Главная Поэзия "Поэзия небес" Константин Михайлович ФОФАНОВ

Константин Михайлович ФОФАНОВ

1862 - 1911 Истина В лохмотьях истина блуждает, Переходя из века в век, И, как заразы, избегает Её, чуждаясь, человек. Её движенья не приветны, Суровы грубые черты. И неприглядны и бесцветны Лохмотья хмурой нищеты. Она бредёт, а с нею рядом, Мишурным блеском залита, Гордяся поступью и взглядом, - Идёт лукавая мечта. Мечта живёт кипучим бредом, Светла, как радужный туман, И человек за нею следом Спешит в ласкающий обман. Но, гордый, он не замечает, Что перед ним, как гений злой, В лохмотьях истина блуждает, И дикой ревностью пылает, И мстит до двери гробовой! 2 января 1880 Из библейских мотивов Второзаконие, кн. 5, гл. 3 Сосуд с целебною водою Иордана Я, братья, вам принёс. Напейтесь из него, - И кроткая душа, восторгом обуянна, Забудет чёрный день злосчастья своего. Напейтесь из него и исцелитесь, братья. Замолкнет стон в груди, замрут в устах проклятья: Я вечный мир принёс! С Сионской высоты принёс я ветвь оливы; Коснитеся её, - Бог чудо совершит. Вы, просветлённые, спокойно-горделивы, Стряхнёте с ваших ног прах мщенья и обид; И будет на земле одно святое братство, - Без гибельных измен, без злого святотатства: Я истину принёс! Я камень вам принёс от древнего Содома, - Пусть он напомнит вам погибель злых людей; Пускай та весть пройдёт от дома и до дома, Что я пришёл карать неправедных судей. Иное я хочу устроить в мире царство, - Без лжи смеющейся, без низкого коварства: Я правду вам принёс! Пред голосом моим преступник побледнеет; И в страхе убежит, безумствуя, тиран; И ветер след его с проклятием завеет. Рассеется в умах бессмысленный туман; Слепцы увидят свет, сияющий повсюду; И станет жизнь тепла ликующему люду: Я волю вам принёс! Март 1880 * * * Я обращаю речь к вам, выброски природы, Бредущие впотьмах на торжище мирском: Над вами ласково синеют небосводы, - Но помните, что в них таится Божий гром. Под вами гладь земли в блистающем уборе, Но жертвы корчатся под вашею пятой; В них есть и гнев в груди и зависть есть во взоре, И вам не избежать расплаты роковой. В расчётах мелочных вы чахнете безлично, Молчанье и грабёж - заветный ваш закон. Суровой правды речь смутит вас непривычно, Как смех безумного на тризне похорон. Вы упитали плоть, а дух не ищет хлеба, От вещих мудрецов бежит преступный взор. Награбленной казной не купите вы неба, Слезами бедняков не смоете позор! Пусть услаждает лесть ваш слух, пускай оравой Глупцы бегут вослед, моля добра от вас; За вами - сатана с улыбкою лукавой, Пред вами - мщенья грозный час! 6 февраля 1881 Таинство любви Господь карающий, Бог грозный Иудеи, Бог в дымной мантии тяжёлых облаков, Бог, шумно мечущий огнистых молний змеи На избранных сынов; Бог созидающий, чтобы разрушить снова Созданье рук Своих, как злой самообман; Бог, славы ищущий у племени людского, Бог-деспот, Бог-тиран! Бог, проносившийся грозою над Сионом, Испепеливший в прах Гоморру и Содом; Бог, улыбавшийся над кесаревым троном И тяготевший над рабом! Бог, проносившийся заразой над пустыней И забывавший грех при сладостных псалмах В душистом сумраке благоговейных скиний На цветоносных алтарях; Бог, крови жаждущий и слушающий речи Слепого демона сквозь райские врата, - Бог, этот грозный Бог неумолимой сечи, Родил смиренного Христа, Святого, кроткого, властительного Сына, Всё возлюбившего бессмертною душой, Кто умер на кресте, Чья мирная кончина Зажглася вечною звездой; Зажглась, чтоб озарять мир мрака и печали И поучать людей смиренью и добру, Чьи чудные персты недужных исцеляли, Едва приблизившись к их смертному одру... И этот мирный Сын властительного Бога Пришёл в мир бедняком, - не царская парча, Не складки пурпура, не бархатная тога Спускались с бледного плеча... О, как блаженно тих, любвеобильно мирен Был Бог, громовый Бог, когда в дыму кадил, Под пение молитв, пройдя ряды кумирен, В ложницу Девы Он вступил. И как была чиста безгрешная Мария В своём счастливом сне на девственном одре, Как улыбалися уста её живые И Богу и заре! Всё в храмине её дышало тишиною, Румяный луч зари струился в полумглу Сквозь занавес окна и алой полосою Ложился на полу; И на ковре её разбросанные ризы Луч солнечный лобзал, скользя по ним змеёй; И шумно под окном на фрески и карнизы Взлетали ласточки весёлою семьёй. Тогда к ней Бог вошёл! Он не тревожил сладкий Прекрасный сон её, исполненный чудес, Он только колыхнул бесчувственные складки Малиновых завес. Он только опахнул стыдливые ланиты, Он только осенил безгрешное чело, - И были новые ей помыслы открыты, И даль грядущего разверзлася светло... Со смутною тоской проснулася Мария, С раздумьем на челе пошла в росистый сад, Где пели хоры птиц, где маслины густые Струили аромат. И солнцу ясному и радостному шуму, Вокруг звучащему, внимала, и порой Невольно думала таинственную думу О райском чудном сне, смутившем ей покой. И плакала она!.. Вдруг голубь белоснежный Внезапно выпорхнул из синей вышины, И закружил над ней, воркуя с лаской нежной, И поняла она пророческие сны. И поняла она, что пышное убранство Природа с этих пор кладёт к её ногам И что под куполом небесного пространства Весь мир, весь Божий мир - её заветный храм. Что только ей кадят душистые растенья, Что только ей - зари волшебный перелив, И в девственной груди разлился вдохновенья Задумчивый прилив... А голубь всё кружил! - То был всё Тот же грозный, Самодержавный Бог, молниеносный Бог! Теперь Он не метал стрелу из выси звёздной, Он не хотел, не мог! Он понял мир земной, погрязший в тьме полночной; Он стал его Отцом, Бессмертный и Благой, Теперь очищенный любовью непорочной И освящённый сном невинности земной!.. 5 сентября 1885 Отче наш Отче наш! Бог, в небесах обитающий, Оку незримый, но зримый сердцами, Всё созидающий, всё разрушающий, Греющий землю живыми лучами. Мы принесли Тебе в жертву бескровную Нашу молитву в часы покаяния, - Дай же, о Боже, нам пищу духовную, Дай нам источник святого желания. В годы сомнения, в годы ненастные Нам изменили мечты неизменные; Мы загасили светильники ясные, Мы расплескали елеи священные. Отче наш. Бог безутешно страдающих, Солнце вселенной! к Тебе мы с молитвою Всех сохрани за любовь погибающих, Всех угнетённых мучительной битвою! Отче наш! Дай нам пути благодатные И отстрани от соблазна лукавого... Да воссияют лучи незакатные Правды небесной и помысла правого! "1889" Две жизни Две жизни есть; одна, как океан безбрежный, Широко разлилась, шумя вокруг меня. Другая, как родник задумчивый и нежный, Течёт в душе моей, струяся и звеня. И в первой суета и зарево сражений, Базаров пёстрый шум; печальный человек В ней ищет мудрости, забот и наслаждений И раболепствует пред ней из века в век. Но, гордая, она рабам своим не внемлет, Сияя красотой божественных лучей, Ничтожные дары с улыбкою приемлет И смертного стремит в загробный мир теней. Иная жизнь во мне: незримая для ока - Она цветёт, полна задумчивой мечты; И отразились в ней, как в зеркале потока, И небо, и земля, и звёзды, и цветы. И эта жизнь растёт в уединенье праздном, И музыка её в тиши слышна звучней, Когда я не смущён кошмаром безобразным, - Ни жертвами борьбы, ни злобою людей. "1891" * * * Ещё те звёзды не погасли, Ещё заря сияет та, Что озарила миру ясли Новорождённого Христа... Тогда, ведомые звездою, Чуждаясь ропота молвы, Благоговейною толпою К Христу стекалися волхвы... Пришли с далёкого Востока, Неся дары с восторгом грёз, - И был от Иродова ока Спасён Властительный Христос!.. Прошли века... И Он, распятый, Но всё по-прежнему живой, Идёт, как истины Глашатай, По нашей пажити мирской; Идёт, по-прежнему обильный Святыней, правдой и добром, И не поборет Ирод сильный Его предательским мечом. "1891" * * * Всё грустно, всё! Наш тихий разговор И сумерки, и лампы одинокой Унылый свет... И твой прекрасный взор, Моя любовь, мой ангел темноокий. Смотри - и там, за сумрачным окном, Заглохший сад, желтея, умирает. И он, как мы, скучает о былом, И он, как мы, весну воспоминает. Всё грустно, всё! Ночных теней приход И робкая звезда на небосводе - Всё тихие мечтания зовёт К забытым снам, к потерянной свободе. Но вечностью земного торжества Не усладишь небесное мгновенье, И нашу грусть не выразят слова: Она души бессмертное стремленье! 1892 * * * На волне колокольного звона К нам плывёт голубая весна И на землю из Божьего лона Сыплет щедрой рукой семена. Проходя по долине, по роще, Ясным солнцем роняет свой взор И лучом отогретые мощи Одевает в зелёный убор. Точно после болезни тяжёлой, Воскресает природа от сна, И дарит всех улыбкой весёлой Золотая, как утро, весна. Ах, когда б до небесного лона Мог найти очарованный путь, - На волне колокольного звона В голубых небесах потонуть!.. 1892 * * * Мне кажется порой, во мне страдает кто-то, Другой - отзывчивый, другой такой же я, И у него всегда, как у меня, забота, И у него любовь к волненьям бытия. Он часто мне даёт ответы на вопросы, Которые меня смущают, как разлад, В котором рои дум, как волны об утёсы, Разбитыми бегут, отпрянувши назад. Но я не раб его, и он не мой властитель, Он только часть меня, я - только часть его. Он страшен и любим, как демон и хранитель, И я в бессилии погас бы без него. В его очах - гроза, в его дыханьи - нега, Он робок, как дитя, и властен, как Творец. Он так же, как и я, он - Альфа и Омега, Он мудрость и любовь! Начало и конец! Май 1894 * * * Чем смертоносней влага в чаше, Тем наслаждение полней, И чем страшней бессилье наше, Тем жажда жизни тяжелей. Наш век больной, - в его безверьи Мы вопли веры узнаём; И, стоя к новому в преддверьи, Влачим, как пытку, день за днём. Горды надломленные крылья, И смел коснеющий язык... И грустно мне, что в дни усилья Наш век бессилием велик. "1896" Два беса Мне не страшен ночью тёмной Бес, явившийся некстати, Что кивает так поспешно С глупой миной у кровати. Это призрак и к тому же Слишком немощный для мира, У него два тёмных рога, Как у древнего сатира. Не его уму лукавить, Не пред ним дрожать в испуге, По всему в нём видно мужа Благодетельной супруги. Я боюсь другого беса: Он не высох в лихорадке, Рожки шляпою прикрыты, Когти спрятаны в перчатки. Он танцует очень ловко, Разговаривает сладко, Но в очах его злодейство, Но душа его - загадка. Легкомысленный и дерзкий, Не бояся громовержца, Он, того гляди, похитит Нечто милое из сердца... "1896" * * * Я хотел бы верить в прозу жизни, В тёмную игру земных побед, Но душа, смутившись, в укоризне Требует на каждый вздох - ответ. Каждый шаг на жизненной дороге, Каждый день, утраченный в борьбе, Как раба, душа в немой тревоге Отвечает совести - рабе. Казнь моя - бесплодные сомненья, Гордая, бессильная тоска. Мимо жизни шума и волненья Мчит меня без пристани река. Нет границ реке быстротекущей, Но и нет простора для мечты; Только сердце жаждет воли пуще, Только горше вопли суеты... "1896" Два гения Их в мире два, они - как братья, Как два родные близнеца, Друг друга заключив в объятья, Живут и мыслят без конца. Один мечтает - сильный духом И гордый пламенным умом. Он преклонился чутким слухом Перед небесным алтарём. Внимая чудному глаголу И райским силам в вышине, Он, как земному произволу, Не хочет покориться мне. Другой - для тайных наслаждений И для лобзаний призван в мир. Его страшит небесный гений; Он - мой палач и мой вампир. Они ведут свой спор старинный, Кому из них торжествовать; Один раскроет свиток длинный, Чтоб всё былое прочитать. Читает гибельные строки, Темнит чело и взоры грусть; Он всё: тоску мою, пороки - Как песни знает наизусть. И всё готов простить за нежный Миг покаянья моего... Другой - холодный и мятежный - Глядит, как демон, на него. Он не прощает, не трепещет, Язвит упрёками в тиши И в дикой злобе рукоплещет Терзанью позднему души. "1896" Ищите новые пути! Стал тесен мир. Его оковы Неумолимы и суровы, - Где ж вечным розам зацвести? Ищите новые пути! Мечты исчерпаны до дна, Иссяк источник вдохновенья, Но близко, близко возрожденье, - Иная жизнь иного сна! Мечты исчерпаны до дна! Но есть любовь, но есть сердца... Велик и вечен храм искусства. Жрецы неведомого чувства К нему нисходят без конца. И есть любовь, и есть сердца! Мы не в пустыне, не одни, Дорог неведомых есть много, Как звёзд на небе, дум у Бога, Как снов в загадочной тени. Мы не в пустыне, не одни!.. 1900 Стансы Мой друг, у нашего порога Стучится бледная нужда. Но ты не бойся, ради Бога, Её, сподвижницы труда. При ней звучнее песнь поэта, И лампа поздняя моя Горит до белого рассвета, Как луч иного бытия. И мир иной перед очами, То мир восторгов и чудес, Где плачут чистыми слезами Во имя правды и небес. То мир, ниспосланный от Бога Для утешенья... И тогда Стучится слава у порога, И плачет бледная нужда! "1900" В дороге Мой голос слаб, мой факел тёмен, Иду неверною ногой. А ночь глуха, а мир огромен, И смотрят звёзды надо мной, Где сеять мне? Какое семя? Кого мне зёрнами питать? Господь! Пошли иное время, Чтобы посеять и пожать. Вокруг безлюдье... Свились тени Глубокой тьмы, как щит врага. Слабеет взор, дрожат колени, Скользит над пропастью нога. О Боже мой, внемли страданьям Души, идущей за Тобой! Не усыпи её молчаньем, Не разбуди её грозой! 1904 Стансы Другу Судьбой холодной и жестокой Ещё вполне несокрушим, Мой милый друг, мой друг далёкий, И я озлоблен и гоним! Бегу, ищу, желаю пристань, И говорю уже себе: "Сожгися мозг и сердце выстынь, Не покорившися судьбе!" И слышу я в ответ, как эхо Моей мятущейся судьбы, - Ответ иронии и смеха, Как молвят вещие гробы: "Ты не уйдёшь от пут жестоких, От клеветы и от могил, Погибнешь в муках одиноких За то, что много возлюбил!.." 13 апреля 1906 Перед зарёй Чего хотим? И что мы ловим, Идя озлобленным путём? Не жизнь ли новую готовим, Не сердце ль новое куём? От родников, где прежде жили, Ушли мы к новым родникам, И прежних дум, и прежней были, И прежних грёз не надо нам! Зарю увидели, и дружно Мы к ней пошли, окрылены. Иные падали недужно, Ещё иные - спасены! Июль 1906 Терпение Коль призван жить, твори и мысли, И беды все переживи, И все страдания исчисли Во имя Бога и любви. Не умирай от испытаний, От тяжких, будничных забот. Есть много светлых заклинаний, Могуч терпения полёт! Терпенье вечности подобно: Оно и так же холодно, Спокойно так же и незлобно, И так же с небом заодно! 12 января 1907 < Назад   Дальше >