Главная Поэзия "Поэзия небес" Николай Степанович ГУМИЛЁВ

Николай Степанович ГУМИЛЁВ

1886 - 1921 Христос Он идёт путём жемчужным По садам береговым. Люди заняты ненужным, Люди заняты земным. "Здравствуй, пастырь! Рыбарь, здравствуй! Вас зову Я навсегда, Чтоб блюсти иную паству И иные невода. Лучше ль рыбы или овцы Человеческой души? Вы, небесные торговцы, Не считайте барыши. Ведь не домик в Галилее Вам награда за труды. - Светлый рай, что розовее Самой розовой звезды.. Солнце близится к притину, Слышно веянье конца, Но отрадно будет Сыну В Доме Нежного Отца". Не, томит, не мучит выбор, Что пленительней чудес?! И идут пастух и рыбарь За Искателем Небес. "1910" Вечное Я в коридоре дней сомкнутых, Где даже небо - тяжкий гнёт, Смотрю в века, живу в минутах, Но жду Субботы из Суббот; Конца тревогам и удачам, Слепым блужданиям души... О день, когда я буду зрячим И странно знающим, спеши! Я душу обрету иную, Всё, что дразнило, уловя. Благословлю я золотую Дорогу к солнцу от червя. И Тот, Кто шёл со мною рядом В громах и кроткой тишине, Кто был жесток к моим усладам И ясно милостив к вине; Учил молчать, учил бороться, Всей древней мудрости земли, - Положит посох, обернётся И скажет просто: "Мы пришли". "1912" Потомки Каина Сонет. Он не солгал нам, дух печально-строгий, Принявший имя утренней звезды,, Когда сказал: "Не бойтесь вышней мзды, Вкусите плод и будете как боги". Для юношей открылись все дороги, Для старцев - все запретные труды, Для девушек - янтарные плоды И белые, как снег, единороги. Но почему мы клонимся без сил, Нам кажется, что Кто-то нас забыл, Нам ясен ужас древнего соблазна, Когда случайно чья-нибудь рука Две жёрдочки, две травки, два древка Соединит на миг крестообразно? Орёл Орёл летел всё выше и вперёд К Престолу Сил сквозь звёздные преддверья. И был прекрасен царственный полёт, И лоснились коричневые перья. Где жил он прежде? Может быть, в плену, В оковах королевского зверинца, Кричал, встречая девушку-весну, Влюблённую в задумчивого принца. Иль, может быть, в берлоге колдуна, Когда глядел он в узкое оконце, Его зачаровала вышина И властно превратила сердце в солнце. Не всё ль равно? Играя и маня, Лазурное вскрывалось совершенство, И он летел три ночи и три дня И умер, задохнувшись от блаженства. Он умер, да! Но он не мог упасть, Войдя в круги планетного движенья, Бездонная внизу зияла пасть, Но были слабы силы притяженья. Лучами был пронизан небосвод, Божественно-холодными лучами, Не зная тленья, он летел вперёд, Смотрел на звёзды мёртвыми очами. Не раз в бездонность рушились миры, Не раз труба архангела трубила, Но не была добычей для игры Его великолепная могила. Ворота рая Не семью печатями алмазными В Божий рай замкнулся вечный вход, Он не манит блеском и соблазнами И его не ведает народ. Это дверь в стене давно заброшенной, Камни, мох, и больше ничего, Возле нищий, словно гость непрошеный, И ключи у пояса его. Мимо едут рыцари и латники, Трубный бой, бряцанье серебра, И никто не взглянет на привратника, Светлого апостола Петра. Все мечтают: "Там, у Гроба Божия, Двери рая вскроются для нас, На горе Фаворе, у подножия Прозвенит обетованный час". Так проходит медленное чудище, Завывая, трубит звонкий рог, И апостол Пётр в дырявом рубище, Словно нищий, бледен и убог. Солнце духа Как могли мы прежде жить в покое И не ждать ни радостей, ни бед, Не мечтать об огнезарном бое, О рокочущей трубе побед. Как могли мы... но ещё не поздно, Солнце духа наклонилось к нам, Солнце духа благостно и грозно Разлилось по нашим небесам. Расцветает дух, как роза мая, Как огонь, он разрывает тьму, Тело, ничего не понимая, Слепо повинуется ему. В дикой прелести степных раздолий, В тихом таинстве лесной глуши Ничего нет трудного для воли И мучительного для души. Чувствую, что скоро осень будет, Солнечные кончатся труды И от древа духа снимут люди Золотые, зрелые плоды. * * * Я не прожил, я протомился Половину жизни земной, И, Господь, вот Ты мне явился Невозможной такой мечтой. Вижу свет на горе Фаворе И безумно тоскую я, Что взлюбил и сушу и море, Весь дремучий сон бытия; Что моя молодая сила Не смирилась перед Твоей, Что так больно сердце томила Красота Твоих дочерей. Но любовь разве цветик алый, Чтобы ей лишь мгновенье жить, Но любовь разве пламень малый, Что её легко погасить? С этой тихой и грустной думой Как-нибудь я жизнь дотяну, А о будущей Ты подумай, Я и так погубил одну. Евангелическая церковь Тот дом был красная, слепая, Остроконечная стена, И только наверху, сверкая, Два узких виделись окна. Я дверь толкнул. Мне ясно было, - Здесь не откажут пришлецу, Так может мёртвый лечь в могилу, Так может сын войти к отцу. Дрожал вверху под самым сводом Неясный остов корабля, Который плыл по бурным водам С надёжным кормчим у руля. А снизу шум взносился многий, То пела за скамьёй скамья, И был пред ними некто строгий, Читавший книгу Бытия. И в тот же самый миг безмерность Мне в грудь плеснула, как волна, И понял я, что достоверность Теперь навек обретена. Когда я вышел, увидали Мои глаза, что мир стал нем, Предметы мира убегали, Их будто не было совсем. И только на заре слепящей, Где небом кончилась земля, Призывно реял уходящий Флаг неземного корабля. "1919 < Назад   Дальше >