Свобода во Христе - христианский проект

Четверг, 28 марта 2024
Главная Библиотека адвентиста Ответы нашим критикам. До Моисея Десяти Заповедей не существовало
До Моисея Десяти Заповедей не существовало PDF Печать Email

 

До Моисея Десяти Заповедей не существовало.

Обычный читатель, наверное, заметит, что, поскольку мы живем после Моисея, закон имеет к нам непосредственное отношение, и поэтому нас не интересует, когда именно он был дан. Это очень верное соображение, и на нем можно было бы закончить разговор, если бы наши критики не противопоставляли ему упомянутое возражение, аргументируя свои доводы весьма правдоподобно. Допустив, что до Моисея мир мог столетиями существовать без Декалога, мы уже наполовину окажемся готовыми к тому, чтобы признать и следующее возражение, согласно которому закон был упразднен на кресте. В конце концов, если такие благочестивые мужи, как Енох и Авраам, не нуждались в заповедях, то почему в них должны нуждаться христиане?

Таким образом, учитывая хитроумные выводы, которые нам преподносят, необходимо уделить определенное внимание утверждению, согласно которому до Моисея Декалога не существовало.

По сути, такое утверждение выглядит невероятно. Закон Божий, например, повелевает человеку не создавать кумиров, не упоминать Божьего имени всуе, не убивать, не красть и не совершать прелюбодеяния. Можем ли мы поверить, что до Моисея не было таких предписаний? Есть вещи, в которые просто невозможно поверить, и в данном случае ситуация именно такая.

Кроме того, нет ни одной религии, которая бы так считала. Нигде основные направления христианской Церкви не находят такого согласия, как в утверждении, что Декалог

имел силу от начала мира (см. ниже цитаты из церковных символов о Законе Божьем).

Суть рассматриваемого нами возражения сводится к тому, что те, кто совершал преступления до Моисея, якобы не могут считаться нарушителями Закона, потому что в ту пору его просто не было. Логика рассуждения такова: "Ангелы согрешили" (2 Петр. 2:4), однако они не нарушили Синайского законодательства, поскольку оно было дано через несколько тысяч лет после их падения, и в любом случае они не были ему подзаконны; Адам "согрешил" задолго до того, как этот Закон был дан (см. Рим. 5:12-14); Каин "согрешил" (Быт. 4:7); жители Содома были "весьма грешны" (Быт. 13:13) и раздражали Господа "делами беззаконными" (2 Петр. 2:8). Нет сомнений, что никто из них не мог нарушить "закона", который был дан только во времена Моисея.

Однако из этого вовсе не следует, что если Десять Заповедей не были возвещены или написаны до Синая, то они и не существовали. Аналогия с человеческими законами показывает, сколь неоправданным является такой вывод. В течение многих веков в Англии действовало то, что теперь известно под именем "общего закона" и что является неотъемлемой частью всей английской, а позднее и американской юриспруденции. Тем не менее этот закон кодифицировался и записывался лишь постепенно. Веками многие положения этого закона передавались от одного поколения другому с минимальными письменными отсылками или вообще без таковых, и даже неученые мелкие землевладельцы нередко обнаруживали удивительное знание своих основных прав, провозглашавшихся этим законом. Во всей английской истории не существовало такого момента, когда общий закон целиком и полностью был бы записан в какую-нибудь книгу и провозглашен королем как закон страны. Однако, если бы такой момент и был, что бы мы подумали о человеке, который, глядя на прошлые события, заявил, что преступники, когда-то тревожившие Англию, никогда не нарушали этого закона, потому что совершали свои преступления задолго до его введения? Разве существовал какой-нибудь другой закон, который эти преступники нарушили в ту пору, когда Англия еще не приняла письменного законодательства для всех своих граждан?

История учит, что, для того чтобы иметь силу, закону вовсе не обязательно дожидаться, когда его формально возвестят или запишут в какую-нибудь книгу.

Так же обстоят дела и с Божьими нравственными законами, предназначенными для человека. Адам и Ева были сотворены совершенными и служили Богу от всего сердца. Таким образом, мы с полным основанием можем заключить, что Закон Божий был написан в их сердцах. Кроме того, Бог Сам разговаривал с ними. В течение всей своей жизни, которая длилась около тысячи лет, они имели возможность передавать другим полученные ими Божественные наставления. Ни они, ни их дети не нуждались в законодательстве, написанном на пергаменте или камне. Павел правильно замечает, что "закон положен не для праведника", имея в виду закон в его обычном понимании как формально возвещенный и должным образом записанный свод законоположений.

После греха, совершенного Адамом, нравы людей стали быстро портиться, о чем и говорит Павел (см. Рим.1). Могли ли они оправдать свои злые поступки на том основании, что им неизвестен закон, который они нарушили? Нет, не могли. Павел ясно говорит, что "они безответны" (Рим. 1:20). Однако разве могли бы они быть "безответными", если бы не имели хоть какого-то знания святых Божьих требований и закона? Наша ответственность за грехи соразмерна нашему знанию (см. Ин. 15:22). Павел расширяет эту тему, поясняя, что, когда "язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их" (Рим. 2:14,15).

С нашей точки зрения, из всего этого можно сделать только один обоснованный вывод: несмотря на то, что люди довольно рано отпали от Бога, знание о Нем не стерлось из их памяти и, равным образом, не стерся и Закон Божий, изначально начертанный в сердцах прародителей. Несмотря на то, что лучи совести становились тусклыми, ее тревожный свет время от времени озарял смутные небесные письмена, начертанные в сердце. В Пересмотренном стандартном переводе этот отрывок выглядит так: "Они показывают, что требования закона написаны в их сердцах, о чем и совесть их свидетельствует, а противоречивые мысли обвиняют или, быть может, оправдывают их в день, когда, согласно моему благовествованию, Бог судит тайны человеческие Христом Иисусом".

Если мы станем утверждать, что до Моисея люди не были достаточно знакомы с Законом Божьим и, следовательно, не могли понять нравственный смысл своих поступков, то тогда нам останется заявить, что Бог поступил несправедливо, уничтожив грешников. Для того чтобы выбраться из этого затруднительного положения, нашему критику остается только признать, что если люди, жившие до Моисея, ничего и не знали о Десятисловии, то они все равно имели какое-то представление о некоторых вечных, нравственных небесных принципах. Для того чтобы такая аргументация имела какую-нибудь силу, необходимо, чтобы она исходила из предположения, согласно которому упомянутые вечные, нравственные принципы (так и не определенные нашим критиком) отличаются от Декалога. Только в таком случае можно утверждать, что он не был вечным.

Однако разве можно назвать какие-нибудь нравственные принципы, которые были бы более вечными? И разве можно считать Бога справедливым, если он осудил древних за те поступки, которые мы можем назвать греховными только потому, что они не согласовывались с законом, в ту пору еще не вступившим в силу? Более того, если все прегрешения дьявола и людей можно оценить и осудить в контексте Десяти Заповедей, то разве возникает необходимость обращаться к каким-то совершенно неопределенным, неявным нравственным принципам, чтобы понять истоки бунта, поднятого теми, кто жил так давно?

Но можно ли словами Закона Божьего осудить их поступки как греховные? Да, можно. Библия говорит, что сатана "был человекоубийца от начала" и что, кроме того, он - "лжец" (Ин. 8:44). Итак, Декалог имеет прямое отношение к его поступкам. Кроме того, сатана пытался занять место Бога, а это является нарушением первой заповеди. По всей вероятности, Адам и Ева сильно жаждали запретного плода, ибо в противном случае они не тянулись бы к нему, когда Бог ясно сказал, что он им не принадлежит. Они так сильно его желали, что совершили кражу. Закон предостерегает против таких злодеяний. Каин убил своего брата, - его можно было бы осудить на основании шестой заповеди. Жители Содома были известны своей похотливостью. Христос показал, что седьмая заповедь предостерегает против нечистых помыслов и действий, а содомляне были виновны и в том, и в другом.

Однако несмотря на всю убедительность процесса дедукции, нам не надо прибегать только к нему, чтобы прийти к выводу: Десятисловие действовало до Синая. Библейские авторы много говорят о грехе и грешниках. Как они определяют грех? Иоанн говорит, что "грех есть беззаконие" (1 Ин. 3:4), а Павел отмечает, что "где нет закона, нет и преступления", "ибо законом познается грех" (Рим. 4:15; 3:20). У нас нет никаких сомнений относительно того, что именно предполагает закон, потому что Павел добавляет: "Но я не иначе узнал грех, как посредством закона. Ибо я не понимал бы и пожелания, если бы закон не говорил: "не пожелай"" (Рим.7:7). Но какой закон говорит: "Не пожелай"? Закон Десяти Заповедей.

Когда Иаков говорил о тех, кто "грех делает и перед законом оказывается преступниками", он тоже не оставлял никакого сомнения относительно того, какой закон он имеет в виду. Это закон, который говорит: "Не прелюбодействуй" и: "Не убей" (Иак. 2:9-11).

Есть люди, которые говорят, что грех - это пренебрежение каким-то законом, но необязательно так называемым нравственным законом, или Декалогом. Однако Павел и Иаков говорят о другом. Вряд ли они могли бы еще яснее выразить, что нарушение некоего закона - грех и что этот закон - закон Десяти Заповедей.

Кроме того, наши критики забывают нам сказать, какой закон имеет в виду Иоанн (1 Ин. 3:4), если допустить, что речь идет не о Законе Божьем. Они сами этого не знают, потому что Библия не говорит о "каком-то законе", который в нравственном отношении был бы обязательным для всех людей и в то же время отличался бы от Декалога. Наши критики, как и мы сами, опираются на библейские откровения, и то же самое было верно по отношению к тем, кто жил во времена Иоанна. Кажется совершенно невероятным, что, определяя грех (это ужасное действие, которое лишает людей доступа к небу) как "беззаконие", Иоанн смог бы умолчать о том, какой закон он имеет в виду, если бы на самом деле речь шла о каком-то ином законе, а не о том, который имели в виду Павел и Иаков, когда писали о грехе! Сам факт, что Иоанн никак не поясняет, о каком законе идет речь, является неоспоримым доказательством в пользу того, что он имеет в виду закон, который его читатели, уже успевшие познакомиться с посланиями Павла и Иакова, понимали просто как "закон", то есть Декалог.

Те, кто стремится доказать, что до Синая он не был известен, любят использовать следующее высказывание Моисея: "Не с отцами нашими поставил Господь завет сей, но с нами, которые здесь сегодня все живы" (Втор. 5:3).

Логика их рассуждений такова: Бог возвещает, что Десять Заповедей - это Его завет; в данном случае Моисей говорит об этом завете и провозглашает, что до Синая он не был заключен с "отцами"; следовательно, до этого

времени Декалог не действовал и, по сути дела, был неизвестен.

Придя к такому выводу, мы станем придерживаться довольно странных убеждений. В предыдущей главе, упоминая об этом завете, Моисей предостерегает Израиль: "Берегитесь, чтобы не забыть вам завета Господа, Бога вашего, который Он поставил с вами, и чтобы не делать себе кумиров, изображающих что-либо, как повелел тебе Господь, Бог твой" (Втор. 4:23). Можем ли мы заключить, что до Синая никто из детей Божьих не знал, что кумиров делать нельзя? Вряд ли мы поверим любому, кто ответит утвердительно. В то же время запрет на изображение кумиров представляет собой вторую заповедь из десяти, и, следовательно, те, кто жил до Синая, скорее всего, знали о них. Это единственный вывод, к которому мы можем прийти.

Но о чем же в таком случае Моисей говорит в отрывке 5:3? На наш взгляд, самое простое объяснение заключается в том, что собравшихся у Синая израильтян он воспринимает как только что родившийся богоизбранный народ, о котором Бог дал обетование Аврааму, сказав, что от него произойдет великий народ. Устами Моисея Бог сказал израильтянам, что если они будут послушны Его завету, то станут "царством священников и народом святым" (Исх.19:6). Если говорить в буквальном смысле, то до Синая не было возможности заключить завет с "народом", или "царством" иудеев. Кроме того, до Синая формально Декалог еще не был возвещен. Ранее "отцы" никогда не слышали, чтобы Бог возвестил им закон так, как Израилю. Именно возвещенный закон и стал основой завета. Таким образом завет, заключенный с Израилем на Синае, по сути дела, никогда прежде не существовал.

Стремясь пояснить этот текст, комментаторы расходятся во мнениях. Адам Кларк (Clarke), например, прибегает к вводным словам, и у него данный отрывок выглядит так: "Не [только] с отцами нашими поставил Господь завет сей, но [также] с нами".

Джемисон (Jamieson), Фоссе (Fausset) и Браун (Brown) отмечают: "Речь идет о том, что "не с отцами нашими" только, но также и "с нами", если предположить, что речь идет о "завете" благодати; или вообще "не с отцами нашими", если имеется в виду конкретное утверждение завета на Синае; закон не был им дан так, как нам, и завет не был утвержден в присутствии всего народа и с торжественным одобрением. Наконец, можно предположить, что фраза "не с отцами нашими" подразумевает - не с теми, кто вследствие своего мятежа умер в пустыне и кому Бог не дал награды, обещанной только верным, но "с нами", единственными кто, строго говоря, насладится благами этого завета, вступив в обладание обетованной землей". (См. ответ на Возражение 5, согласно которому Новый Завет упраздняет Декалог.)

В конце концов наши критики задают такой вопрос: "Если Закон Божий существовал до Моисея, то почему впервые он был возвещен и записан на Синае?" Такой вопрос свидетельствует о том, что они просто не помнят истории. Точно так же можно было бы усомниться в обязательности любого нравственного наставления, записанного в Библии, принимая во внимание, что ни одно из них не записано до Моисея. Все дело в том, что к тому времени, когда появился Моисей и сформировался Израиль, знание о Боге и Его законах стало настолько смутным в сознании людей, что просто возникла необходимость дать миру записанное откровение. Выйдя из египетской тьмы, израильтяне особо нуждались в ясном и четком возвещении великих нравственных наставлений. Именно поэтому Бог Своим перстом начертал на вечном камне Десять Заповедей. После этого уже ни у кого не возникали сомнения. Зыбкие понятия о нравственности, характерные для израильтян той эпохи, всегда могли быть исправлены с помощью неизменных слов, запечатленных на камне.