Главная Поэзия "Поэзия небес" Максимилиан Александрович ВОЛОШИН

Максимилиан Александрович ВОЛОШИН

1877 - 1932 * * * Я шёл сквозь ночь. И бледной смерти пламя Лизнуло мне лицо и скрылось без следа... Лишь вечность зыблется ритмичными волнами. И с грустью, как во сне, я помню иногда Угасший метеор в пустынях мирозданья, Седой кристалл в сверкающей пыли, Где ангел, проклятый проклятием всезнанья, Живёт меж складками морщинистой земли. 1904 * * * Себя покорно предавая сжечь, Ты в скорбный дол сошла с высот слепою. Нам тёмной было суждено судьбою С тобою на престол мучений лечь. Напрасно обоюдоострый меч, Смиряя плоть, мы клали меж собою: Вкусив от мук, пылали мы борьбою И гасли мы, как пламя пчёльных свеч... Невольник жизни дольней - богомольно Целую край одежд твоих. Мне больно С тобой гореть, ещё больней - уйти. Не мне и не тебе елей разлуки Излечит раны страстного пути: Минутна боль - бессмертна жажда муки! 10 марта 1910 * * * То в виде девочки, то в образе старушки, То грустной, то смеясь - ко мне стучалась ты: То требуя стихов, то ласки, то игрушки И мне даря взамен и нежность, и цветы. То горько плакала, уткнувшись мне в колени, То змейкой тонкою плясала на коврах... Я знаю детских глаз мучительные тени И запах ладана в душистых волосах. Огонь какой мечты в тебе горит бесплодно? Лампада ль тайная? Смиренная свеча ль? Ах, всё великое, земное безысходно... Нет в мире радости светлее, чем печаль! 21 декабря 1911 * * * Так странно, свободно и просто Мне выявлен смысл бытия, И скрытое в семени "я", И тайна цветенья и роста. В растенье и в камне - везде, В горах, в облаках, над горами И в звере, и в синей звезде Я слышу поющее пламя. Август 1912 Под знаком Льва М.В.Сабашниковой Томимый снами, я дремал, Не чуя близкой непогоды; Но грянул гром, и ветр упал, И свет померк, и вздулись воды. И кто-то для моих шагов Провёл невидимые тропы По стогнам буйных городов Объятой пламенем Европы. Уже в петлях скрипела дверь И в стены бил прибой с разбега, И я, как запоздалый зверь, Вошёл последним внутрь ковчега. Август 1914. Дорнах * * * Ангел непогоды пролил огнь и гром, Напоив народы яростным вином. Средь земных безлюдий тишина гудит Грохотом орудий, топотом копыт. Преклоняя ухо вглубь души, внемли, Как вскипает глухо жёлчь и кровь земли. Ноябрь 1914. Дорнах "Из книги "Неопалимая купина "" 8. Пролог Андрею Белому Ты держишь мир в простёртой длани, И ныне сроки истекли... В начальный год Великой Брани Я был восхищен от земли. И на замок небесных сводов Поставлен, слышал, смуты полн, Растущий вопль земных народов, Подобный рёву многих волн. И с высоты недостижимой Низвергся Вестник, оку зримый, Как вихрь сверлящей синевы, Огнём и сумраком повитый, Шестикрылатый и покрытый Очами с ног до головы. И, сводом потрясая звездным, На землю кинул он ключи, Земным приказывая безднам Извергнуть тучи саранчи, Чтоб мир пасти жезлом железным. А на вратах земных пещер Он написал огнём и серой: "Любовь воздай за меру мерой, А злом за зло воздай без мер". И, став как млечный вихрь в эфире, Мне указал Весы: "Смотри, В той чаше - мир; в той чаше - гири: Всё прорастающее в мире Давно завершено внутри". Так был мне внешний мир показан И кладезь внутренний разъят. И, знаньем звёздной тайны связан, Я ввержен был обратно в ад. Один среди враждебных ратей - Не их, не ваш, не свой, ничей - Я - голос внутренних ключей, Я - семя будущих зачатий. 11 октября 1915, Биарриц 10. Над законченной книгой Не ты ли В минуту тоски Швырнул на землю Весы и меч И дал безумным Свободу весить Добро и зло? Не Ты ли Смесил народы Густо и крепко, Заквасил тесто Слезами и кровью И топчешь, грозный, Грозды людские В точиле гнева? Не Ты ли Поэта кинул На стогны мира Быть оком и ухом? Не Ты ли Отнял силу у рук И запретил Сложить обиды В глубокой чаше Земных весов, Но быть назначил Стрелой, указующей Разницу веса? Не Ты ли Неволил сердце Благословить Убийц и жертву, Врага и брата? Не Ты ли Неволил разум Принять свершенье Непостижимых Твоих путей Во всём горенье Противоречий, Несовместимых Для человечьей Стеснённой мысли? Так дай же силу Поверить в мудрость Пролитой крови; Дозволь увидеть Сквозь смерть и время Борьбу народов Как спазму страсти, Извергшей семя Внемирных всходов. 1 декабря 1915. Париж Два демона 1 Я дух механики. Я вещества Во тьме блюду слепые равновесья, Я полюс сфер - небес и поднебесья, Я гений числ. Я счётчик. Я глава. Мне важны формулы, а не слова. Я всюду и нигде. Но кликни - здесь я! В сердцах машин клокочет злоба бесья. Я князь земли! Мне знаки и права! Я друг свобод. Создатель педагогик. Я инженер, теолог, физик, логик. Я призрак истин сплавил в стройный бред. Я в соке конопли. Я в зёрнах мака. Я тот, кто кинул шарики планет В огромную рулетку Зодиака. 1911 На дно миров пловцом спустился я - Мятежный дух, ослушник Вышней воли. Луч радости на семицветность боли Во мне разложен влагой бытия. Во мне звучит всех духов лития, Но семь цветов разъяты в каждой доле Одной симфонии. Не оттого ли Отливами горю я, как змея? Я свят грехом. Я смертью жив. В темнице Свободен я. Бессилием - могуч. Лишённый крыл, в паренье равен птице. Клюй, коршун, печень! Бей, кровавый ключ! Весь хор светил - един в моей цевнице, Как в радуге - един распятый луч. 7 февраля 1915, Париж * * * Плывущий за руном по хлябям диких вод И в землю сеющий драконьи зубы - вскоре Увидит в бороздах не озими, а всход Гигантов борющихся... Горе! 3 февраля 1916 Примечание. Руно (золотое руно) - в греческой мифологии - золотая шкура волшебного барана, за которой аргонавты отправились в Кол- хиду. По требованию царя Колхиды предводитель аргонавтов Ясон засеял поле зубами дракона, и из них восстали сражающиеся воины. Петроград Сергею Эфрону Как злой шаман, гася сознанье Под бубна мерное бряцанье, И опоражнивая дух, Распахивает дверь разрух, - И духи мерзости и блуда Стремглав кидаются на зов, Вопя на сотни голосов, Творя бессмысленные чуда, - И враг что друг, и друг что враг - Меречат и двоятся... - так, Сквозь пустоту державной воли, Когда-то собранной Петром, Вся нежить хлынула в сей дом И на зияющем престоле, Над зыбким мороком болот Бесовский правит хоровод. Народ, безумием объятый, О камни бьётся головой И узы рвёт, как бесноватый... Да не смутится сей игрой Строитель внутреннего Града - Те бесы шумны и быстры: Они вошли в свиное стадо И в бездну ринутся с горы. 9 декабря 1917, Коктебель Демоны глухонемые Мир С Россией кончено... На последях Её мы прогалдели, проболтали, Пролузгали, пропили, проплевали, Замызгали на грязных площадях, Распродали на улицах: не надо ль Кому земли, республик, да свобод, Гражданских прав? И родину народ Сам выволок на гноище, как падаль. О, Господи, разверзни, расточи, Пошли на нас огнь, язвы и бичи, Германцев с запада, монгол с востока, Отдай нас в рабство вновь и навсегда, Чтоб искупить смиренно и глубоко Иудин грех до Страшного Суда! 23 ноября 1917, Коктебель Кто так слеп, как раб Мой, и глух, как вестник Мой, Мною посланный? Исаия 42:19 Они проходят по земле Слепые и глухонемые И чертят знаки огневые В распахивающейся мгле. Собою бездны озаряя, Они не видят ничего, Они творят, не постигая Предназначенья своего. Сквозь дымный сумрак преисподней Они кидают вещий луч... Их судьбы - это лик Господний, Во мраке явленный из туч. 29 декабря 1917 Русь глухонемая Был к Иисусу приведён Родными отрок бесноватый: Со скрежетом и в пене он Валялся, корчами объятый. - Изыди, дух глухонемой! - Сказал Господь. И демон злой Сотряс его и с криком вышел - И отрок понимал и слышал, Был спор учеников о том, Что не был им тот бес покорен. А Он сказал: - Сей род упорен: Молитвой только и постом Его природа одолима. Не тем же ль духом одержима Ты, Русь глухонемая! Бес, Украв твой разум и свободу, Тебя кидает в огнь и в воду, О камни бьёт и гонит в лес. И вот взываем мы: "Прииди..."; А избранный вдали от битв Куёт постами меч молитв И скоро скажет: "Бес. изыди!" 6 января 1918 Неопалимая купина Кто ты, Россия? Мираж? Наважденье? Была ли ты? Есть или нет? Омут... Стремнина... Головокруженье. Бездна... Безумие... Бред... Всё неразумно, необычайно... Взмахи побед и разрух... Мысль замирает пред вещею тайной И ужасается дух. Каждый, коснувшийся дерзкой рукою, Молнией поражён. Карл под Полтавой; ужален Москвою, Падает Наполеон. Помню квадратные спины и плечи Грузных германских солдат. Год... и в Германии русское вече: Красные флаги кипят. Кто там? Французы? Не суйся, товарищ, В русскую водоверть! Не прикасайся до наших пожарищ! Прикосновение - смерть. Реки вздувают безмерные воды, Стынет в равнинах метель; Бродит в точиле, качает народы Русский разымчивый хмель. Мы - заражённые совестью: в каждом Стеньке - святой Серафим, Отданный тем же похмельям и жаждам, Тою же волей томим. Мы погибаем, не умирая, Дух обнажаем до дна... Дивное диво - горит, не сгорая, Неопалимая купина! 28 мая 1919. Коктебель Примечания. Карл под Полтавой... - имеется в виду шведский король Карл XII, потерпевший поражение от русских войск при Полтавской битве (1709). ...в Германии русское вече... - в 1918 году в Германии кратковременно утвердилась власть рабочих. Святой Серафим - монах, обитавший в Саровской пустыне в начале прошлого века; по Волошину - олицетворение нравственной чистоты. Китеж Вся Русь - костёр. Неугасимый пламень Из края в край, из века в век Гудит, ревёт... И трескается камень. И каждый факел - человек. Не сами ль мы, подобно нашим предкам, Пустили пал? А ураган Раздул его, и тонут в дыме едком Леса и сёла огнищан. Ни Сергиев, ни Оптина, ни Саров Народный не уймут костёр: Они уйдут, спасаясь от пожаров, На дно серебряных озёр. Так, отданная на поток татарам, Святая Киевская Русь Ушла с земли, прикрывшись Светлояром... Но от огня не отрекусь. Я сам - огонь. Мятеж в моей природе, Но цепь и грань нужны ему. Не в первый раз, мечтая о свободе, Мы строим новую тюрьму. Да, вне Москвы - вне нашей душной плоти, Вне воли медного Петра - Нам нет дорог: нас водит на болоте Огней бесовская игра. Святая Русь покрыта Русью грешной, И нет в тот град путей, Куда зовёт призывный и нездешний Подводный благовест церквей. Усобицы кромсали Русь ножами. Скупые дети Калиты Неправдами, насильем, правежами Её сбирали лоскуты. В тиши ночей звездяных и морозных, Как лютый крестовик-паук, Москва пряла при Тёмных и при Грозных Свой тесный безысходный круг. Здесь правил всем изветчик и наушник, И был свиреп и строг Московский князь - "постельничий и клюшник У Господа" - помилуй Бог! Гнездо бояр, юродивых, смиренниц - Дворец, тюрьма и монастырь, Где двадцать лет зарезанный младенец Чертил круги, как нетопырь. Ломая кость, вытягивая жилы, Московский строился престол, Когда отродье Кошки и Кобылы Пожарский царствовать привёл. Антихрист-Пётр распаренную глыбу Собрал, стянул и раскачал, Остриг, обрил и, вздёрнувши на дыбу, Наукам книжным обучал. Империя, оставив нору кротью, Высиживалась из яиц Под жаркой коронованною плотью Своих пяти императриц. И стала Русь немецкой, чинной, мерзкой, Штыков сияньем озарён, В смеси кровей Голштинской с Вюртембергской Отстаивался русский трон. И вырвались со свистом из-под трона Клубящиеся пламена - На свет из тьмы, на волю из полона - Стихии, страсти, племена. Анафем церкви одолев оковы, Повоскресали из гробов Мазепы, Разины и Пугачёвы - Страшилища иных веков. Но и теперь, как в дни былых падений, Вся омрачённая, в крови, Осталась ты землёю исступлений - Землёй, взыскующей любви. Они пройдут - расплавленные годы Народных бурь и мятежей: Вчерашний раб, усталый от свободы, Возропщет, требуя цепей. Построит вновь казармы и остроги, Воздвигнет сломанный престол, А сам уйдёт молчать в свои берлоги, Работать на полях, как вол. И, отрезвись от крови и угара, Царёву радуясь бичу, От угольев погасшего пожара Затеплит ярую свечу. Молитесь же, терпите же, примите ж На плечи - крест, на выю - трон. На дне души гудит подводный Китеж - Наш неосуществлённый сон! 1919 Примечания. Китеж-град - город русских народных преданий, скрывшийся под землёй во время нашествия Батыя; на его месте образовалось озеро Светлояр, и только избранные могут слышать иногда звон церквей. Пал - лесной или степной пожар. Сергиев (имеется в виду монастырь) - Троице-Сергиева лавра, знаменитая русская обитель, основанная Сергием Радонежским около 1335 г. Оптина (пустынь) - Введенская-Макариева мужская пустынь в Ка- лужской губернии, основанная, по преданию, бывшим разбойником Оптою (в иночестве Макарий) в XIV в. Саров - Саровская мужская пустынь в Тамбовской губернии, основанная в XVII в. На поток - на расхищение, грабёж. Дети Калиты - Иван I Данилович Калита - князь московский (с 1325), великий князь владимирский (с 1328), сыграл большую роль в объединении русских земель вокруг Москвы; его дети - Симеон, Иван, Андрей. Тёмный - прозвище Василия П Васильевича (1415 - 1462), великого князя московского (с 1425). Изветчик - клеветник. Зарезанный младенец - царевич Дмитрий. Отродье Кошки и Кобылы... - Кобыла Андрей Иванович - боярин времён Ивана Калиты, родоначальник дома Романовых; Кошка Фёдор Андреевич - боярин, младший из пяти сыновей Кобылы. Князь Дмитрий Михайлович Пожарский (1578 - ок. 1641) способствовал воцарению Михаила Фёдоровича (1596 - 1645), первого русского царя из династии Романовых (с 1613). Своих пяти императриц - имеются в виду: Екатерина I (правила в 1725 - 1727), Анна Иоанновна (1730 - 1740), Анна Леопольдовна (1740 - 1741), Елизавета Петровна (1741 - 1761), Екатерина П (1762 - 1796). Пустыня И я был сослан в глубь степей, И я изведал мир огромный В дни страннической и бездомной Пытливой юности моей. От изумрудно-синих взморий, От перламутровых озёр Вели ступени плоскогорий К престолам азиатских гор, Откуда некогда, бушуя, Людские множества текли, Орды и царства образуя Согласно впадинам земли; И, нисходя по склонам горным, Селился первый человек Вдоль по теченьям синих рек, По тонким заводям озёрным, И оставлял на дне степей Меж чернобыльника и чобра Быков обугленные рёбра И камни грубых алтарей. Как незапамятно и строго Звучал из глубины веков Глухой пастуший голос рога И звон верблюжьих бубенцов, Когда, овеянный туманом, Сквозь сон миражей и песков, Я шёл с ленивым караваном К стене непобедимых льдов. Шёл по расплавленным пустыням, По непротоптанным тропам, Под небом исступлённо-синим Вослед пылающим столпам. А по ночам в лучистой дали Распахивался небосклон, Миры цвели и отцветали На звёздном дереве времён, И хоры горних сил хвалили Творца миров из глубины Ветвистых пламеней и лилий Неопалимой купины. 19 ноября 1919, Коктебель Северовосток Да будет благословен приход твой, Бич Бога, Которому я служу, и не мне останавливать тебя. Слова святого Лу - архиепископа Турского, обращённые к Аттиле Расплясались, разгулялись бесы По России вдоль и поперёк. Рвёт и крутит снежные завесы Выстуженный северовосток. Максимилиан Александрович ВОЛОШИН Ветер обнажённых плоскогорий, Ветер тундр, полесий и поморий, Чёрный ветер ледяных равнин, Ветер смут, побоищ и погромов, Медных зорь, багряных окоёмов, Красных туч и пламенных годин. Этот ветер был нам верным другом На распутьях всех лихих дорог: Сотню лет мы шли навстречу вьюгам С юга вдаль - на северовосток. Вейте, вейте, снежные стихии, Заметая древние гроба: В этом ветре вся судьба России - Страшная безумная судьба. В этом ветре гнёт веков свинцовых: Русь Малют, Иванов, Годуновых, Хищников, опричников, стрельцов, Свежевателей живого мяса, Смертогонов, вихря, свистопляса: Быль царей и явь большевиков. Что менялось? Знаки и возглавья. Тот же ураган на всех путях: В комиссарах - дурь самодержавья, Взрывы революции в царях. Вздеть на виску, выбить из подклетья, И швырнуть вперёд через столетья Вопреки законам естества - Тот же хмель и та же трын-трава. Ныне ль, даве ль, всё одно и то же: Волчьи морды, машкеры и рожи, Спёртый дух и одичалый мозг, Сыск и кухня Тайных Канцелярий, Пьяный гик осатанелых тварей, Жгучий свист шпицрутенов и розг, Дикий сон военных поселений, Фаланстер, парадов и равнений, Павлов, Аракчеевых, Петров, Жутких Гатчин, страшных Петербургов, Замыслы неистовых хирургов И размах заплечных мастеров. Сотни лет тупых и зверских пыток, И ещё не весь развёрнут свиток И не замкнут список палачей, Бред разведок, ужас Чрезвычаек - Ни Москва, ни Астрахань, ни Яик - Не видали времени горчей. Бей в лицо и режь нам грудь ножами, Жги войной, усобьем, мятежами - Сотни лет навстречу всем ветрам Мы идём по ледяным пустыням - Не дойдём и в снежной вьюге сгинем, Иль найдём поруганный наш храм, - Нам ли весить замысел Господний? Всё поймём, всё вынесем любя - Жгучий ветр полярной преисподней, Божий Бич! приветствую тебя. 31 июля 1920, Коктебель Примечания. Аттила (ум. в 453 году) - предводитель гуннов; в 451 году вторгся в Галлию, в 452 году опустошил Северную Италию. Русь Малют, Иванов... - Малюта Скуратов (Вольский Григорий Лукьяно- вич, ум. в 1573 году) - ближайший помощник Ивана IV Грозного, руководитель террора опричнины; Иван - Иван ГУ. Машкера (устар.) - маска. Аракчеев Алексей Андреевич (1769 - 1834) - временщик при Павле I и Александре I. Гатчина - город под Петербургом, резиденция Павла I и Александра III. Астрахань. Яик (р. Урал) - центры казаческих восстаний Степана Разина и Емель- яна Пугачёва. Заклинание (От усобиц) Из крови, пролитой в боях, Из праха обращённых в прах, Из мук казнённых поколений, Из душ, крестившихся в крови, Из ненавидящей любви, Из преступлений, исступлений - Возникнет праведная Русь. Я за неё за всю молюсь И верю замыслам предвечным: Её куют ударом мечным, Она мостится на костях, Она светится в ярых битвах, На жгучих строится мощах, В безумных плавится молитвах. 19 июня 1920. Коктебель Готовность Я не сам ли выбрал час рожденья, Век и царство, область и народ, Чтоб пройти сквозь муки и крещенье Совести, огня и вод? Апокалипсическому зверю Ввергнутый в зияющую пасть, Павший глубже, чем возможно пасть, В скрежете и смраде - верю! Верю в правоту верховных сил, Расковавших древние стихии, И из недр обугленной России Говорю: "Ты прав, что так судил!" Надо до алмазного закала Прокалить всю толщу бытия, Если ж дров в плавильной печи мало, Господи, - вот плоть моя! 24 октября 1921, Феодосия На дне преисподней Памяти А.Блока и Н.Гумилёва С каждым днём всё диче и всё глуше Мертвенная цепенеет ночь. Смрадный ветр, как свечи, жизни тушит: Ни позвать, ни крикнуть, ни помочь. Тёмен жребий русского поэта: Неисповедимый рок ведёт Пушкина под дуло пистолета, Достоевского на эшафот. Может быть, такой же жребий выну, Горькая детоубийца - Русь! И на дне твоих подвалов сгину, Иль в кровавой луже поскользнусь, Но твоей Голгофы не покину, От твоих могил не отрекусь. Доконает голод или злоба, Но судьбы не изберу иной: Умирать, так умирать с тобой, И с тобой, как Лазарь, встать из гроба! 12 января 1922, Коктебель Левиафан (Из поэмы "Путями Каина" ) Множество, соединённое в одном лице, именуется Государством - Ст1аз. Таково происхождение Левиафана, или, говоря почтительнее, - этого смертного бога. Гоббс, "Левиафан" Восставшему в гордыне дерзновенной, Лишённому владений и сынов, Простёртому на стогнах городов, На гноище поруганной вселенной, - Мне - Иову - сказал Господь: "Смотри; Вот царь царей - всех тварей завершенье, Левиафан! Тебе разверзну зренье, Чтоб видел ты как вне, так и внутри Частей его согласное строенье И славил правду мудрости Моей". И вот, как материк из бездны пенной, Взмыв Океан, поднялся Зверь зверей - Чудовищный, свирепый, многочленный... В звериных недрах глаз мой различал Тяжёлых жерновов круговращенье, Вихрь лопастей, мерцание зерцал, И беглый огнь, и молний излученье. "Он в день седьмой был Мною сотворён, - Сказал Господь, - Все жизни отправленья В нём дивно согласованы. Лишён Сознания - он весь пищеваренье. И человечество издревле включено В сплетенье жил на древе кровеносном Его хребта, и движет в нём оно Великий жернов сердца. Тусклым, косным Его ты видишь. Рдяною рекой Струится свет, мерцающий в огромных Чувствилищах; а глубже - в безднах тёмных Зияет город вечною тоской. Чтоб в этих недрах, медленных и злобных, Любовь и мысль таинственно воззвать, Я сотворю существ, ему подобных, И дам им власть друг друга пожирать". И видел я, как бездна Океана Извергла в мир голодных спрутов рать: Вскипела хлябь и сделалась багряна. Я ж день рожденья начал проклинать. Я говорил: "Зачем меня сознаньем Ты в этой тьме кромешной озарил, И дух живой вдохнув в меня дыханьем, Дозволил стать рабом бездушных сил, Быть слизью жил, бродилом соков чревных В кишках чудовища?" В раскатах гневных Из бури отвечал Господь: "Кто ты, Чтоб весить мир весами суеты, И смысл хулить Моих предначертаний? Весь прах, вся плоть, посеянные Мной, Не станут ли чистейшим из сияний, Когда любовь растопит мир земной? Сих косных тел алкание и злоба Лишь первый шаг к пожарищам любви. Я Сам сошёл в тебя, как в недра гроба, И Сам огнём томлюсь в твоей крови. Как Я - тебя, так ты взыскуешь землю. Сгорая - жги! Замкнутый в гроб - живи! Таким Мой мир приемлешь ли?" "Приемлю"... 1915 - 1924 Примечание. Гоббс Томас - английский философ (1588 - 1679). "Из поэмы "Россия" " 4 ...Великий Пётр был первый большевик, Замысливший Россию перебросить, Склонениям и нравам вопреки, За сотни лет, к её грядущим далям. Он, как и мы, не знал иных путей, Опричь указа, казни и застенка, К осуществленью правды на земле. Не то мясник, а может быть, ваятель - Не в мраморе, а в мясе высекал Он топором живую Галатею, Кромсал ножом и шваркал лоскуты... ...На всё нужна в России только вера: Мы верили в двуперстие, в царя, И в сон, и в чох, в распластанных лягушек, В матерьялизм и в Интернацьонал. Позитивист ощупывал руками Не вещество, а тень своей мечты; Мы бредили, переломав машины, Об электрификации; среди Стрельбы и голода - о социальном рае И ели человечью колбасу. Политика была для нас раденьем, Наука - духоборчеством, марксизм - Догматикой, партийность - аскетизмом. Вся наша революция была Комком религиозной истерии: В течение пятидесяти лет Мы созерцали бедствия рабочих На Западе с такою остротой, Что приняли стигматы их распятий. Все наши достиженья в том, что мы В бреду и корчах создали вакцину От социальных революций: Запад Переживёт их вновь, и не одну, Но выживет, не расточив культуры. Есть дух Истории - безликий и глухой, Что действует помимо нашей воли, Что направлял топор и мысль Петра, Что вынудил мужицкую Россию За три столетья сделать перегон От берегов Ливонских до Аляски. И тот же дух ведёт большевиков Исконными российскими путями. Грядущее - извечный сон корней: Во время революций водоверти Со дна времён взмывают древний ил И новизны рыгают стариною. Мы не вольны в наследии отцов, И вопреки бичам идеологий Колёса вязнут в старой колее: Неверы очищают православье Гоненьями и вскрытием мощей. Большевики отстраивают зданья На цоколях снесенного Кремля, Социалисты разлагают рати, Чтоб год спустя опять собрать в кулак. И белые, и красные Россию Плечом к плечу взрывают, как волы, - В одном ярме - сохой междоусобья, И вновь Москва сшивает лоскуты Удельных царств, чтоб утвердить единство. Истории потребен сгусток воль: Партийность и программы - безразличны. В России революция была Исконнейшим из прав самодержавья. (Как ныне - в свой черёд - утверждено Самодержавье правом революций.) Крижанич жаловался до Петра: "Великое народное несчастье Есть неуверенность во власти: мы Ни в чём не знаем меры да средины, Всё по краям да пропасти блуждаем. И нет нигде такого безнарядья, И власти нету более крутой..." Мы углубили рознь противоречий За двести лет, что прожили с Петра: При добродушье русского народа, При сказочном терпенье мужика - Никто не делал более кровавой И страшной революции, чем мы. При всём упорстве Сергиевой веры И Серафимовых молитв - никто С таксой хулой не потрошил святыни, Так страшно не кощунствовал, как мы. При русских грамотах на благородство, Как Пушкин, Тютчев, Герцен, Соловьёв, Мы шли путём не их, а Смердякова - Через Азефа, через Брестский мир. В России нет сыновнего преемства И нет ответственности за отцов. Мы нерадивы, мы нечистоплотны, Невежественны и ущемлены. На дне души мы презираем Запад, Но мы оттуда в поисках богов Выкрадываем Гегелей и Марксов, Чтоб, взгромоздив на варварский Олимп, Курить в их честь стираксою и серой И головы рубить родным богам, А год спустя - заморского болвана Тащить к реке, привязанным к хвосту. Зато в нас есть бродило духа - совесть. А наш великий покаянный дар, Оплавивший Толстых и Достоевских И Иоанна Грозного... В нас нет Достоинства простого гражданина, Но каждый, кто перекипел в котле Российской государственности, рядом С любым из европейцев - человек. У нас в душе некошеные степи. Вся наша непашь буйно заросла Разрыв-травой, быльём да своевольем. Размахом мысли, дерзостью ума, Паденьями и взлетами Бакунин Наш истый лик отобразил вполне. В анархии - всё творчество России: Европа шла культурою огня, А мы в себе несём культуру взрыва. Огню нужны машины, города, И фабрики, и доменные печи, А взрыву, чтоб не распылить себя, - Стальной нарез и маточник орудий. Отсюда - тяж советских обручей И тугоплавкость колб самодержавья. Бакунину потребен Николай, Как Пётр - стрельцу, как Аввакуму - Никон. Поэтому так непомерна Русь И в своеволье и в самодержавье. И в мире нет истории страшней, Безумней, чем история России. И этой ночью с напруженных плеч Глухого Киммерийского вулкана Я вижу изневоленную Русь В волокнах расходящегося дыма, Просвеченную заревом лампад, Молитвами горящих о России... И чувствую безмерную вину Всея Руси - пред всеми и пред каждым. 1924 Примечания. Крижанич Юрий (ок. 1618 - 1683) - писатель, учёный, общественный деятель, хорват по национальности; в России жил в 1659 - 1676 годах. Брестский мир Волошин считал актом предательства по отношению к союзникам России в войне с Герма- нией. Стиракса - ароматическая смола. < Назад   Дальше >