую пару.

Поскольку церемония бракосочетания состоялась достаточно поздно, Д. Бордо вынужден был отложить свадебное путешествие на следующий день. Новобрачные заночевали в доме, где справлялась свадьба, и заняли комнату рядом с комнатой супругов Уайт.

Около девяти часов вечера Елена пошла в свою комнату, чтобы лечь спать. В коридоре она увидела жениха, нервно расхаживавшего перед его закрытой спальней. Мигом поняв ситуацию, г-жа Уайт посоветовала жениху: "Даниил, в твоей комнате на постели лежит перепуганная молодая женщина, она оцепенела от страха. Успокойся, иди к ней немедля, прояви к ней любовь, утешь ее. Нежно, чутко, с любовью отнесись к ней. Это пойдет ей на пользу". Затем Елена добавила с легкой улыбкой: "И тебе, Даниил, это тоже пойдет на пользу!" (Адвентистское наследие, 1990, лето).

У вновь испеченного супруга были причины нервничать. Позднее его жена вспоминала: "Когда он вошел в комнату, я, одетая в зимнее длинное нательное белье, лежала лицом к стене; так продолжалось шесть месяцев" (там же). Впоследствии ситуация для Даниила изменилась к лучшему, поскольку, в конце концов, от этого брака родилось двое детей. Мы считаем, что совместный жизненный опыт пошел им на пользу.

Если Елена Уайт улыбалась в тот вечер после свадьбы Бордо, мы можем лишь гадать, что она думала июньским вечером в 1895 году, когда Уилли женился на Этель Мэй Леси. По словам невесты, бракосочетание состоялось, когда они путешествовали по острову Тасмания, что около Австралии. Новобрачные в первый вечер разделяли купе поезда с г-жой Уайт. Как рассказывает сама Мэй: "Мама Уайт легла спать на одном сиденье, я устроилась на другом, а брат Уайт спал на полу" (Этель Мэй Леси Уайт Карроу. Интервью, взятое Джеймсом Никсом, 1967, 11 июня).

Г-жа Уайт любила рассказывать одну историю: о том, как она встретилась с неверующим человеком в поезде в Калифорнии. Человек этот был явно настроен против религии. Он ходил по вагону от одного пассажира к другому и высмеивал христианство, "представляя его в таком свете, чтобы вызвать у слушателей смех. Люди были не в силах противостоять его насмешкам, поэтому начинали отступать. Тогда он торжествовал, и так случалось всякий раз. Наконец, он подошел и сел рядом со мной. Он увидел у меня в руках Библию и начал нападать на меня так же, как и на прочих пассажиров. Люди внимательно слушали и смотрели на меня, ожидая, что я скажу, а он говорил, говорил и говорил до тех пор, пока я не решила, что его словарный запас иссяк".

В этот момент Елена Уайт пошла в наступление. "Я могла, - рассказывала она, - заставить слушать всех, находящихся в вагоне. Я так и сделала". На доводы оппонента она приводила возражение за возражением, пока "наконец, он не стал запинаться, что-то невнятно бормотать. Замолчав, он вернулся на свое сиденье и больше не произнес ни слова. А потом в вагоне поднялся шум сильнее прежнего. Люди смеялись над ним и говорили, что женщина заставила его замолчать, но атеист не произносил ни слова, а вскоре вообще покинул вагон" (Рукопись 86,1891; курсив мой. - Дж. Н.).

Елена Уайт не только любила рассказывать забавные истории, но была очень остроумной. Об этом, например, свидетельствует ее ответ одному члену Церкви по поводу сплетен. "Сестра Уайт, - обратился к ней этот брат, - моя соседка постоянно сплетничает о других людях. Я не знаю, как остановить ее. Я все время говорю ей, что не хочу слушать такие разговоры, но она продолжает обливать грязью окружающих. Как мне остановить ее?" Г-жа Уайт подумала секунду-другую, а затем сказала с улыбкой: "Ну, если вы никак не можете ее остановить, начинайте петь "Слава Тебе, Господи, слава Тебе"" (Элла Уайт Робинсон. Интервью, взятое Джеймсом Никсом, 1967, 25 июля).

Встреча г-жи Уайт с врачом-стоматологом, который в 1893 году удалил ей последние восемь зубов, также иллюстрирует ее остроумие. Она знала, что зубы будут удалены без анестезии, поскольку сама была против "воздействия одурманивающих лекарств, после которого человек с трудом приходит в себя". Поэтому накануне ночью она плохо спала, "пройдя во сне через весь процесс удаления зубов" (Рукопись 81, 1893). Приехавшая врач-стоматолог спросила: "Вы не рады видеть меня?" Г-жа Уайт быстро нашлась: "Я очень рада видеть вас как сестру Каро, но мне не совсем приятно встречаться с Каро - стоматологом" (Письмо Зба, 1893). Однажды ей случилось увидеть объявление о предстоящей лекции Майлса Гранта, адвентиста первого дня, который был очень агрессивно настроен по отношению к своим двоюродным сестрам, соблюдавшим седьмой день, и в частности к Елене Уайт. Помещенное на почте объявление, по ее словам, "находилось в весьма подходящем месте-в лапе чучела дикой кошки" (Письмо 21, 1874).

Почему в таком случае она выглядела столь серьезной?

Если Елена Уайт имела здоровое чувство юмора, можете возразить вы, "почему же она выглядит такой серьезной на фотографиях?" Действительно, нет фотографии, на которой бы она улыбалась. Дело том, что до 1880 года фотографирование было медленным, утомительным процессом, требующим хорошей выдержки. Надо было несколько минут сидеть, не двигаясь и не меняя выражения лица. Сами понимаете, улыбаться одной улыбкой в течение десяти минут - дело невозможное. Отсюда этот строгий взгляд. Техника фотографирования со временем усовершенствовалась, но привычка смотреть серьезно в объектив фотоаппарата осталась.

Разумеется, у людей есть и другие причины сомневаться в чувстве юмора Елены Уайт. Не самая последняя из них - тенденция выискивать в ее произведениях самые серьезные высказывания. И, учитывая характер служения г-жи Уайт, мы определенно найдем достаточное количество таких высказываний. Но одностороннее изображение вестницы Божьей только как строгой личности при всей сложности ее характера скорее соответствует ее так называемым последователям, чем самой Елене Уайт.

Елена Уайт не была человеком, постоянно недовольным другими, и понимала, что людям необходимо отдохнуть, сделать передышку, порадоваться чему-то. Например, в 1878 году своей семье, отдыхающей в Колорадо, она желала, чтобы "они веселились и радовались", находясь в горах. Она советовала им максимально использовать все возможности. "Отложите свою работу.. Воспользуйтесь всеми удовольствиями, какие только возможны в этот небольшой отрезок времени".

Обращаясь особым образом к своему мужу-трудоголику, она советовала ему "забыть о всех заботах и снова стать беззаботным мальчишкой". Затем Елена попросила Джеймса помочь двадцатичетырехлетнему Уилли (у которого никогда "не было детства") "стать свободным, как птицы небесные... Сделайте радостными эти несколько дней, когда вы вместе. Гуляйте, ночуйте под открытым небом, ловите рыбу, участвуйте в охоте, отправляйтесь в места, которые вы еще не видели, отдыхайте во время прогулки, наслаждайтесь всем. Тогда вы возвратитесь к своей работе посвежевшими и бодрыми" (Письмо 1, 1878).

Ее беспокоили не сами развлечения, а излишнее увлечение ими, что случается, когда жизнь не имеет определенной задачи и человек не видит своего Божественного предназначения. Например, ссылаясь на игры в мяч, Е. Уайт сказала: "Я не осуждаю простых упражнений и игр с мячом, но при всей своей простоте они могут привести к переутомлению" (Христианский дом, с. 499). С ее точки зрения, не само занятие, а излишняя увлеченность им создает проблемы для многих людей. Того же принципа равновесия г-жа Уайт держалась и в отношении юмора. "Хотя бабушка никогда не была легкомысленной, - рассказывает ее внучка Мэйбл, - она часто смеялась над происшествиями, случавшимися в нашем доме или над обычными, повседневными делами". Елена Уайт оставалась "всегда жизнерадостной", любила приятно провести время, иногда была "остроумной", но никогда не была "безрассудной" (Мэйбл Уайт Уоркмэн. Интервью, взятое Джеймсом Ник-сом, 1967, 6 августа).

Произведения Елены Уайт отображают эти наблюдения. Хотя, с одной стороны, она была против глупых шуток, с другой стороны, она писала, что "искреннее, усердное служение Иисусу рождает радостную религию. Тот, кто идет рядом с Христом, не будет хмурым" (Христианский дом, с. 431). Еще она заметила, что "христиане должны быть самыми жизнерадостными и счастливыми людьми в мире. Их сознание всегда проникнуто мыслью о том, что Бог - это Отец и самый надежный Друг. Однако многие, называющие себя христианами, дают повод неправильно думать о христианской религии. Их лицо мрачно, как туча" (Вести для молодежи, с. 363). О себе вестница Божья писала: "Я решила сделать свою жизнь настолько радостной, насколько это возможно" (Письмо 127, 1903).